Повествование от лица Звездоцапа.
Сегодня ему пришлось покинуть лагерь примумов. Агенты ВОИНа, полностью обосновавшиеся в лагере примумов, доложили о поимке какого-то Рыцаря взамен сбежавшей девчонки по имени Фриск. Десятилетка ему была неинтересна, а вот агентов она чем-то сильно заинтересовала. Поэтому Звездоцап не вмешивался. Но когда ему доложили, что поймана девушка, по всем описаниям — Нина Мартин, он не мог стоять в стороне. С ней у мужчины были личные счеты. В коридорах местного штаба ВОИНа было, как ни странно, немногим теплее, чем в домах примумов. Сквозняк свободно гулял там, проникая через небольшие окна, сейчас открытые нараспашку. Звездоцап, немного побродив по зданию, нашел дверь с табличкой: «Главный директор Санкт-Эринбургского отделения В.О.И.Н., Михаил Иванович Зерновский». Вошел без стука. Михаил сидел за столом из темного дерева, разбирая какие-то бумаги. Приглядевшись, Звездоцап с удивлением заметил, что бумага была старой и пожелтевшей от времени, а некоторые записи были сделаны на пергаменте. — Здравствуйте, — вежливо, со свойственной таким деловым личностям прохладой в голосе поздоровался Михаил, не отрываясь от бумаг. — Чего-то хотели? — Мне сообщили, что вы поймали девушку по имени Нина Мартин, — сказал Звездоцап, не церемонясь с приветствиями. Михаил кивнул. — Она отказалась сообщать какую-либо информацию о себе, но в базе данных сохранилась информация о работнице нашего британского подразделения, Нине Мартин, совершившей побег вместе с пятью сообщниками. Мы полагаем, что это она. — Тогда у меня к вам просьба. — Какая же? — Эта девушка — мерзкая предательница, с которой мы прежде сотрудничали с декабря по февраль. Она пыталась убить меня, из-за нее погибла племянница вождя примумов. Я бы хотел лично отомстить ей. Михаил нахмурился и сделал какую-то короткую запись в блокноте. Звездоцап краем глаза посмотрел на черные буквы. Язык был явно незнакомым, символы похожи на сочетание непонятных линий и углов. Лучше с этим не заморачиваться, кто этих агентов знает? — К сожалению, мы не можем отдать вам эту девушку, — вздохнул Михаил, поднимая взгляд от бумаг. — Во-первых, я надеюсь вытащить из нее как можно больше информации, что удобнее с нашим оборудованием, во-вторых, с ней у нашей компании тоже есть счеты, а в-третьих… Мужчина внезапно осекся, словно сболтнул лишнего. — Что же третье? — спросил Звездоцап, сжимая руки в кулаки. — А в-третьих, она интересна нам с научной точки зрения. Она отличается от других людей по некоторым факторам, которые нам хочется поподробнее изучить. Как только мы узнаем все, что понадобится, она в полном вашем распоряжении. Зерновский махнул рукой, показывая, что разговор окончен. Звездоцап мысленно выругался, понимая, что ему нечего противопоставить Михаилу. — Неделя, — тихо проворчал он и пошел прочь, хлопнув дверью напоследок. Он надеялся отвлечь себя тем, что люди с примумами до сих пор не слишком хорошо ладили и нужно проконтролировать, что все в порядке. В лагере его ожидал Абрахэмус. Он был мрачен. Впрочем, эти угрюмо сдвинутые брови не были чем-то необычным для него в последние дни. Старцу тоже не слишком нравились люди, нагло разгуливающие по лагерю, но даже у него остались последние капли рассудка, которые замечали качественное укрепление лагеря и огнестрельное оружие, выданное примумам. — Звездоцап, как прошли переговоры? — спросил он с надеждой. Губы его дрожали в неровном оскале, словно на уголки рта главы примумов подвесили тяжелые гири. — Ты убедил их отдать нам убийцу? Ко мне уже подходили Като и Олкандр, они требуют возмездия. — Придется подождать, — раздраженно буркнул Звездоцап. — Кучка ученых заинтересовалась этой девчонкой, а я не могу спорить с ними. Даже я не всесилен. Абрахэмус тяжело вздохнул. — Я понимаю, — надежда исчезла из его голоса. Звездоцапу даже показалось, что хрипота, свойственная всем старикам, стала сильнее в его голосе. — Я лишь хочу справедливости. Отмщения за гибель моей дорогой… — Агэсии, — закончил Звездоцап. — Мы все сожалеем о ее смерти, но нужно двигаться вперед.если мы будем продолжать скорбеть, вся жизнь пролетит, и мы просто перемрём от голода и тоски. — Ты, как всегда, прав. Она не хотела бы, чтобы я падал духом. Агэсия была надеждой нашего народа, такой живой и веселой. И ведь она любила тебя… любила всем своим сердцем. Я честно надеялся, что когда это все окончится, вы сможете быть счастливы. Ты ведь тоже любил ее? Звездоцап замолчал. Наступила неловкая пауза, после которой он выдавил: — Она была дорога мне. — Скажи прямо и четко. Речевые обороты, излишества — оружие трусов, боящихся правды. «Да как смеет этот старик…» — Я говорю прямо. Я ценил ее, но не любил, как девушку. Мне не нужна любовь. Не дожидаясь ответа Звездцап пошел прочь, говоря самому себе, что ему и даром не нужны всякие чувства, Звездоцап ушел в свой шалаш. Там, в уютном тепле от костра, он и уснул. Похоже, даже крепкий сон не является доступной панацеей «от всего на свете». Сны у мужчины были тревожными, сгустки тумана, напоминающие о годах в Сумрачном Лесу, парящие меж стволов деревьев образы. Казалось, черные кривые сосны лишь вытянулись, сплетались в прочные решетки. Тюрьма… нет выхода… навечно… Тьма, к которой он привык за долгие месяцы пребывания в Безлунном Мире, теперь была чужой, пугающей, поглощающей. Высасывающей жизненную силу, что вернулась к нему с воскрешением и переменой формы. Звездоцап метнулся в сторону одной из древесных «решеток», с размаху ударив кулаком по дереву. Но то не шелохнулось, а Звездоцап лишь поскользнулся и упал в грязь. Липкую и густую, в которой он тут же увяз по локти. Вокруг продолжали крутиться образы. Златошейка, печальная и упрекающая. Саша, оскорбленная и серьезная… Мотылинка, Рыжинка, Синегривка, Чернобурка с ужасными рваными ранами по всему телу, Огнезвезд, Остролап, Синяя Звезда — все они кружили вокруг него, сужая круг. — Убирайтесь прочь… что вам нужно? Что вам нужно?! — голос его наполнился предательской дрожью. А они продолжали окружать его, сияние их силуэтов было единственным источником освещения. В их свете он видел, как неприятно булькает болото, затягивая его все глубже и глубже. В панике он задрал голову, надеясь на неожиданное спасение. Но спасения не было. голова тоже начала погружаться, и лишь тогда силуэты остановил свою ужасную пляску. Они остановились, ненадолго жижа, казалось, тоже остановилась. Звездоцап сжимал челюсти — все его лицо до носа погрузилось во тьму. «Лесное Крыло принесет свободу…» — голос Златошейки прозвучал прямо в голове, отражаясь эхом от черепа, прожигая сознание. Вслед за ним — Саша и Синегривка: «… Очерненной душе…» «…Пока Закат Мира не решит ее судьбу». И вновь все закипело, тьма сгустилась, последнее увиденное Звездоцапом — это сияющие, ослепляющие своим чистым светом пустые глазницы котов.Конец повествования от лица Звездоцапа. Повествование от лица Арагорна.
Честно говоря, Арагорну было приятно вновь командовать пусть и небольшой, но армией из отрядов эльфов и людей из разных концов Средиземья. Особенно удивлялись гондорцы, узнавшие в небритом мужчине в джинсовой куртке поверх кольчуги и резиновых сапогах своего короля. Наконец спокойствие пришло в душу наследника Исилдура, когда он узнал, что Фарамир временно занял трон Гондора. Уж кому, а младшему сыну Денетора он мог доверять, как себе. Рыцари третьего и еще нескольких фронтов тихо переговаривались, убирая тела — их еще предстояло сжечь. Дунадан тревожно косился на маленькое окошко их фронта. Занавеска была плотно задернута. Их лидер все еще не выходила, хотя прошло почти полчаса с того момента, как она, хлопнув дверью, скрылась в своих покоях. Флаттершай, ее соседка по комнате, решительно отказывалась заходить туда, словно любого, кто подойдет к Ане, убьют на месте. Впрочем, и такое может быть в приступе скорби. Арагорн не был хорошо знаком с избранником их предводительницы. Несколько раз они пересекались во время патрулей, в дни до разрушения особняка виделись лишь во время приемов пищи. Но, хорошо зная Аню, мог сказать, что эта милая пара была неразлучна. В столь юном возрасте — подумать только, подростки! — они нашли друг друга, нашли свою любовь. Арагорн видел это и понимал, как никто другой. Он видел в Мышеусе себя, когда у еще молодого Эстеля был «конфетно-букетный период». Конечно, разные культуры, разные жизни, но Арагорна с Арвен и у Мышеуса с Аней было много общего. Вспомнить хотя бы случай, когда юноша почти полтора часа сидел на морозе под окном избранницы, чтобы поздравить ее с Днем Святого Валентина сразу после пробуждения! И теперь Аня осталась одна. Корка льда, которую ей пришлось нарастить за несколько месяцев, не выдержала удара. И Арагорн, как и все Рыцари, больше всего на свете беспокоился, сможет ли девушка восстановиться… От мрачных мыслей его отвлек голос Кротоуса: — Она вышла. Этих слов было вполне достаточно. Арагорн вошел в здание и включил свет. Аня сидела за столом и жадно пила воду из стакана. — Аня, — тихо сказал Арагорн, привлекая внимание девушки. Та повернула голову, вопросительно посмотрев на него. — Я понимаю, тебе трудно говорить об этом, но нужно похоронить тело. Позволишь забрать его для последних процедур? — Делайте, что хотите, — голос был хриплым и безжизненным, так что мужчина даже вздрогнул — в нем было такое пугающее равнодушие. — Не волнуйся, Арагорн. Я пока в своем уме, не нужно меня сторониться. Как… воины? — Все в порядке, Полуночная уже работает, — ответил Арагорн. — Хорошо. прошу. Покомандуй пока за меня. Не думаю, что смогу что-нибудь из себя выдавить. Бывший король кивнул и, под внимательным взглядом зеленых глаз, прошел в комнату. Казалось бы, хорошо, что она не дает себе полностью утонуть в горе, но… быть может, это очередное затишье перед бурей.Конец повествования от лица Арагорна.
Еще несколько часов я провела у себя в комнате. Не помню, ела ли я что-нибудь. Пару раз в комнату все же заходила моя соседка, что-то быстро забирала и уходила. После того, как Арагорн осторожно унес тело Мышеуса и посоветовал мне умыться, я внезапно почувствовала невероятное одиночество. Словно находясь в одной комнате с трупом мне все еще казалось, что он жив. Что он просто отдыхает после тяжелого боя. Но теперь, когда проходящие мимо Рыцари тихо перешептывались о предстоящих похоронах, а красная от крови простыня никуда не делась, ко мне постепенно приходило осознание, что его нет. Куда он попал после того, как его сердце навек замерло? Звездное племя? Страна Аслана? Или другие небеса, куда попадают все люди в этом жалком мирке? Думаю, ответ на этот вопрос мне пока не получить. Тихий стук в дверь. Я уже давно прислушивалась к постоянным неуверенным шагам и перетоптываниям за дверью. — Войдите. В дверном проеме показался силуэт Вишни. — Ань… тело готово к похоронам. Ты поедешь? Я кивнула. — Буду через пять минут. Словно в тумане, я умылась — до сих пор ни единой слезинки, но кровь и пыль только подчеркивали жуткие темные круги от недосыпа. Нужно было хоть немного привести себя в порядок. Поэтому я наскоро сполоснула лицо, причесалась и переоделась. И уже через несколько минут ехала на мотоцикле кого-то из Рыцарей. Мы ехали за город, к старым заброшенным домам, обиталищем для бездомных. Именно там, рядом с полуразрушенным старым домиком, было кладбище Рыцарей Феникса. Могила уже была готова, гроб тоже — у каждого фронта всегда был гроб на случай, если кто-нибудь умрет. Теперь на деревянной крышке было ровными буквами выжжено имя. Хех… как же горько было от того, что я в последний раз вижу Мышеуса таким. Почему-то для себя я всегда представляла, что в последний раз увижу его либо дряхлым стариком в окружении наших внуков (как бы банально это ни звучало), либо на поле боя, перед своей собственной смертью. Но ни первому, ни второму варианту не дано было случиться. Мышеус выглядел совсем иначе. Теперь его волосы были тщательно вымыты и аккуратно причесаны, практически шелковые. Он был завернут в белоснежную скабу. А на лице… было такое спокойствие. Он улыбался, слабо и заботливо, словно говоря своей безжизненной улыбкой: «Не плачь, я счастлив». Алекс, стоявший рядом со мной, тихо всхлипнул. — Мне… мне жаль, — прошептал он. — Если бы я, идиот, не попал под руку этого засранца, он бы… Я молчала, слушая его сбивчивый шепот, словно он пытался извиниться. Осторожно в последний раз коснулась серебристых волос. А затем несколько крепких ребят из нашей компании осторожно закрыли крышку и положили тело в могилу. Пока постепенно деревянный гроб скрывался под килограммами земли, все смотрели на меня, словно ожидая каких-нибудь слов. И я, тяжело вздохнув, выпрямила спину и расправила плечи. Без церемоний я сказала: — Я… ухожу. Навсегда. Тихий шепоток прошелся среди собравшихся. Я продолжила: — Мне жаль, что все так получилось. И это связано не только с… последними событиями. Я давно хотела сказать вам об этом. Я не могу оставаться на этой должности. Вам нужен новый лидер, действительно хороший. На несколько секунд воцарилось молчание. Мои друзья, все Рыцар стояли среди припорошенных снегом могил своих товарищей. — Но ты хороший лидер! — раздался тихий голос Кротоуса. — Ты забыла, как ты смело действовала во время Великой Битвы? Забыла, как объединила всех нас, попаданцев из психушек? Как руководила нами во время Второго Армагеддона? — Но все могло бы быть и лучше, — сказала я. — У меня никогда не было достаточно сил для того, чтобы действительно правильно управлять вами. Разве вам нравится это? Большинство из вас уже взрослые люди, а некоторым и вовсе далеко за пятьсот лет! А мне четырнадцать. Я ребенок. — Но… — хотел было возразить Алекс. Но его оборвал голос Арагорна. — Не нужно спорить. Если ты считаешь, что действительно тебе лучше уйти… тогда уходи. Никто из нас не имеет права держать тебя. Но скажи нам, кто имеет право стать твоим приемником? Я с благодарностью посмотрела на короля. Он уже давно стал одним из важнейших моих советников и друзей. И сейчас он не спорил, понимал мое решение. Понимал, что эта должность доставляет мне мучения. — Я говорю это у могил наших доблестных воинов, — провозгласила я так громко, как только могла. Все равно получилось больше похоже на хрип. — Арагорн, сын Араторна. Ты стал мне другом, отцом и советником. Я прошу тебя занять пост предводителя Рыцарей Феникса… и помочь моим друзьям. Нашим друзьям. В серых глазах дунадана мелькнуло удивление, тут же сменившееся уважением. — Если ты того хочешь, я приму эту честь, — кивнул он. — Но как же Звездоцап? И примумы? Ведь они тебя так просто не оставят! — сказала вдруг Фриск. — Тогда я смогу себя защитить. Я буду навещать вас, — мягко сказала я. — Но я хочу лишь спокойной жизни. Вернуться к своим родителям, в школу к одноклассникам. Если понадобится, я буду вам помогать. Не бросаю. Подаю в отставку. Но прошу… не держите меня. Повторите имя вашего предводителя. Нехотя, сначала тихо, этот общий крик рос и крепчал: — Арагорн! Арагорн! Арагорн! Мужчина натянуто улыбался. А я с облегчением отошла и незаметно пошла прочь с кладбища. Вслед мне звучало многочисленное «Но…», «Она не смеет…». Я не обращала внимания и просто шла. Я перестала быть предводительницей. Я забежала в свой фронт… то есть, бывший фронт. Забрала некоторые вещи. Хоть где-то мне всегда будут рады. Дверь открылась после третьего звонка. Мама была в домашнем платье, руки были в муке. Судя по запаху, она готовила что-то вкусное… пирог. Удивленный взгляд. Я скромно поправила лямку рюкзака. — Мам, простишь меня?