Когда мужчины приехали в Солнечную, небо уже приобрело нежно-розовый оттенок. Солнце, подползшее к полосе горизонта, разбрызгивало рассеянный свет, который отражался в окнах небольшими огоньками. Странно, но стоило Игорю выйти из автомобиля, как в душе проснулась ностальгия. А ведь в последний раз он был здесь очень давно, уже не помня даже дома бабушки. Хельсер надел солнцезащитные очки, бросил в рот подушечку жвачки, и тоже вылез из машины. Взглянув на Шереметьева, он едва заметно улыбнулся:
— Что именно ищем?
— Дом моей прабабки. Деревня большая, придётся спросить у какой-нибудь старушки, — Игорь осмотрелся и заметил двух бабушек, сидящих на скамейке около деревянного накренившегося забора, за которым утопал в тени ив и тополей, синий одноэтажный дом.
Шереметьев собрался с мыслями и приблизился к ним:
— Здравствуйте. Не подскажете, где здесь дом Агриппины Быстровой?
— Агриппины? — бодро переспросила та, что была с белым платочком на голове. — Помню такую, как же. Дом заброшенным стоит. Езжайте по этой дороге до самого конца, потом налево сверните. Вот тама дом Быстровой. Только померла она давно.
— Хорошо, спасибо за помощь! — поблагодарив старушек, Игорь вернулся к машине. Он чувствовал, что те с интересом смотрят ему вслед и перешёптываются, гадая, кто это и чего забыл в их деревне.
Когда автомобиль притормозил возле двухэтажного деревянного дома, окрашенного светло-жёлтой краской, Шереметьев ощутил очень странное чувство. Такое обычно возникает, когда возвращаешься туда, где не был очень много лет. Мужчины вышли из машины. Игорь изучил калитку и увидел, что она заперта на амбарный, уже проржавевший замок.
— Придётся перелезать, — хмыкнув, заметил Хельсер.
— Вспомним дворовое детство, — улыбнувшись в ответ, Шереметьев взялся за железные прутья и первым перелез на территорию дома. Максим последовал его примеру.
Старый сад был давно запущен: сорняки, прошлогодние листья, ветки в заросших кустарниках. Возле сарая стояли ржавые грабли и лопаты. Казалось, в этом доме давно никого не было, что было странно: обычно бездомные быстро занимают такие жилища. Игорь поднялся на скрипучее крыльцо и подёргал ручку: дверь была заперта. Что-то невнятно пробормотав, Шереметьев с силой навалился на неё один раз, потом второй, третий… После таких грубых манипуляций дверь поддалась. Игорь шагнул в тёмные сени, заполненные запахом затхлости и старости. Поморщившись, он прошёл в комнату. Мебель осталась нетронутой, кровать была заправлена, с икон, висящих на стене, своими огромными скорбными глазами смотрели святые. Хельсер прошёл в комнату следом за Игорем. Сняв солнцезащитные очки, он прикрепил их к вороту футболки.
— Не понимаю, почему этот дом забросили, он ведь добротный, — пробормотал Шереметьев, вопросительно взглянув на Макса.
— Ты совсем ничего о нём не знаешь?
— Совсем.
— Возможно, после смерти твоей прабабки здесь жил кто-то из твоей родни, а потом был вынужден уехать, продать не успел, ну или собирался вернуться.
— Да, возможно, — это объяснение показалось Игорю логичным. Кашлянув в кулак, он прошёл во вторую комнату. На кровати лежало старое синее пальто, возле окна стоял старинный дубовый шкаф. Шереметьев столкнулся взглядом со своим отражением и невольно вздрогнул: зеркало было тёмным, мутным, словно окно в потусторонний мир. Тем временем Хельсер поднялся на второй этаж. Игорь слышал жуткий скрип половиц, доносящийся сверху. Странно, но в этом доме ему становилось не по себе.
«Ладно, в сторону все страхи. Зачем я здесь? Что я должен выяснить? Авдотья, Сараев, Олег. Интересно, кто-нибудь из местных помнит их?» — стараясь немного успокоиться, подумал мужчина. Возвращаться к тем старушкам не хотелось: такими темпами наутро вся деревня будет знать о странных приезжих. Нужно было найти угрюмого древнего старика или такую же бабку, которые помнят всех, а сплетничать ненавидят.
— Игорь, — вдруг раздался мягкий голос.
Вздрогнув, Шереметьев резко обернулся и увидел миловидную женщину средних лет. Она стояла на пороге комнаты, кротко улыбаясь. На ней было льняное белое платье, волосы заплетены в косу, перекинутую на правое плечо. От её тела исходил серебристый свет.
— Агриппина? — выдавил Игорь, во все глаза глядя на странную гостью.
Та кивнула и заговорила тише, а в глазах отразилась тревога:
— Ты береги себя, здесь небезопасно. Лихая задумала с тобою злую игру играть.
— О чём ты?
— Будь осторожен.
В эту секунду на лестнице послышались шаги и мираж растаял. Шереметьев опустился на кровать, ощущая лишь бешеное биение своего сердца. Хельсер, войдя в комнату, нахмурился, затем странное состояние спутника:
— Всё в порядке?
— Нет. Я… только что видел призрака… Или я просто рехнулся? Чёрт… — хрипло отозвался Шереметьев.
— Вся эта история довольно странная. Я уже ничему не удивлюсь, — очень тихо пробормотал Максим и встревоженно посмотрел в окно. Солнце уже растаяло на горизонте, оставив после себя земляничный крем заката.
— Ты хочешь сказать, что веришь в паранормальное? Веришь, что со мной происходит мистическая белиберда? — выпрямив спину, Игорь всмотрелся в нордический профиль мужчины.
— Наверное. Не знаю. Видишь ли, однажды со мной приключилась одна странная история… — на выдохе отозвался Хельсер и перевёл взгляд, подёрнутый туманной поволокой, на Шереметьева. — Не хочу сейчас говорить об этом, но… мне кажется, что есть вещи, которые за гранью нашего понимания.
— Макс, я думаю, мне надо найти дом, где жила эта женщина, о которой мать с подругой говорили в моём сне. Не просто же так мне приснился именно этот сон! — Игорь порывисто поднялся.
— Хорошо, идём, — с готовностью отозвался мужчина.
Они вышли на улицу, снова перелезли через забор и двинулись в сторону леса, виднеющегося впереди. Мимо проплывали пёстрые деревенские дома. Мимо на красном велосипеде «Украина» проехал белобрысый и лопоухий подросток. За воротами мелькали довольно молодые мужчины и женщины: одни ужинали за уличным столом, другие загоняли в дом детей, третьи играли в карты и пили пиво. Хельсер первым увидел древнего старика и коснулся плеча Игоря, мол, смотри. Дед сидел на лавочке возле закрытого магазина «Продукты» и дремал, сжимая палочку в обеими ладонями. У него была густая седая и густые брови.
— Извините, вы не могли бы нам помочь? — громко спросил Игорь, подходя к нему.
Старик вздрогнул и причмокнул губами, от чего его борода зашевелилась. Устремив на Шереметьева свои светло-голубые глаза, он молча склонил голову набок.
— Здесь когда-то давно жила Авдотья. У неё был сын Олег. Мальчика убили, а убийца так и не был найден! Вы не подскажете, где её дом?
— Да не ори ты так, не глухой! — буркнул дед и почесал щёку. — Дома её нет уже, снесли. На его месте новый выстроили. Давно померла Авдотья, на кой тебе она?
— Я её дальний родственник. Решил узнать побольше о своей семье, — обаятельно соврал Игорь и улыбнулся.
— Родственник? — подозрительно переспросил старик. — Хм, я думал, нет у неё никого.
— Вы были с ней знакомы?
— Да уж был. Все колдовкой её считали, боялись. А моему отцу она ногу отремонтировала. Вот так!
— А что случилось с её сыном, так никогда и не узнали?
— Нет. Тёмное то дело, тёмное…
— Не припомните, в каком году это случилось?
— Сразу после войны, в сорок пятом. А уж месяца не помню. Но лето было.
— А вы не припомните, кто такой Сараев?
— Сараев? А зачем он вам? — раздался звонкий женский голос со стороны дороги.
Максим и Игорь обернулись и увидели старушку, энергично шедшую к ним. Её голову скрывал белый платок, но несколько седых прядей выбились и упали на щёки. Ей тоже было уже немало лет. Может, восемьдесят, может, больше.
— А ты чего сидишь тут? Я тебя сколько ждать должна? — строго взглянув на старика, спросила она и остановилась возле скамейки. — Вставай.
— Здравствуйте. Видите ли, я дальний родственник Авдотьи, которая когда-то жила здесь, в вашей деревне. Её считали колдуньей, — миролюбиво произнёс Игорь, стараясь расположить к себе бабушку.
— Авдотьи Крылатовой? — замерев, спросила старушка и с интересом уставилась на Шереметьева.
— Ну да… — не мог же мужчина признаться, что не знает её фамилию.
— Ну надо же… — пробормотала она, не сводя пристального взгляда с лица Игоря.
— Хочу узнать чуть больше о своей родословной. Езжу, собираю материал.
— Понятно. Что ж, Авдотью я застала, можешь спрашивать, что тебе интересно, — казалось, старушка уже забыла о супруге, который воспользовался этим и закурил махорку.
— В каком году она умерла? Были ли у неё дети, кроме Олега?
— Умерла она давно, очень давно. В пятидесятом году. Уже почти полвека прошло. Похоронили её на нашем местном кладбище, хотя многие просили увезти её куда-нибудь: боялись, что встанет из могилы и за ними придёт. Других детей не было, нет.
— Кто жил в её доме после?
— Никто. Сожгли его. А кто — неизвестно. Вскоре местный муниципалитет взялся за этот участок и выстроил там новый дом.
— Вы случайно не помните некоего Сараева?
— Был такой. Но он умер от туберкулёза в тридцатом, кажется, году. У него жена была, но после его смерти собрала вещички и уехала за лучшей долей.
— Он был как-то связан с Авдотьей?
— Не думаю. Мало, кто бегал за подмогой к ней, она ж проклясть хорошо умела. Боялись её.
— Как вы думаете, кто мог убить её сына? — помолчав, негромко спросил Шереметьев.
— Да хоть кто. Мало у неё врагов, что ли, было? Злая она была баба, нехорошая. На кладбищах ритуалы проводила, воду заговаривала. Это я своими глазами видела.
— Только её колдовство не помогло ей избежать страшной судьбы, — заметил Максим и слегка ухмыльнулся.
***
Васильев открыл покрасневшие глаза и тихо зарычал. Он остро почувствовал, что Шереметьев выехал из города. И, скорее всего, не один. Сглотнув, парень встал с кровати и подошёл к открытому окну. Летний вечер румянился на западе, дворик заливал его розовый свет. Ворона дремала на ветке. В песочнице двое мальчишек не могли поделить сиреневую лопатку. Их мамаши грызли семечки на лавочке, увлечённо болтая друг с другом. Гавриил носом втянул запах лета и по его венам разлился адреналин.
Отойдя от окна, он прошёл в ванную и умылся, после чего натянул белую футболку и джинсовую жилетку. Исподлобья взглянув в своё отражение, он взял со стола ключи и вышел из квартиры. Гавриил жил в комфортабельной квартире неподалёку от Патриарших. Она досталась ему от деда. Сам Васильев не работал. Когда ему нужны были деньги, он брал на дом какой-нибудь прибыльный проект: сделать перевод, написать за кого-то курсовую или диплом. Его интеллект и знания позволяли выполнить сложнейшую работу в кратчайшие сроки. Но всё это — рутина. Вся его жизнь — одно сплошное серое пятно.
Было.
Пока не появился Шереметьев.
Гавриил чувствовал его, как хищник чувствует добычу. Он знал, что это был
его человек. Осталось только доказать это Игорю, который не воспринимал Гаврилу всерьёз.
«Как же ты заблуждаешься, считая меня пылким юнцом», — с горькой ухмылкой зачастую думал он, глядя в любимые серые глаза. Васильев ощущал себя древним стариком, которому доступны все тайны мироздания. Так было всегда, сколько он себя помнил. В детстве ему были неинтересны игрушки и сверстники. В десять лет он уже прочитал всего Ницше и даже верил, что в прошлой жизни был им. Когда ребята его возраста бегали в кинотеатры и на танцы, он сидел дома с книгой в руках. И это была идеальная жизнь. Тогда Васильев ещё верил, что найдёт свой смысл в знаниях.
Гавриил уже садился в пойманную машину, как его окликнула конопатая светловолосая девчушка. Одёрнув свой топик, она быстро приблизилась к парню, улыбаясь:
— Привет, а я к тебе!
— Зачем? — блеснув голубыми глазами, Гаврила поджал губы.
— Я соскучилась.
— Мне нужно в одно место, я занят, — отчеканил парень и залез в машину.
Он познакомился с этой дурой в баре. Да, это была истинная дура, готовая намертво прилипнуть к понравившемуся парню. По крайней мере, Гаврила мысленно назвал её именно так. Он даже не помнил её имя, а ведь она была в его квартире: надеялась на пьяный секс, но Васильев никогда не был идиотом. Он уснул, даже не пытаясь быть любезным с… Оксаной. Или как там её звали?..
***
Игорь и Максим вышли на кладбище. Деревянные кресты окутывала вечерняя синь. С озера доносился аромат воды. Чуть поодаль от кладбища, на возвышенности, стояла старая заколоченная церковь. Шереметьев ходил между могил и с тоской думал о том, что приезд сюда не дал ему никакой новой информации. Призрак Агриппины можно было списать на усталость и галлюцинации. Авдотья и её сын давно умерли. Какое они имеют к нему отношение? Зачем он примчался сюда? На что надеялся?
Шереметьев сам не заметил, как вышел к двум могилам, находящимся поодаль от остальных, словно здесь были погребены изгои. Стоило прочитать текст на крестах, как внутри всё похолодело: Крылатова Авдотья Митрофановна и Крылатов Олег.
За спиной скрипнули ветки и Игорь слегка вздрогнул. Хельсер подошёл сзади, опаляя горячим дыханием его макушку. Спросил тихим, хрипловатым и чарующим голосом:
— Вот и могила этой колдуньи.
— Ты веришь, что она обладала способностями? — шёпотом спросил Игорь.
— Нет. Если бы обладала — не допустила бы гибели сына и сама не умерла в столь молодом возрасте.
Шереметьев слегка улыбнулся: ход мыслей этого мужчины всё больше привлекал его.
— Пошли на озеро? Искупаемся.
— Давай, — улыбнувшись, отозвался Макс.
Они вышли на узкую дорожку, ведущую через луг к озеру. На небе уже появился призрак луны: полупрозрачный, едва различимый и таинственный. Игорь вдруг ощутил полное умиротворение. И причиной этому был Максим. От этого мужчины исходило львиное спокойствие, от которого почему-то Шереметьеву становилось сладко и очень хорошо. Найдя руку Хельсера, он осторожно коснулся его пальцев своими:
— Спасибо, что ввязался в это.
— Ну что ты. Мне самому интересно, — мягко ответил мужчина и легонько сжал его пальцы своими.
В лёгком смятении они дошли до озера. Синяя вода казалась осколком зеркала, зачарованно засмотревшимся на небо. Хельсер стянул с себя футболку и джинсы. Лукаво глянув на Игоря, он вошёл в озеро и поплыл спиной вперёд, глядя на своего спутника:
— Вода отличная!
Шереметьев подумал, что это очень пикантные минуты, которые никогда не забыть. Определённо, он будет вспоминать это атлетическое тело, которое успел увидеть, пока Хельсер шёл к воде, будет вспоминать эту луну, с интересом глядящую вниз и разливающую по водной глади серебристое свечение. А пока нужно было ловить момент. Игорь разделся до трусов и вошёл в воду. Пока он шёл, большой серебряный крест на его груди покачивался из стороны в сторону.
— Ты веришь в Бога? — вдруг спросил Максим, подплывая к Игорю.
— Не знаю. Нет, наверное. А ты?
— Я тоже. Но эта история немного пошатнула наш скепсис, верно?
— Да, — хмыкнув, Шереметьев медленно поплыл вперёд, рассекая руками белую лунную воду. — И она ещё не закончилась.
— О чём ты сейчас думаешь?
— Будет ли мне ещё когда-нибудь так хорошо, как сейчас, — тихо ответил Игорь и встал на дно.
— Будет, если я буду рядом, — обнажив белоснежные зубы, хищно улыбнулся Максим. В глазах — бесенята.
— А ты будь. Просто будь, — слегка улыбнувшись, хрипловато проговорил Игорь.
