Episodes

Чимин просыпается в совершенно незнакомом месте. Деревянные стены, как в каком-нибудь деревенском домике, здоровая кровать, тяжёлое одеяло с пододеяльником в мелкий цветочек, тускло горящая на столе лампа. Всё выглядит таким простым, но при этом спокойным и уютным, и Чимин абсолютно уверен, что никогда не бывал здесь раньше. Но почему-то точно так же он уверен, что где-то рядом Намджун, словно чувствует его сквозь незнакомые стены. — Джун? — неуверенно зовёт он и почти сразу же слышит из-за двери какой-то шум, потом грохот, и уже через несколько секунд в комнату и правда входит Намджун. На нём свободная толстовка и треники, волосы падают на лоб в творческом беспорядке. Чимину кажется, что, когда он в последний раз видел Намджуна, на том был нарядный костюм, но он не уверен, когда это было. — Где мы? — спрашивает Чимин, когда Намджун подходит ближе и уже сам собирается что-то сказать. Намджун выдыхает, теряя свою мысль, и чуть хмурится, садясь на кровать, как будто не уверен, что его ответ Чимину понравится. — Подальше от города. Ото всех. От всего. Чимин молчит, не понимая, и Намджуну приходится продолжить: — Я уже давно хотел увезти тебя куда-нибудь на пару дней, просто запереться в глуши и никуда не выходить. И присмотрел это место. Не думал, что тебе нужно будет упасть в обморок, чтобы я, наконец, решил, что момент настал... Он смотрит вниз, не встречаясь с Чимином взглядом, но беспокойство и вина на его лице настолько очевидны, что прочесть их всё равно не составляет труда. — Джун... — Чимин не знает, что сказать, и, наверное, поэтому пытается слабо оправдаться: — Это был не обморок. Я просто устал. — У тебя буквально подкосились ноги. Во взгляде, теперь обращённом на него, столько боли, что Чимин просто замирает на месте. — Не у меня одного, — зачем-то продолжает оправдываться. — Мы все устали. — И все будут принудительно отдыхать, — строго произносит Намджун, и сомневаться не приходится: всем и правда велено отдыхать, и ослушаться не смеет никто. — А я в это время позабочусь о тебе. Как ты? Чимин пытается прислушаться к себе, но он всё ещё настолько дезориентирован, что толком не понимает, что чувствует. — Не знаю. Вроде лучше, — пожимает плечами он. От этого простого движения все мышцы утомительно ноют, напоминая о себе. Правое плечо ломит, как будто он восьмидесятилетний старик. Чимин не озвучивает свои ощущения. — Хочешь чего-нибудь? — спрашивает Намджун, наблюдая за ним. Наверняка видит, что у Чимина болит буквально всё, но не комментирует. Может быть, пока что. Чимин ненадолго задумывается, но вскоре понимает, что единственное, чего ему сейчас действительно хочется, так это плюхнуться обратно на подушку, накрыться этим цветочным одеялом, и чтобы Намджун обнимал его, пока его утягивает обратно в сон. — Полежи со мной? Намджун молча кивает и с готовностью забирается к нему под одеяло. Они складываются вместе словно пазл, который собирали сотни раз, где каждая деталь привычно и правильно занимает своё место. Чимин укладывает голову Намджуну на плечо — так, что получается удобнее любой ортопедической подушки. Намджун же, в свою очередь, обнимает его, уже давно просчитав, как расположить руки, чтобы никому из них не было неудобно. Чимину так тепло, и уютно, и хорошо, что хочется замурчать от удовольствия. — Я вообще-то и так собирался к тебе, хотел только для начала немного осмотреться, — тихо говорит он. Чимин щекой чувствует вибрацию его голоса и улыбается автоматически. — И всё же: где мы? — повторяет свой вопрос он. — В глуши. Никаких людей, никаких расписаний, никакой суеты. У нас есть запас продуктов на несколько дней. Прости, но готовить придётся тебе. Чимин слабо хихикает, представляя себе Намджуна у плиты. Но затем улыбается, потому что внутри сразу становится тепло, когда он думает об их совместном быте, только вдвоём. Может быть, когда-нибудь это станет возможно. — Здесь как-то до боли уютно. Мне хочется украсть тебя и остаться здесь навсегда, — продолжает Намджун. Чимин не успел сильно оглядеться и тем более не видел всего остального дома, но даже так он ощущает какую-то особую атмосферу безмятежности, в которую и правда хочется погрузиться с головой. — Ты и так меня украл, — отвечает он, потому что совершенно не помнит, как оказался здесь, как будто его опоили и вырубили, чтобы похитить. Хотя, учитывая его состояние, его и опаивать было не нужно, дать только куда-нибудь пристроить голову — и он мгновенно вырубился бы сам. — Мемберы знают, где мы, — со смешком отвечает Намджун. Конечно, знают, они всегда говорят друг другу, где находятся, ведь это важно. Чимин просто улыбается и позволяет себе снова провалиться в сон, убаюканный этим ощущением уюта, и защищенности, и спокойствия, и — Намджуна рядом. Чимин просыпается, всё так же лежа у Намджуна на плече, но, даже не открывая глаз, почему-то сразу понимает, что всё, что он видел только что, — всего лишь сон. В действительности они всё ещё в Сеуле, едут в машине, и как следует выспаться им удастся ещё совсем не скоро. От этой мысли начинает противно болеть голова, и хочется по-детски расплакаться от бессилия. Чимин чуть сжимает пальцы, лежащие у Намджуна на талии и так удачно скрытые полой его пиджака. Обнять по-настоящему сил нет, но это ощущение тепла под пальцами — хоть и слабое, но утешение. Он чувствует, как руки Намджуна слегка сжимаются вокруг него в ответ, а затем — короткий поцелуй на макушке. Возможно, в ближайшие годы они не смогут уехать в домик в глуши даже на пару дней. Возможно, они слишком много на себя берут. Возможно, Чимин действительно маленький и слабый — как о нём пишут, как он порой сам чувствует себя. Но пока Намджун рядом — он готов продолжать бороться.