Вторая любовь Люциуса Малфоя.

Элеон трясло, но она все-таки сумела вздернуть подбородок: – Вы грубая… грубая и отвратительная. – А вы дура, мисс Вайзли, – парировала Дейзи, пожимая плечами. – Возможно, вы станете для него «изюминкой на месяц», но не больше. Лютику все очень быстро надоедает. Он скоро исчерпает ваши скромные возможности. И, разумеется, не сделает вас счастливой, если вы на это надеетесь. – Спасибо за заботу, если только это забота, – отрезала Элеон ледяным голосом. – До свидания, миссис Мулей. Она проскользнула мимо Дейзи в дом, ничего не видя перед собой, пересекла гостиную, вышла в холл и направилась в туалет возле лестницы. Сердце у нее билось так, будто она была диким животным, за которым гнались охотники. Элеон заперла дверь на задвижку и бросилась к туалетному столику с душистым мылом, лосьонами и грудой маленьких пушистых полотенец. Когда она наклонилась над раковиной, ее вырвало. Через пару минут Элеон немного успокоилась. Включив холодную воду, она взглянула на себя в зеркало, висевшее прямо перед ней. И увидела то же, что видела Дейзи Мулей, – все признаки измены самой себе: затуманенные после бессонной ночи глаза с темными кругами под ними, припухшие от поцелуев губы, бледные щеки. Слова Дейзи разъедали ее, как ржавчина, как кислота. «Люци наконец сжалился»? «Как голодный ребенок за пекарем»? А ведь это правда. Элеон набрала в ладони воды и плеснула в лицо. Как будто хотела смыть улики, свидетельствующие о прошедшей ночи. О ее слабости. И глупости, прежде всего. А теперь нужно вернуться и встретиться с обитателями враждебного мирка и с тем, кто ее сюда привез. С человеком, без которого ей отсюда не выбраться. Элеон с трудом подавила рыдания. Слава богу, в гостиной было пусто. На буфете стоял горячий кофейник. Девушка налила немного кофе в чашку и осушила ее одним большим глотком, словно пыталась изгнать холод, поселившийся внутри. Кто-то вошел в комнату. Она не повернулась – ей и так было известно, кто это. Люциус обнял ее за талию и притянул к себе: – Куда ты ушла? Пришлось приложить усилия, чтобы голос звучал нормально: – Я… не могла спать. – Нужно было разбудить меня. Я знаю отличное средство от бессонницы. – Уже утро. Она вспомнила, как лежала в его объятиях, наблюдая превращение ночи в день. Все тело пылало от радости и удовлетворения. Он пожал плечами: – Ночь, утро… Как будто есть какая-то разница. Элеон не выдержала: – Когда мы сможем отсюда уехать? Пожалуйста. – Обычно гости остаются до ланча. Но если хочешь, мы можем уехать раньше. – Да, хочу. С меня… довольно. – Поверь, с меня тоже. Господи, как он может?! – Иди и укладывай наши вещи, – предложил Люциус, – а я пока закончу разговор с Грэхемом. Потом мы уедем. Пятнадцать минут спустя Люциус вошел к себе. Элеон стояла у окна в своей комнате и смотрела на сад. Мгновением позже он появился в дверях: – Ты не упаковала мои вещи. – Я не знала, что ты этого хочешь. Люциус озадаченно взглянул на нее: – Я сэкономил бы время. Но это действительно не имеет значения. Я уже со всеми попрощался. Наша хозяйка увлекла женщин на корт, а Грэхем с мужчинами намерен играть в покер. Я только побросаю вещи, и мы можем быть свободны. Сад вдруг расплылся перед глазами, но с голосом Элион справилась: – Можем. * * * Деревня осталась позади. Эта часть испытаний закончилась. Но теперь придется иметь дело с последствиями. Вопреки своей воле Элион любовалась, как ловко руки Люциуса управляются с рулем. Так же ловко он обходился с ней сегодня ночью. Его руки ласкали ее и возбуждали с таким же искусством. О господи! Она же сама этого хотела! Она хотела достичь с ним вечного блаженства. Молилась, чтобы он не останавливался. И все это оказалось жалостью, наградой и благодарностью. То была не страсть, а обязанность. И сделал это Люциус. Он доставил Элион удовольствие, поскольку она самым позорным образом показала ему, что ей это необходимо. Зачем она набросилась на него? Элион вспомнила Грэга. «Кто захочет иметь дело с этой жалкой тварью?» – сказал он тогда. Сколько презрения было в его словах… О господи, почему это ранит ее так сильно? Почему ей стыдно? В ее раздумья вмешался голос Люциуса: – Ну что ж, на этом точка, слава богу. Ты не возражаешь, если мы сделаем небольшой крюк?