Часть 24
9 декабря 2017 г. в 14:13
— Егор, что ты молчишь? — мама всё ещё ждёт ответа. — Ты что, с ней дружишь?
Мои родители такие наивные, мне иногда кажется, что они немного не в то время родились. Дружишь, ага, ну точно, это так сегодня и называется. Дружить с Илайей, милее сравнения и не придумаешь.
— Ну, что-то вроде этого, — пытаюсь замять разговор я, но мама не отстаёт, более того, на пороге моей комнаты появляется отец и смотрит на меня критическим взглядом.
— Вика, конечно, тебе больше подходила, — говорит он. — Но мимо такой девчонки никто бы не прошёл. Но жениться надо на таких, как Вика, — нравоучительно продолжает отец.
— Папа, ты чего? — меня оторопь берёт от быстроты, с которой меня без меня женили. — Какое жениться ещё, да и расстались мы с Викой.
— Из-за неё Вику бросил? — кивает отец на закрытую входную дверь. — Да, понимаю, такие умеют голову дурить.
Тут мама поворачивается к отцу и с подозрением спрашивает:
— Это что ты тут понимаешь, советчик? Мальчик сам разберётся со своими отношениями, — и снова ко мне. — И всё же, Егор, какая-то она… — тут мама замолкает, пытаясь подобрать нужное слово.
— Доступная, — с радостью помогает ей отец и подмигивает мне. — Развлекайся, сынок, пока молодой.
Так и хочется выдать им сейчас всю правду, но я и представить не могу их реакцию на сообщение о том, что Илай совершенно не девушка. Думаю, их тут же хватит обширный инфаркт. Это как минимум. Что будет в режиме максимум, я даже представить не могу. Но не обрадуются они этому — это факт.
Родители, наконец, выходят, а я сажусь на кровать и поднимаю брошенную Илаем прозрачную и разорванную рубашку. Она такая тонкая, что если её скомкать — поместится в кулаке. Я подношу её к лицу и вдыхаю лимонно-терпкий запах, который сразу же выносит меня в другую реальность, где Фролов выгибает надо мной свою красивую спину и в изнеможении падает мне на грудь, уронив на моё лицо свои волосы.
В голове мелькает мысль, что я теперь с этой тряпкой спать в обнимку буду — докатился, пиздец.
Мама кричит из коридора:
— Егор, к тебе пришли.
Блядь, по городу что, объявление висит, что у меня сегодня день открытых дверей? Вот кого ещё черти принесли?
В комнату вваливается Паха, который смотрит на меня с таким остервенением, что хочется сказать самую крутую фразу из детства: «я в домике».
— Ты какого хрена трубку не берёшь? — зло спрашивает Мальцев. — Я думал, тебя тут, по меньшей мере, расчленили уже и увезли в лес в разных пакетах.
— Скажешь тоже, — фыркаю я, а в комнату заглядывает моя мама.
— Пашенька, ты голодный? — спрашивает она и тут же доверительно спрашивает: — Ты знаешь, что у Егора новая девочка?
— Не, я не голодный, — растягивая слова, отвечает Паха, внимательно глядя на меня. — Какая такая девочка? Высокая и очень красивая?
— Да, — мама кивает. — Ты её знаешь?
— Ещё бы, — ухмыляется подлец Мальцев. — Кому же ещё знать, как не мне, всю правду о моём друге.
— Ну ладно, проголодаетесь — приходите на кухню, — говорит мама и закрывает за собой дверь.
Пашка смотрит на меня как на идиота, и спрашивает:
— Ты совсем больной? Какая девочка? Ты Фролова уже сюда таскаешь? Хочешь каминг-аут устроить?
— Никого я не таскаю, он сам пришёл, — бурчу я, опускаясь на кровать.
— Пиздец, — констатирует Пашка, присаживаясь рядом. Бросает взгляд на расхристанную фроловскую рубашку, даже берёт её в руки, чтобы рассмотреть, что это такое и тут же отбрасывает её в сторону, вскакивая на ноги:
— Вы что, прямо тут?.. — и тут же восхищённо добавляет: — Прямо при родителях? Ну, охуеть. Ладно, Фролов, но ты-то…
— Знаешь ли, очень трудно сопротивляться при некоторых моментах.
— Пиздец, — повторяет он. — Просто тотальный пиздец. Так что у тебя с ним, о, мой лучезарный друг?
Я пожимаю плечами:
— Я не знаю.
— Опять не знаешь? — Паха замирает передо мной в некой оторопи. — Как не знаешь? Вы же трахаетесь?
— Возможно, — уклончиво отвечаю я.
— Возможно? — Мальцев приподнимает двумя пальцами брошенную им же на пол прозрачную рубашку. — Возможно? Ты кому пиздишь тут, Ветров? Я тебя как облупленного знаю. Короче, ты с ним трахаешься и не знаешь, что между вами?
— Не знаю, — соглашаюсь я. — Может, он просто трахаться любит.
— Вон оно как, — так же задумчиво растягивая слова, отвечает Паха. — Трахаться, говоришь, любит. А чего же он со мной тогда не трахается, или с Михеем тогда не захотел… или ещё с кем, желающих, думаю, дофига соберётся.
Сколько вопросов сразу, Мальцев. Стоп. Стоп. Откуда мне знать, я нихрена в последнее время не знаю.
— Ладно, проехали, — машет на меня рукой Пашка. — Я тут пытался пробить в интернете какую-нибудь инфу насчёт Фролова — пусто.
Хм, кстати, а ведь точно, и как это я сам не догадался. Интернет — великий и беспощадный, что хочешь можно найти, и про род занятий Ильи, думаю, тоже.
— Ты и не найдёшь, — отвечаю я Пашке, — потому что неверные параметры задаёшь.
— В смысле, — недоумённо округляет глаза Мальцев.
Я открываю ноутбук и вбиваю в поисковик «Илайя Голденберг».
— Чего-о-о-о? Илайя Голденберг? Ну нихуя себе! Так это не кликуха, это имя его? — выдаёт Пашка и тут же, глядя на экран ещё раз выдыхает. — Ну, нихуя себе.
Шок, в котором оказались мы сейчас с Мальцевым не идёт ни в какое сравнение с тем, что с нами было, когда мы первый раз увидели картины его матери.
Поисковик нам выдал по запросу фотографии — море фотографий. И на всех Илай, уже нынешний, во всей красе своих двадцати двух лет. И фотки такие, что хочется тут же брать и трахать.
Это такой разрыв шаблона, что мозг просто в ауте. Сначала взгляд падает на точёное лицо красивой девушки, ни одного намёка на то, что это парень, тут даже сомнений не возникает. Потом ты опускаешь взгляд ниже, а там мужской торс, где-то прикрытый тканью, где-то просто голая кожа. На одной из фоток узнаю знакомые шорты с высокой посадкой. Больше на нём ничего нет. Только они. И на каждой фотографии — откровенная поза, вызывающий взгляд. Где-то он один, где-то с другими парнями, а они уже безо всякого подкоса под девушек. Такие типа самцы, и он, горная лань, среди голодных тигров.
— Тут ссылка какая-то, — переведя дыхание выдаёт Пашка.
Я машинально навожу курсор, и мы переходим на другой сайт.
— Это что? — тихо спрашивает Мальцев.
На главной странице фотографии парней, среди них я вижу знакомое лицо, снова навожу курсор и попадаю на профиль, где в шапке горит чуть ли не неоном — «Илай».
Под фотографией единственное видео, я нажимаю на Play.
Тёмная комната, посреди кресло, на подлокотнике сидит Фролов в очень тонком, держащемся на самом крае плеч, коротком белом платье. Бледное лицо, очень яркие губы, прямые длинные волосы спускаются на голые плечи. Он улыбается краем губ и наклоняется чуть вперёд:
— Привет, — говорит он чуть хриплым голосом, а меня тут же прошивает дрожью вдоль позвоночника. Судя по вздоху Мальцева рядом, он испытывает сейчас не менее волнующие эмоции. А Илья продолжает:
— Решил заглянуть ко мне? Я так ждал тебя. И сегодня я твоя маленькая сексуальная фантазия, воплотившаяся в жизнь. Хочешь меня?
Он пристально смотрит прямо в душу и утвердительно кивает:
— Ты хочешь меня. Что именно ты хочешь? Тебе достаточно оставить заявку, и все твои фантазии воплотятся в лично для тебя отснятом видео. Для особых клиентов есть услуга приват-сеанса в онлайн-режиме. Так что ты хочешь?
Тут он встаёт, чуть дёргает плечами, платье скользит вниз, а вслед за ним бухает куда-то в далёкие ебеня моё сердце. Чудом платье задерживается на выпирающих тазовых косточках, а Илай, проведя большим пальцем по своим губам, шепчет в камеру:
— А за остальное придётся заплатить. Я жду тебя, малыш.
Видео заканчивается, мы сидим в полном ахуе. Потом Мальцев тычет в экран пальцем:
— Ты посмотри, сколько у него тут подписчиков. И… охуеть! Тут прайс есть… Мама дорогая, да чтобы с ним десять минут поговорить в этом привате месячную зарплату моих родителей надо выложить.
Я молчу и читаю инфу под видео:
«Если попадёте под мои предпочтения — скидка пятьдесят процентов.
Ваш возраст: от тридцати.
Ваша ориентация: гетеро».
Я поднимаю на Мальцева глаза и спрашиваю:
— И что мне теперь делать вот с этой инфой?