— Рик, с тобой все в порядке? — Майк все так же озабоченно продолжал держать друга за руку, медленно поднялся и повернулся к подошедшему Клэптону.
— Послушайте, мистер, … — Рик остановил его, положив руку на плечо друга.
— Не надо, Майк, я сам разберусь, — не отрываясь глядя в глаза Джона Клэптона.
Он обошел парня и наткнулся на Саманту, показавшуюся из-за спины Джона.
— Привет, твинс*, что я пропустила? — Сэмми поцеловала брата в щеку и тут же стерла легким касанием руки след от помады. Перевела взгляд с брата, ни на секунду не отрывающего взгляда от Джона, на Майка, смотревшего на нее, как на кусок бисквита, и усмехнулась.
Рик отстранил ее от себя, подошел, гордо подняв подбородок:
— Чего ты хочешь, Джон?
— Нам надо поговорить, Рик.
— Не здесь… — как он не храбрился, дрогнувший голос предательски выдавал волнение и злость.
— Пойдем туда, где можно…
— И не сейчас, — Рик упрямо сжал челюсти.
— Нет, любимый, именно сейчас, — с долей сарказма произнес Джон, схватил его за руку и потянул к выходу из зала.
Рик мысленно возмутился: «Какой, любимый, он за три года не заметил меня и не обратил внимания ни разу, о чем вообще можно говорить?»
В глаза бросилась дверь в санузел. Джон рывком открыл ее и, подняв парня под попу и прижав к себе, вошел в туалет со своей драгоценной ношей.
От близости мощного, горячего, желанного тела звенело в ушах, Рик плавился и млел, перед глазами туалетная комната вращалась. Джон прижал его к стене, вжимаясь всем телом во вцепившегося в него парня — клещами не оторвать — зарылся носом в ложбинку между шеей и ключицей, прикусил кожу. От желания прикоснуться к горячей коже, огладить пальцами, проследить изгибы мускулистых рук, кружилась голова.
— Ты мой, Рик, слышишь? И ты нужен мне, прямо сейчас! — От смеси естественного запаха кожи и дезодоранта, у Джона плыло все перед глазами. С трудом соображая, что делает, расстегнул брюки на Рике, освобождая возбужденное естество. Выцеловывал дорожку от ключицы до впадинки за ушком.
Смысл сказанных слов с трудом доходил до размякшего от возбуждения парня. «Нужен мне! Сейчас… Прямо сейчас… Но они в ресторане, в туалете!» — эта мысль отрезвила, как ведро ледяной воды. Он напрягся, сопротивляясь. «Да что же я кукла резиновая, чтобы иметь когда и где захочет, как приспичит Великому и Несравненному?»
— Значит вот оно что? Ты за три года ни разу даже голову в мою сторону не повернул, волочился за каждой юбкой. А в Торонто даже не понял, что перед тобой парень, а не женщина.
— Да, я, бл@ть знал что это ты, а не Саманта, с самых первых минут вашего маскарада. Я слышал ваш разговор в туалете, черт возьми, и сделал фото в самолете, когда ты спал, в съехавшем набок парике. Да и как вообще вас возможно спутать, это надо быть последним идиотом, или совершенным слепцом, вы нисколько не похожи! — голос Джона стал срываться на крик.
— Почему тогда молчал, зачем было ломать комедию? — Рик натянул упавшие к щиколоткам брюки на задницу.
— Наказать хотел, — Уже более спокойно ответил Клэптон, холодными от напряжения пальцами проследил капельку пота побежавшую по виску Уоррингтона. Он прикрыл глаза, коротко выдохнул и отстранился.
— Наказал! Унизил! Что теперь? Тебе приспичило вдруг, и ты примчался сюда, думая, что я вот так сразу раздвину перед тобой ноги, подставлю зад? Не слишком ли ты самонадеян? — Рик пытался привести в порядок брюки и застегнуть замок, дрожащими пальцами. — И где? В грязном общественном сортире! Я найду себе того, кто будет видеть во мне человека, а не станок для шлифовки своего эго…
— Станок для шлифовки эго? — Джон выплевывал слова обвинения с перекосившимся циничной ухмылкой лицом. — Да ты представить себе не можешь какие адовы муки перенес я, держа тебя в своих объятиях и не смея прикоснуться к тебе? — он прижал Рика к стене и впился в губы парня жестким, наказующим поцелуем. Словно оголодавший зверь, поедающий свою жертву.
Рик уперся руками в грудь бывшего шефа, разрывая поцелуй, кожа на плечах горела, «Наверняка будут синяки». Парень нарочито брезгливо вытер губы рукавом рубашки. Клэптона передернуло от этого жеста и накрыло злостью.
Слова Рика, как обухом били по голове, будто элементы часового механизма с равными интервалами отбивали ритм: «Найду… Другого, Найду!.. Другого!» — оседали в затуманенном желанием мозгу.
Он рванул к Рику, жестко припечатывая его к стене собственным телом. Хотелось вот так, как из насекомого, выдавить всю дурь, чтобы понял, поверил и сам, именно сам захотел близости. Резко развернул, прижал грудью к холодной кафельной плитке, сорвал с бедер еще не застегнутые брюки. Ткань с треском подалась и опала к щиколоткам бесформенной кучей тряпья. Затем рванул молнию на своих, разрывая ткань.
— Найдешь другого? Так ты того мудака себе нашел? — ревность красной пеленой заволокла взгляд, не давая ясно и трезво мыслить.
— Запомни, милый, — произнес ухмыляясь, — ты мой, только мой и я тебя не отпущу, и не надейся, — ткнулся своим возбужденным жестким стояком меж ягодиц Рика. Мощно, одним толчком вошел по самое основание.
— Нет! Нет, слышишь?! Перестань! Отпусти! — слезы потекли по щекам. Он пытался оттолкнуть, развернуться. Но навалившийся на плечи Джон не оставил шанса.
Рик закрыл глаза, задыхаясь от пронзившей разрывающей боли, закусив кулак, чтобы не заорать в голос. Хрипел, надрывая горло. Изо рта потекла и закапала на пол кровь из прокушенной руки. Тонкое, хрупкое тело парня, билось о стену сортира, как бабочка, насаженная на иглу энтомолога. Джон сорвался на быстрый темп, прикусив плечо парня. Рик дернулся, застонал. Сознание постепенно уплывало, сменяясь калейдоскопом цветных пятен перед глазами.
Клэптон толкнулся в последний раз и излился, зажатый узкими стеночками. Навалился на спину парня, восстанавливая дыхание. Постепенно приходя в себя и осознавая, что натворил.
— Рик?.. Рик!.. Господи, прости, что же я натворил? — В панике тяжело, рвано задышал. Отстранился, глядя, как тот сломанной куклой оседает на пол туалета. По щекам милого лица бежали дорожки слез боли и унижения. Кожа была бледной, как свежевыпавший снег.
Джон опустился перед пареньком на колени, произнес с болью в голосе:
— Рик, Господи, прости! Если сможешь, — помог подняться, одеться, застегнул ремень. Достал из кармана носовой платок и обмотал руку, вымазанную в крови. Рик не произнес ни слова, стоял, как каменное изваяние, с закрытыми глазами. — Пожалуйста, не молчи, скажи что-нибудь, милый… Накричи, ударь, только не молчи.
— Уходи! — надорванные связки ужасно болели. Воздух вырывался с хрипами, влажные ресницы отбрасывали темные тени на щеки и, казалось, будто под глазами пролегли темные круги. — Уходи, я не хочу тебя видеть!
— Рик… Пожалуйста…
— УХОДИ! — прокричал хриплым сипящим голосом.
— Хорошо… — Джон обреченно вздохнул, повернулся. — Давай хоть до дому довезу, — ждал ответа.
Рик закрыл глаза. Эмоции были в полном раздрае, обида и боль раздирали грудь. Но с другой стороны он понимал, что Джон попросту сорвался из ревности. Да, видеть его не хотелось, но и выносить на люди произошедшее, тоже было ни к чему. Все случившееся касалось лишь их двоих. И, посему, разбираться будут сами, не вмешивая Сэмми и Майка.
Рик молча кивнул. Еле передвигая ноги, от раздирающей все тело боли, пошел к двери. Джон смотрел на сгорбленное, как у старика, хрупкое тело парня, и молил всех богов, каких только мог вспомнить, чтобы этот милый мальчик, его душа, его сердце, смог простить его, хоть когда-нибудь…
Дрожащие пальцы сомкнулись на ручке входной двери, Уоррингтон напрягся, пытаясь открыть и застонал, казалось весь низ пронзен каленым железом.
— Рик, а одежда? Где твое пальто?
— Дома…
Джон мигом скинул куртку и, накинув на худенькие мальчишеские плечи, укутал его. Огромная куртка висела на парне, как на вешалке, укрыла хрупкие подрагивающие плечи.
Клэптон открыл для него дверь, пропуская вперед. Холодный северный ветер рванул створку из рук, обдавая холодом и колючим снегом. Остроконечные кристаллы с силой били в лицо, впиваясь в щеки, морозом прихватывало руки. Полы куртки распахнулись, обдавая снегом покрытую шелковой тканью грудь, пальцы рук онемели от холода, не способные удержать тяжелую куртку.
Рик двинулся вперед, поскользнулся на пороге, размахивая руками, стал скользить по заснеженной дорожке и заваливаться набок. Вскрикнул. Джон подскочив сзади, поднял парня на руки и, крепко прижимая к себе подрагивающее невесомое тело, понес к своему внедорожнику, аккуратно усадил в салон. Хотелось побиться головой о дверную раму, чтоб наконец прийти в чувство. Осознание, того, что произошло тянуло тяжелым камнем, припечатывая к земле. Если бы только можно было повернуть время вспять, вернуться назад на эти проклятые полчаса…
От пробирающего тело озноба, Рик весь подобрался, сжавшись в комок, задрожал.
— Рик, малыш, не молчи, поговори со мной, — Джон с мольбой в голосе смотрел на него.
Парень молчал, уйдя мыслями глубоко в себя. Голос сидящего за рулем человека проплывал в сознании ничего не значащим фоном. Клэптон вздохнул, коря себя и свою ревность на всех языках, которые знал. Как он мог вообще дойти до такого. И это хваленый, циничный, «непрошибаемый Клэптон», хладнокровию которого пели дифирамбы и слагали легенды? Да, доведись его завистливым недругам и партнерам по бизнесу увидеть его сейчас, подняли бы «курам на смех». Вздох, полный боли и сожаления вырвался из легких. И то, что Рик полностью игнорировал его присутствие, не добавляло плюсов в его, Джона, копилку.
Тихо шурша шинами, машина заехала на подземную парковку в офисном здании. Он молчком открыл дверь, пытаясь сползти с сидения, снять это раздираемое на части тело. Джон подошел, помог встать на дрожащие ноги.
Рик вздохнул:
— Уходи… — парень снял с себя куртку, положил на капот и, повернувшись, пошел к лифту.
Двери распахнулись, впуская парня в свое чрево. Вместе с ним таяли все шансы на возможность если не исправить ошибки, то хотябы просто поговорить. Створки закрылись, унося от Джона его последнюю надежду на примирение. Холостяцкая квартира встретила гнетущей тишиной. Лишь электронное табло на стене щелкало, отсчитывая мгновения. Пройдя в ванную, Рик достал из шкафчика над раковиной аптечку и обработал искусанную руку перекисью. Не раздеваясь, пройдя в спальню, он отключил все гаджеты. Скупой свет уличных фонарей проникал в комнату, бросая тени на аскетичную обстановку спальни, высвечивая все в серо-фиолетовые оттенки.
Ни видеть, ни слышать никого не хотелось. Не снимая костюма, парень упал на кровать и забылся беспокойным сном.
***
Джон сидел за рулем автомобиля, в подземном паркинге, положив голову на руки, опирающиеся на руль и все никак не мог заставить себя уехать. Он приехал в Анкоридж, чтобы поговорить с Риком, убедить вернуться с ним в Нью-Йорк, а в итоге жизнь раскололась на части. Картины произошедшего в ресторане медленно всплывали и заполняли сознание, вызывая тошноту и дрожь в теле. Желудок скрутило болезненным спазмом. Рванув дверь, резко оттолкнулся от сидения и вывалился из салона, больно стукнувшись коленями о бетонное покрытие. Его выворачивало сухими спазмами. Но пустой со вчерашнего дня желудок не исторгал ничего кроме вязкой слюны. Голова болела, а тело обдавало жаром. С трудом поднявшись на ноги и оперевшись на капот, он вытер салфеткой покрытый испариной лоб.
Достав из кармана куртки телефон, набрал Рика, сделал попытку поговорить, узнать как он. Чувство вины давило, как жернов. От мысли, что никогда не сможет подойти, прикоснуться к нежному горячему телу, прикоснуться губами, распробовать вкус, сладость губ желанного парня, сердце тревожно переходило на панический бег.
В трубке звучали длинные гудки, как насмешка над разбитой вдребезги жизнью. Вновь набрал номер, и вновь молчание.
Набрал Саманту. После гудка оставил сообщение на автоответчик:
«Саманта, я отвез Рика домой, сам еду в отель. Возьми такси за счет фирмы», — отправил.
Через несколько минут получил ответное смс:
«У меня все в порядке, подвезут. Что с Риком? Почему ты не с ним?»
Клэптон вздохнул:
«Долгая история, не телефонный разговор», — бросил телефон на соседнее сиденье, оттягивая ворот рубашки, чтобы глотнуть воздуха.
Вставил ключ в замок зажигания, повернул. Мотор мерно заурчал, как довольный жизнью кот. Джон вывел машину на проезжую часть и направился в отель.
***
Третий день подряд Джон мерил шагами номер отеля, словно тигр клетку. Бесконечные попытки дозвониться до Рика ни к чему не привели.
— Джон, прекрати маячить перед глазами. От тебя уже голова кружится. — отбросив в сторону последний номер журнала, в котором работал ее твинс.
— Сэмми, почему он трубку не берет? Не случилось бы чего… — он смотрел на Сэмми с мольбой в глазах.
Раздражение накрыло с головой, Саманта, буквально, прошипела в ответ:
— Все что можно, уже случилось, благодаря твоей хваленой «сдержанности», и не делай мне глаза «нашкодившего кота» — строго произнесла она, указывая на Клэптона накрашенным в лазурный цвет пальчиком.
Парень напрочь отказывался общаться с кем-либо.
Саманта позвонила Майку, получив вполне удовлетворительный ответ: «На работе не появлялся, взял недельный отпуск с последующей отработкой».
— Он дома, не переживай, взял недельный отпуск, — Саманта встала, поправила свой бирюзовый брючный костюм, и, подойдя к бару, налила себе апельсинового сока.
С тяжелым, полным безысходности вздохом, Джон взял с тумбы у кровати телефон и набрал номер своего поверенного:
— Привет, Ричард. Это Джон Клэптон. У меня к тебе большая просьба…—Саманта вышла из номера, прикрыв за собой дверь.
— Ничего особенного не случилось и у меня все хорошо… Ричард, остановись, выслушай меня. А лучше все запиши… — он сделал паузу, дав возможность адвокату подготовиться. — Будь добр, подготовь документы для перевода главного офиса из Нью-Йорка в Анкоридж.
Ричард поперхнулся чаем, который пил в это время, закашлялся. На глазах выступили слезы. Достал платок и вытер глаза и узкую седую бородку, стряхнув брызги чая с пиджака.
— Джон, сынок, ты решил продать офис в Нью- Йорке и уехать на север? — спросил, продолжая через слово кашлять.
— Нет, офис будет функционировать, назначу поверенного. Но главный переводится сюда, в Анкоридж. Мне нужно, чтобы ты подобрал помещение для офиса в фешенебельном районе Анкориджа и дом для проживания, в тихом районе. Квартиру, либо особняк. Пришли мне на факс варианты, я посмотрю. Сделать это надо быстро. Жилье в приоритете, — Джон попрощался и сбросил звонок.
Постояв с минуту в раздумьях, набрал Саманту:
— Сэмми, мне надо вернуться в Нью-Йорк. Но я сюда вернусь. Как дела улажу, — Джон потер ладонью лицо, проведя по заросшему трёхдневной щетиной подбородку. — Прошу, останься здесь, с Риком. Это для меня важно.
