Episodes

У Намджуна в голове приятная ватность от выпитого недавно шампанского, а от веса Чимина, наполовину устроившегося на нём, становится так уютно, что не хочется даже открывать глаза — поэтому он лишь улыбается, довольный и счастливый, и лениво обнимает Чимина. Тот чмокает его в щёку и утыкается в неё носом, тоже немного нетрезвый, но от этого только более радостный. — Ты такой красивый, хён, как ты можешь быть таким красивым!.. — громко шепчет он Намджуну под ухом, заставляя рассмеяться. — В пижаме и с пластырем на носу? — фыркает тот. — Не знаю, это, наверное, какая-то чёрная магия. Намджун не то чтобы считает свою внешность сильно выдающейся, но, с другой стороны, и не жалуется, поэтому не пытается возражать. Тем более ему приятно, что Чимин считает его красивым, и если бы было возможно растечься по кровати ещё более довольной лужицей, возможно, он бы растёкся. Чимин хихикает ему в щёку и, проехавшись по ней носом, утыкается теперь ему в шею, отчего Намджун только больше улыбается. — И в пижаме, и с пластырем тоже, но вообще я имел в виду сегодняшнюю церемонию. Я чуть не умер. Как можно с каждым разом становиться всё красивее? Ты настоящий вообще? В его голосе столько возмущённого недоумения, что и правда можно было бы подумать, что он ставит реальность Намджуна под сомнение. — И это говоришь мне ты? — усмехается тот. Чимин и правда иногда такой забавный. — Тот, кому даже ничего делать не нужно, чтобы быть или до невозможности милыми, или сексуальным — на выбор. Кто может просто встать с кровати и выглядеть так мило, что хочется заобнимать и зацеловать до смерти, или, если захочет, так горячо, что желание только завалить на эту же самую кровать и не выпускать из неё. А все эти вручения? Тебе каждый раз удаётся переплюнуть самого себя! — Хё-о-он, — Чимин выдыхает ему в шею, поглаживая её пальцами с другой стороны. — Как мы перешли от того, какой красивый ты, к тому, какой горячий я? Он говорит так, словно это не совершенно обычное для Намджуна дело — восхищаться Чимином, и словно самому Чимину это вовсе не нравится. — Потому что ты всегда так горяч, что я не знаю, как сосредоточиться и дождаться, пока всё закончится и мы останемся одни. — М-м-м… — Чимин ёрзает на нём, и Намджун как-то автоматически обнимает его сильнее. — Вот мы одни, и что теперь?.. — сонно спрашивает он. — Я вырубаюсь, — честно отвечает Намджун. Если бы Чимин не говорил с ним сейчас, уже и отрубился бы, вне всяких сомнений. — Я тоже, — сокрушенно вздыхает тот. — Неужели мы уже слишком стары для секса? — Чимин слабо вжимается в него бёдрами и чуть сгибает в колене ногу, лежащую у Намджуна между ног, но тот настолько устал, что не чувствует ни капли возбуждения, он расслаблен до такой степени, что ещё чуть-чуть — и будет похрапывать Чимину в макушку. — Ну уж нет. — Намджун отказывается принимать этот вердикт. — Сейчас мы поспим и всё восполним утром. Чимин только кивает и, посчитав разговор законченным, отключается от этого мира. Намджун, перебарывая себя, слегка перекладывает его, устраивая рядом с собой, — не потому, что ему неудобно, а потому что иначе Чимин проснётся с дикой болью в шее, а Намджун готов сделать всё, чтобы этого не допустить. Утром они, конечно же, ничего не восполняют. Те десять минут, что они могут позволить себе поваляться в кровати, они просто обнимаются, и Намджун — потому что для него это совершенно естественно — делает комплименты сонному и такому милому Чимину, который смущается, но улыбается и в итоге накидывается на него с поцелуями. — Знаешь, секс — это не так уж и важно, — философски замечает Намджун, вспоминая ночной разговор, когда они выходят из номера. Конечно, Намджуну стоит быть осторожнее с подобными высказываниями, да и вообще, но, к счастью, в этот раз его слышит только Юнги, идущий по коридору. — Я ничего не слышал и не хочу знать, — мотает головой он, проходя мимо, в то время как Чимин уже покатывается со смеху. Тем не менее, Чимин не пытается возражать, и Намджуну кажется, что он точно так же понимает, что есть вещи гораздо более важные — и на них они всегда стараются находить время.