Вторая любовь Люциуса Малфоя.

Вечер оказался не самым плохим, но и не самым лучшим в жизни Элеон. Дейзи позвала на обед всех представителей местного высшего общества. Кроме того, многочисленные гости были приглашены на танцы, которые должны были состояться в огромной оранжерее за домом. За столом Элеон оказалась рядом с Чезом Стреттоном, который ограничился сообщением о том, что турнир по крикету не показался бы ей легким, а выиграла его Дейзи. Элеон захотелось опрокинуть бокал с минеральной водой ему на колени. По другую сторону от нее сидел член парламента, тощий, седоватый человек, явно склонный к монологам. Так что ей не пришлось поддерживать беседу. Она изо всех сил старалась не слишком часто поглядывать в сторону Люца, оживленно обсуждавшего что-то с симпатичной брюнеткой. Элеон положила десертную ложку. Пудинг, напоминавший плавучий остров, не вызвал у нее аппетита. В груди образовался комок. Она с ужасом поняла, что никакими деньгами не уничтожить то отчаяние, которое поглотит ее, как только окончится уик-энд. О боже, как могла она допустить это, да еще зайти так далеко?! Каким-то непостижимым образом постоянно повторяемые ею слова «скоро все кончится» стали уже не надеждой на избавление, а криком боли. И осознание этого испугало Элеон до полусмерти. Неожиданно она почувствовала, что Люциус смотрит не на свою соседку, а на нее. Девушка не подняла глаза – нужно быть очень осторожной. Если она встретится с ним взглядом, то не сумеет скрыть душевное смятение. Слава богу, обед закончился, и начали прибывать остальные гости. Понимая, что не сможет больше притворяться, Элеон собиралась затеряться в общей суете и сбежать в свою комнату, но толпа молодежи закружила ее и увлекла в оранжерею. Она давно не танцевала, но оказалось, что ее естественная грация и чувство ритма никуда не делись. Девушку немного смущали комплименты, однако слышать их все же было приятно. Элеон предполагала, что гости разделятся: Грэхем и прочие солидные люди останутся в гостиной, но она ошиблась – музыкальный ритм на каждого действовал, как магнит. Она мельком увидела Люциуса с его соседкой по столу и нарочно отвернулась, чтобы не попасться им на глаза. Он правильно поступает: его собеседница – женщина очаровательная и умудренная опытом, не то что она, Элеон. Никто не удивится, если Люциус переключится на нее. Даже Дейзи Мулей поверит в это… Только кто ж думал, что это произойдет так скоро? Но… какие могут быть жалобы? Остается только молчать и не высовываться, потому что за это ей платят. Танцы служили Элеон щитом, за которым можно спрятаться. Улыбка намертво приклеилась к ее лицу, поскольку следовало быть приятной и кокетливой с партнерами по танцам. Все шло нормально вплоть до того момента, когда диджей-любитель поставил медленную музыку. Неожиданно около Элеон оказался Люциус: – Я думаю, это наш танец. Она смотрела на него, а в голове проносилось: «Я не могу! Не могу позволить ему держать меня так, будто он именно этого хочет. Не могу танцевать с ним медленный танец и чувствовать, как он губами касается моих волос, моего лица. Я этого не выдержу…» Элеон отстранилась и с трудом улыбнулась: – Люциус, мне очень жаль, но, боюсь, ты должен меня извинить. Я весь вечер едва держусь на ногах. Пожалуй, мне пора лечь. Наступило странное молчание, потом Джейк вежливо ответил: – Да, дорогая, конечно. Я понимаю. И постараюсь не тревожить тебя, когда поднимусь. – Спасибо. Это было бы очень… любезно. Едва ли не в слезах девушка добралась до своей комнаты, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. «Держи себя в руках! Если ты стала такой после двух суток, проведенных рядом с ним, что же будет через неделю?» – приказала она себе. Окно оставалось открытым, и легкий ветерок колыхал ситцевые занавески. Снизу доносились звуки музыки. Надо бы выключить лампу на ночном столике и закрыть окно. Элеон пересекла комнату и со стуком захлопнула створки, стараясь не думать о том, что Люц мог вернуться к своей брюнетке.