Episodes

Намджун не грузится, нет, он — размышляет. Зависает, совершенно отвлёкшись от чтения книги, и проваливается в собственные мысли — даже не о чём-то конкретном, а в целом: о группе, о будущем, о них с Чимином. Ему просто свойственно размышлять обо всём, что его окружает, что происходит вокруг — или происходило, или будет происходить. Он сам не всегда замечает, как наступают такие моменты, настолько они для него естественны, зато замечает Чимин, внимательный и чуткий, беспокоящийся о нём порой настолько, что Намджуну становится неловко. Стоит ему на минуту (или десять? или тридцать?) уставиться в одну и ту же букву на странице, как Чимин каким-то загадочным образом оказывается рядом. Забирается к нему на колени, аккуратно откладывая его книгу в сторону, и произносит мягко: — Эй, хён, не грузись. — Я не гружусь, — привычно откликается Намджун, как будто повторяет это сам себе, в мыслях, как и каждый раз, — я думаю. — Мыслитель, — фыркает Чимин, но Намджун знает, что на самом деле тот вовсе не веселится, а волнуется о нём, зная, как раздумья могут увести в тёмные дебри, найти обратный путь из которых бывает очень непросто. — Эй, ну улыбнись. Намджун совсем не в настроении улыбаться. Ещё пару минут назад он думал о том, достаточно ли он хорош для Чимина, чтобы тот всё ещё был с ним, скажем, в этот же день и это же время, но через год, и это вовсе не повод для улыбки, потому что он в очередной раз чувствует огромную неуверенность в себе. Но его лицо уже обхватывают тёплые ладони, заставляя поднять взгляд, — а глядя на Чимина, он просто не может не улыбнуться. Тот настолько красивый, искренний и родной, что улыбка появляется сама собой, как естественная реакция, которую невозможно остановить. Чимин тоже улыбается, довольный, тыкает пальцем в ямочку на его левой щеке. — Я так тебя люблю, серьёзно, меня прям распирает, — честно произносит он, слегка хихикая в конце, чтобы его слова не звучали уж чересчур серьёзными, но вряд ли можно сказать, что это помогает, потому что он действительно совершенно серьёзен и в самом деле имеет это в виду. И Намджун непроизвольно смущается, до сих пор не привыкший к таким внезапным откровениям, утыкается лицом ему в плечо, прячась. — Ну ты чего, — смеётся Чимин, — ты же и так это знаешь. И, конечно, он знает. Чимин часто говорит ему, иногда даже не стесняясь камер, но в такие моменты, когда Намджун застревает в собственных мыслях и сомневается в себе, это всё равно кажется чем-то невероятным. Потому что — ну разве можно в это поверить? Но Чимин и тут прекрасно знает, о чём он думает. — Хён, ну ты же лучший, как ты можешь постоянно об этом забывать? Чимин зарывается пальцами в волосы у него на затылке, слегка поглаживая, успокаивая. Намджун сам не замечает, как уже обнимает его в ответ, всем телом впитывая его ровное дыхание, постепенно расслабляясь. Мчащиеся как паровоз мысли замедляются и вскоре отпускают. Неизвестность никуда не исчезает, и Намджун всё ещё не знает, что будет дальше и справится ли он, но пока Чимин рядом и поддерживает его, он будет помнить, что нужно просто идти вперёд и быть собой, — ведь каждый его предыдущий шаг, пусть даже через сомнения и страх, привёл его именно сюда, и другую действительность Намджун даже не хочет себе представлять.