Она верила в сказку.

       Я сидела возле кушетки Макса и бурно обсуждала с ним, что произошло за эту неделю, пока он лежал в больнице. Да, прошла уже неделя с тех пор, как он попал в больницу, и уже завтра его выписывают. Я не находила места себе в школе всё это время. Прийти я к нему не могла: первые два дня меня не впускал доктор, а потом брат, как только узнавал, что я иду к другу, заставлял меня либо убирать в квартире, либо уроки учить, либо делать еще какую-то поебень. Но сегодня пятница, я свалила после школы, чтобы Вадим меня не увидел. Сейчас я сижу перед Максом. Надо сказать, он уже выглядит намного лучше. Я узнала, что все это время его посещали друзья из школы и из его района, и наконец выяснила, почему он так долго лежит в этой чертовой больнице. Оказывается, Вадим повредил ему внутренние органы, когда бил ногами в живот, а также, когда эти балбесы кинули его на землю, он ударился виском об камень, из-за чего есть подозрения на сотрясение мозга. Макс ещё рассказал, что не помнил первые два дня, что произошло в тот день, а после вспоминал фрагментами. Макс сказал, что его друзья хотят разобраться с Вадимом и прописать ему люлей за то, что тронул их друга. Я не знала, что сказать, так как понимала, что если начать мстить Вадиму, он не замолчит, и все станет еще хуже. — Макс, ты не думаешь, что это плохая идея? — я аккуратно спросила его, потому что знала, какой он вспыльчивый. — Что? Ты думаешь, что ему можно кого-то бить, а его нельзя? Ты знаешь, скольких он поколотил, сколько ребят лежали в больнице, потому что, видите ли, они были не из благополучных семей, либо же были недостаточно сильными или слишком умными? Его никогда никто не трогал, и ему никогда ничего не говорили. Все опускают глаза и живут дальше. А знаешь, как больно тем, кто успел попасть под его горячую руку? — он смотрел на меня, будто осуждая, типа «о господи, что за дичь ты несешь, человек». — Я прекрасно понимаю, — тихо, но и с раздражением отвечаю я. — Намного больше понимаю, чем вы, так как живу с ним и испытываю это почти каждый день. Но и ты должен понять, вы сделаете только хуже. Если вы его тронете, он пойдет на вас войной! Ты знаешь его, он не будет молчать, и у него банда намного больше вашей. А если с тобой что-то случится? Что тогда? Не думал, — я смотрела на него со слезами на глазах. Я не хочу, чтобы эта война между моим другом и братом случилась. Они же убьют друг друга! — Да я знаю, что младше него, что он сильнее меня и что нас меньше. Но с ним надо бороться, либо его безнаказанность приведет к чему-то ужасному, — он смотрел на меня; в его глазах я видела, что отступать он не собирается, но его лицо вдруг расплылось в улыбке и он сказал: — Давай мы закончим этот разговор, поговорим о чем-то более важном. Например, совсем скоро тебе тринадцать, нам надо это отметить, — он улыбнулся, но я знала, что совсем не о моем дне рождение он думает.

Неделю спустя. Утро.

Я услышала, как на тумбе орал на всю громкость телефон. Посчитав, что это будильник я выключила его и снова провалилась в сон, но не надолго. Тут же через пару секунд телефон опять зажужжал, и я снова отключила его, но на этот раз все же посмотрела на дисплей. Увидев, что у меня пять пропущенных, я офигела и не понимала, с чего вдруг, но наконец вспомнила, что не один раз звучал телефон, а целых шесть. И вот он опять жужжит. «Чертенок». Я поднимаю трубку. — ТЫ, БЛЯТЬ, ЕБАНУТОЕ СУЩЕСТВО! Я, СУКА, ПОДУМАЛ, ЧТО ТЕБЯ ТАМ УЖЕ КТО-ТО УБИЛ В ТВОЙ ЖЕ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ! А ЕЩЕ Я ЧИТАЛ, ЧТО ВОСЕМЬДЕСЯТ ПРОЦЕНТОВ ЛЮДЕЙ УМИРАЮТ В СВОИ ДНИ РОЖДЕНИЯ! Я УЖЕ ДУМАЛ БЕЖАТЬ К ТЕБЕ! ТЫ ТУПАЯ ДУРА! С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ТЕБЯ! — вы бы видели мое выражение лица: я сидела в полном шоке, не поняв ни слова из того, что он там прокричал, мой телефон на растоянии вытянутой руки от меня. Отойдя от шока, я вернула телефон к уху. — Меня так еще не разу не поздравляли с днем рождения, придурок! Меня тут чуть инфаркт не хватил, ты так орал! — Это тебя чуть не хватил? Милочка, на часах десять утра, тебя нет в школе, трубку ты, блять, не берешь, а, и братишка твой тоже не в школе. Я уже видел, как он несет тебя закапывать в лесу с отрубленной головой, — я слышала кучу недовольства в его голосе. — Прекрати на меня злиться в мой же день рождения, — уже начала возмущаться я. — Ладно, завтра поору на тебя, — я улыбнулась. — А тебя там папа не убьет за то, что ты в школу не пошла. И тут меня бросило в дрожь. Господи, я же пропустила школу, меня не разбудил Вадим, отец нас укокошит. Я кинула трубку и ринулась в комнату Вадима. Но там никого не оказалось. Тут на меня накатила паника: вдруг этот балбес решил сделать так, чтобы меня отец в мой же день рождения наказал. Холод прошел по всему моему телу, когда я представила, что он может сделать, если я попадусь ему под руку. Я услышала какие-то звуки на кухни и сразу подумала, что это Вадим. Быстрым шагом я отправилась на кухню и уже с возмущенным лицом собиралась наорать на Вадима, но, как только увидела отца около плиты, мой рот резко закрылся, и я поняла, что сама пришла в ловушку для мышки. — О-о-о, ты уже проснулась, — отец поставил омлет на стол. Каждый день рождения, мой или же Вадима, отец готовил нам с утра. — Я собирался тебя уже будить, — я не понимала, что происходит. Он не будет кричать? Бить? Сердиться? — Ну же, садись. Для кого готовил? — я, мотнув головой, пошла к столу. — Та-а-ак-с, — он достал маленькую коробочку и отдал ее мне в руки. — В этот день рождения я хочу тебе отдать то, что просила отдать тебе твоя мама, — он протянул ее мне. — Бери, не укусит, — он шутит. Господи, что с его настроением? Откуда ждать подвох? Почему он такой добрый сегодня? Я не стала заставлять его долго ждать и открыла коробочку. В ней лежало красивое нежное кольцо. Мой рот открылся в немом шоке: мне никогда не дарили такие дорогие подарки. — Это кольцо передается из поколения в поколение. Носи его всегда с собой, не потеряй и передай его своей дочери. А еще подарок от меня: сегодня ты можешь идти гулять до одиннадцати часов вечера, — я вновь опешила. — Честно? — я сидела и смотрела на него в шоке. — Если сейчас продолжишь также на меня смотреть, твое время укоротится на час, — я отвела глаза и с улыбкой стала поедать омлет. Сегодня должен быть отличный день!

Пару часов спустя

      Я валялась на кровати с кучей всяких шмоток и рассматривала потолок. Вдруг кто-то постучал. — Войдите, — крикнула я и даже не подняла голову, чтобы посмотреть кто. Так я пролежала секунд тридцать, но единственные звуки, которые я услышала, это то, как открылась дверь. Все же я решила посмотреть, кто там вошел и стоит возле двери молча. Как только моя голова повернулась влево на девяносто градусов, я услышала, громкое «БАБАХ», и на меня посыпалось куча конфетти. Я подскочила, как угорелая, с кровати с громкими криками: — АААААА, Я ОГЛОХЛА. — С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ТЕБЯ! — эти слова сошли с губ мертвых людей: я так была зла на этих двух идиотов, что уже представляла себе, как плачу на их похоронах. — Вы два идиота, конченные приматы! Да как так можно?! Вы хотели, чтобы я померла тут? В свой же день рождения! Идиоты, придурки, да как вас свет носит таких безмозглых, — я упала на кровать и закрыла глаза руками. Вы не представляете, как я перепугалась! Это был такой звук, словно в меня выстрелили из пистолета. — Мил, мы не хотели, — промямлил Киря. Это был один из друзей Макса. Макс положил руку на мое плечо. Я подняла глаза и увидела колбу от хлопушки, выхватив ее у него из рук, я начала его дубасить, куда только могла попасть. И тут началась война. Третья мировая! Меня начал отпихивать Макс. Добравшись до подушки, он ударил ей меня, я упала на пол, но быстро встала и продолжила его лупить, он пытался схватить мои руки, но я так быстро махала ими, что он даже не успевал уследить, тогда на его защиту встал Киря, и тут я начала уже бить его по голове, ногам, куда могла дотянуться. — Успокойся! Хватит! Прекрати! Ай! Ты дура! Ай, глаз, да ты истеричка! — чьи-то руки подняли меня и швырнули на кровать, Макс сел на меня и расставил руки по бокам. — Ты его что, убить захотела?! — он говорил это с улыбкой до ушей. — Два придурка, — выплюнула в лицо ему я. — Истеричка бешеная! Ты меня без глаза чуть не оставила, — проворчал Киря. — «Чуть» не считается, — я показала ему язык, на что он ткнул мне фак. — Эй, Макс, он меня обижает в мой же день рождения! — я милыми глазками посмотрела на лучшего друга. — Сейчас есть дела поважнее. Тебе нужно к пяти часам быть одетой в красивое платье и быть накрашенной, — Макс не переставал улыбаться. — Что, зачем? — Кое у кого сегодня пати на моей хате, — ответил за Макса Киря. — Что? Какая еще пати? — я не понимала, что происходит. — Половина школы приглашена, причем старшеклассники намереваются прийти тоже, у них просто нет другого повода набухаться, — хмыкнул Киря. — Что? Какое бухло? Эй, люди, мне тринадцать, а не восемнадцать! — я отпихнула Макса, он поднялся с меня и нормально сел на кровать. Он знал, что я не одобряю такое, к тому же будут старшеклассники, а, значит, и Вадим тоже. А я его на своем день рождение уж точно видеть не хочу. — Да не парься ты, все будет нормально. Мы знаем, кто придет, а кто нет. Вадима там твоего не будет. Мы все нормально устроим, — начал Макс. — К тому же станешь более популярной, все-таки уже начинать надо показывать, что ты не серая мышка. Смотри, какой у тебя брат! Ходит, как царь. Но он уходит скоро, и ты сможешь вздохнуть спокойно. А все твердят, что ты будешь маленькой серой мышкой, когда твой брат уйдет, — продолжил за Макса Киря. — Но, Макс… — я посмотрела прямо ему в глаза. Не думала, что Макс согласится на такое: он никогда не любил, когда возле меня кто-то ошивался, а тут, блин, давай, стань популярной. — Да, я тоже так считаю. Не хочу, чтобы в будущем диктовала в нашей школе какая-то шмаль, — я ничего не понимала. Макс хочет, чтобы я в будущем стала популярной девочкой школы? — Да, ты видела, какая девчонка сейчас популярна в одиннадцатом? Красивая, да, не спорю, но дура дурой. Честно сказать, за ту неделю многое изменилось в Максе, после того, как Вадим ему навалял. Он начал думать о том, как стать популярным, лучшим и в будущем править школой, но он не собирался идти по стопам Вадима. Он хотел быть лучшим, потому что его бы другие ученики уважали, а не боялись. Я смотрела на Макса. — Ты сильно головой ударился об этот гребаный камень? — я приложила ему руку ко лбу. Он лишь улыбнулся. — Очень сильно, так, — он встал. — Мы пошли, а ты найди что-то очень красивое, НО НЕ ВЫЗЫВАЮЩЕЕ! Помни, тебе тринадцать, а не восемнадцать. В пять за тобой заеду, — он улыбнулся и вышел, а я посмотрела на гору всей этой одежды и упала опять на кровать, только теперь она была усыпана красивыми золотыми конфетти. Я начала переваривать наш разговор. Что же с ним случилось?