Episodes

Последние несколько дней оказываются для Намджуна очень тяжёлыми — и в физическом плане, и в эмоциональном. Он не успевает нормально спать — между концертами, бесконечными интервью, встречами, съёмками. Не успевает заняться новыми песнями, которые так и остаются висеть на задворках сознания невыполненными делами, до которых у Намджуна просто не доходят руки, хотя это его работа, и ему некомфортно откладывать её на потом снова и снова. Он никак не находит времени ни на то, чтобы поработать (в перерывах между остальной работой), ни на то, чтобы хоть немного расслабиться и восполнить силы, ни даже на то, чтобы просто подумать, в то время как мыслей в голове и переживаний становится всё больше и больше. Стресс с новым релизом, агрессивные комментарии, которые он невольно читает, отнимая у Чимина телефон с открытым фанкафе, неспокойные новости из дома. Недавние угрозы, никем из них, конечно же, не забытые и, несмотря на все меры безопасности, давящие всё сильнее, чем ближе становятся упомянутые в них даты. Намджуну просто нужно провести хоть немного времени наедине с собой. Постоять больше двух минут под приятно тёплым душем, забраться в кровать в полной тишине, разложить свои мысли по полочкам. Чтобы никто не подходил к нему, ничего не спрашивал, не трогал. Только вот это невозможно. Большую часть дня он проводит в неизменной компании остальных мемберов, менеджеров, стилистов, съемочной группы… Но даже когда наступает вечер и за ним закрывается дверь его номера, он всё равно не остаётся один. Он вовсе не против присутствия Чимина рядом, скорее даже наоборот — обычно проводить вечера и засыпать без него уже кажется чем-то странным и неправильным, и Намджун чувствует пусть не сильное, но беспокойство, когда им приходится ночевать отдельно. Но сейчас он, даже сам того до конца не осознавая, на переделе, а Чимин, хоть старается и не показывать этого, тоже сильно переживает из-за предстоящих концертов. Ему как никогда нужна поддержка, и ему просто физически необходимо быть рядом с Намджуном, постоянно касаться его. Намджун понимает это умом, правда понимает, но именно сейчас, на фоне бесконечной нагрузки, стресса и беспокойства, рациональная его часть оказывается слишком слаба — и она даёт сбой. Чимин просто подходит к нему, когда Намджун сидит за компьютером, бесполезно пялясь в монитор и всё равно не в состоянии что-либо делать, — и привычно скользит пальцами ему под футболку, мягко поглаживая кожу в районе ключицы. Он даже ничего не говорит, не пытается пошутить, встать ближе или поцеловать, но и этого Намджуну оказывается достаточно, чтобы сорваться. Всё вокруг словно полностью замолкает и останавливается, а его самого как будто приложили по голове чем-то тяжёлым — Намджун слышит только звон в ушах и сам толком не осознаёт, что происходит. Кажется, он не кричит на Чимина — но рявкает. Что-то в духе «Ты можешь просто оставить меня в покое?!», он сам не уверен. Вскакивает со стула, быстро отворачиваясь от огромных непонимающих глаз, хватает со стола телефон с уже подсоединёнными к нему наушниками, и вылетает из номера, кое-как впихнув ноги в кроссовки. Задник на левой ноге неудобно заминается, но Намджун не в состоянии обратить на это внимание, он не слышит даже, что играет в наушниках, когда вставляет их в уши. Всю дорогу до лифта, затем на лифте вниз и через холл отеля он просто смотрит вперёд, не думая ни о чём и ничего вокруг себя не замечая. Его мозг словно перестаёт работать на несколько минут, пока он просто шагает вперёд, уходя всё дальше и дальше от отеля по освещённой ночными фонарями улице. Или, возможно, на несколько десятков минут, понимает Намджун, когда вдруг останавливается неизвестно где и понимает, что в наушниках тихо, и он понятия не имеет, как давно. До него с огромным опозданием доходит, что он сорвался на совершенно ни в чём не виноватого Чимина, который наверняка всё принял на свой счёт, хотя не сделал совсем ничего плохого. В обычный день прикосновение Чимина наоборот успокоило бы Намджуна и придало ему сил. Помогло бы почувствовать себя нужным и любимым. Он поймал бы его ладонь, притянул бы к губам, целуя эти миниатюрные и такие любимые пальчики. И уж никак не рявкал бы, что вообще не хочет, чтобы Чимин к нему приближался. Все предыдущие беспокойства разом отходят на задний план от осознания того, что он обидел Чимина. Своего милого, доброго, чудесного Чимина, который, без сомнений, дал бы ему сколько угодно времени разобраться с собственными мыслями, оставив одного, если бы Намджун просто сказал. И который теперь, наверное, сидит один у себя в номере, расстроенный и, вероятно, думающий, что сделал что-то не так. Или, возможно, Чимин рассердился на него за такой внезапный всплеск и вообще не хочет его видеть. Намджуну ужасно не нравятся оба варианта. Ему настолько стыдно, что хочется плакать, и, возможно, он даже поддался бы этому порыву, но все его мысли сейчас направлены на то, чтобы вернуться в отель, прийти к Чимину и извиниться. Чимин должен его понять, ведь все они порой проходят через тяжёлые периоды. Намджун с трудом слушающимися пальцами вводит в телефон название отеля и трижды исправляет автозамену, пытающуюся предложить ему что-то совсем ненужное. Затем быстрыми шагами идёт обратно, почти не отрываясь от маршрута на экране, потому что плохо представляет, где находится, особенно учитывая, как темно вокруг. Он сомневается, что Чимин остался ждать в его номере, — наверное, на его месте сам Намджун закрылся бы у себя, — но всё равно решает заглянуть сначала туда. На удивление, Чимин оказывается в его номере — сидит на кровати, оперевшись спиной на подушки, и с планшетом в руках. Когда Намджун входит, он тут же поворачивается в его сторону, глядя не то чтобы испуганно, а скорее обеспокоенно. Они пару секунд смотрят друг на друга, и Намджун не знает, что сказать, но Чимин в любом случае опережает его, в один момент вскакивая с кровати и оказываясь перед ним. — Хён, прости, я не хотел тебя раздражать! — Он колеблется, закусив губу, и всё же аккуратно берёт его за руку. Намджуну больно оттого, что Чимин наверняка хочет его обнять, в своём естественном порыве, но не решается после произошедшего совсем недавно. Намджун шумно выдыхает и сам притягивает его к себе, обнимая обеими руками. — Чимини, это ты прости, — шепчет над его ухом. — Ты ни в чём не виноват, я просто так запарился… Мне так жаль, что я сорвался на тебе, просто потому что ты оказался рядом в неудачный момент. — Он переводит дыхание и решает озвучить то, что его волнует едва ли не больше всего остального, всех других проблем вместе взятых. — Я очень переживаю… за тебя. Ему трудно говорить об этом более подробно. Не хочется произносить вслух то, о чём они все и так читали и что иногда не даёт им заснуть по ночам. Страшные угрозы, которым не должно быть места в жизни ни одного из них, и уж тем более Намджун не может понять, как кому-то могло прийти в голову угрожать Чимину. И всё же эти угрозы есть, и теперь Намджун понимает, что все остальные мысли и переживания, что крутились у него в голове, словно мешали ему увидеть, что всё это время беспокоило его на самом деле. Или, возможно, он просто не был готов разбираться с этими страхами, а потому концентрировался на всём остальном, кроме них. В какой-то момент он всё равно должен был взорваться, а Чимин просто попал под горячую руку, хотя переживал Намджун в первую очередь как раз о нём самом. Как и обычно, Чимин понимает его с полуслова, не требуя подробных разъяснений. Обнимает в ответ, прижимая к себе с силой, которой Намджун до сих пор поражается. — Я понимаю, я тоже… — Он останавливается, то ли не зная, как сказать, то ли просто не желая произносить это дурацкое «боюсь», которое заставляет чувствовать себя слабым. — Поэтому, наверное, ещё более приставучий, чем обычно. Прости. Я знаю, что всем иногда нужно пространство. — Перестань, тебе не за что извиняться. — Намджун целует его в волосы рядом с виском, и ему хочется защитить Чимина от всего мира. — Я хочу, чтобы ты был в моём пространстве. И я не хотел так реагировать, правда. Это меня не оправдывает, но… Прости. Чимин выдыхает легкий смешок, и Намджун чувствует, как они оба немного расслабляются. Ссоры и недопонимания — это явно не для них. — Давай мы оба друг друга простим и просто пойдём спать. Тебе сейчас это очень нужно, хён. Намджун уверен, что и Чимину это нужно не меньше, но не спорит. Просто кивает и позволяет довести себя до кровати и раздеть, как маленького, потому что в этом сейчас нет совершенно ничего интимного. Чимин заботливо поправляет подушки и снимает с него очки, прежде чем окончательно уложить на мягкую кровать и укрыть одеялом, пристраиваясь у него под боком. — Я люблю быть в твоём пространстве, — тихо произносит он, и Намджун даже с закрытыми глазами слышит в его голосе улыбку. — А я люблю тебя, — отвечает Намджун. По крайней мере, надеется, что отвечает, потому что отталкиваемая до этого подальше усталость разом накатывает на него, мгновенно отрубая от действительности теперь, когда Чимин рядом и ему, хотя бы на время, не о чем беспокоиться.