Карательная психиатрия.

- Между прочим, ты никогда мне не говорил, что у тебя брат есть… - Он болен и находится в закрытой клинике. Ответ Фейлона так резок, что Арбатов даже отрывается от созерцания коньяка в бокале и изумленно косится на Дракона Байше. Но природное любопытство берет свое. Этим русским только дай повод заинтересоваться… - Вот бедолага, - со свойственной искренностью сочувствует Михаил совершенно незнакомому человеку. Достаточно того, что это – родственник Фейлона. Близкий родственник. – И долго уже? - Михаил, отцепись. Карие глаза очень похожи на жерло готового взорваться вулкана. - Не отцеплюсь. Мир? Трудно злиться и изображать из себя вулкан с драконьими пламенем, когда до одури влюбленно целуют. Фейлон злобно шипит витиеватое ругательство на одном из диалектов. - Мир. Что ты хочешь? - Ммм. Сначала – тебя… Ругательство повторяется, обогащаясь несколькими новыми подробностями. - Может быть, навестим твоего брата? – торопливо поправляется Арбатов, честно и влюблено делая вид, что это не его рука сдвигает полу шикарного чеонгсама в сторону. Фейлон морщится, по ходу дела несильно хлопая наглеца по запястью. Навестить заведение стоит хотя бы ради контроля. Пока отец был жив, отчеты о состоянии Янцзу приходили на его имя. И отец подписывал чеки, которые уходили в закрытое заведение со специфическим профилем. Но отец мертв уже три года. Три года Фейлон, не распечатывая, скармливает огню письма с фиолетовой печатью, три года он отправляет в больницу чек с невписанной суммой. Он не признается сам себе, но возможность встретиться даже с призраком брата тревожит и пугает его. Разве что… Арбатов сказал – навестим? Вместе? Серое здание выглядит уныло и пугающе. Стерильные коридоры, стерильная и давящая обстановка в кабинете директора – или правильнее, главного врача? – от которой Фейлон начинает задумываться о тщетности поездки, а Михаил ворчит что-то про замок в-лесу-которого-нет. Полноватый, лысеющий мужчина с водянистыми заплывшими глазами, цепко отслеживающими каждое движение собеседников, пытается создать видимость искренней благодарности в адрес постоянного благодетеля за весьма крупные суммы. - Полно, - досадливо взмахивает рукой Фейлон, из брезгливости не притрагиваясь к предложенному кофе. Хотя аромат – тот самый, настоящий, не растворимый из пакетиков общепита… - Лю Янцзу. Его состояние?... Мужчина торопливо кивает, отводя взгляд, да так, что Михаил едва успевает перехватить любовника за рукав, не дав дотянуться до кобуры. Фейлон возмущенно сопит, но делает вид, что поправлял ткань. Угодливый голос плетет медовую и гнилостную паутину слов о том, что брат уважаемого господина Фейлона чувствует себя… лучше. Что он стал спокойнее. Что удивительно, как он живет уже столько времени при его диагнозе… что улучшение стабильно уже не первый год, что в письмах сообщалось… Фейлон сдерживает рвотный позыв. - Довольно. Желаю его увидеть. - Да, господин Лю, - подскакивает мужчина, потирая поблескивающие от пота ладони. – Его немедленно приведут… Арбатов резко сжимает Фейлону руку и тот взбешенно цыкает. Директор замирает. - Проводите, - распоряжается прекрасный Дракон Байше, поднимаясь. – При таком диагнозе вредно тревожить лишний раз, не так ли? – короткий взгляд на спутника. – Ты желаешь пройти со мной, или обождешь? – и тут же, на русском, жутко путая непривычные гласные. – Миша, пожалуйста. - Прогуляюсь, - кивает Арбатов. Великолепный Дракон боится призраков прошлого и молит о защите. Михаил готов лечь навзничь под его ногами и вечно смотреть в небо, лишь бы Фей так не нервничал. Коридоры гулки и пустынны. Редкие обитатели, которым разрешено перемещаться без сопровождения и контроля, выглядят серыми тенями подземелья. Призраки прошлого, которым не дано вырваться прочь. - Здесь, - сообщает мужчина, нервно подергивая воротник. Фейлон заглядывает в зарешеченное окошко на двери, а потом решительно кивает. Ключ поворачивается в замке. Но Фейлон медлит. – Он может кинуться? – вроде бы равнодушно спрашивает он. - Стабилен долгое время. Но, если уважаемый господин беспокоится… - за плечом директора появляется мрачного вида санитар, от взгляда на которого Михаил, не скрывая, корчит презрительную гримасу. - А я-то тебе на что? Фейлон толкает дверь в небольшое серое помещение. Серые стены, серое одеяло на строго заправленной постели. Серая поверхность стола, за которым, слегка сутулясь, сидит высокий мужчина, бездумно глядя в открытую книгу. Только губы чуть шевелятся. Фейлон – прекрасный цветок Байше, в расшитом чеонгсаме, золото в обрамлении грубого свода пещеры – застывает на пороге. Шаг вперед. Второй. Михаил входит за ним, удивляясь, что обитатель палаты – какой там палаты, камера в чистом виде! – не поднимает голову на шум. - Янцзу. Голос у Фейлона – повелительный и неуверенный одновременно. Взгляд обитателя камеры отрывается от страниц, он медленно поднимает голову. Рассматривает гостей – нет, гостя – медленно, неверяще. Наклоняет голову набок. За порогом открыто напрягается санитар. Видать, тот, кого Фейлон называет больным братом, и впрямь имеет привычку кидаться без предупреждения… Но мутный взгляд лишь медленно проходит по ало-золотой фигуре – и не более того. У Янцзу такое усталое, изможденное лицо. И едва заметная улыбка. - Привет, - произносит он негромко, буднично и дружелюбно. Фейлон застывает, как громом пораженный. Оглушенный равнодушным приемом. Арбатов покашливает. - Ну ты хоть еще что-нибудь скажи, - ворчит он на ухо Дракону. Тот не медлит ткнуть локтем назад и вбок. Это он всегда умел… бить и пинаться. Зато пробирает. - Как… ты себя чувствуешь? – выдавливает Фейлон. У его собеседника не меняется ни выражение глаз, ни тень улыбки на бескровных губах. - Ты теперь снишься мне и днем. Я все же умираю? – неинтонированно и так же тихо произносит мужчина. Фейлон возмущенно встряхивает головой. - Ты думаешь, что я тебе снюсь?! Обитатель камеры отводит взгляд от ослепляющего видения, касается пальцами страницы. - Нельзя кричать, Фей. Я не хочу просыпаться. Из Дракона словно выбивают весь воздух. Только карие глаза пылают. Фейлон со свистом втягивает затхлый запах безнадежности, пропитавший здание. - Сегодня же. Сейчас же. Я забираю его, - цедит он злобно и взбешенно, пока парализованный его словами директор трет потные руки. А Арбатов смотрит так… так восхищенно и одобрительно, что Фейлон в своем решении не сомневается ни на секунду. Дракон Байше весь – ярость и гневное божество. Для чего он переводил столько денег? Для того, чтобы его брата, как преступника, держали в камере с небелеными стенами и наполовину закрашенным окном? Да, Янцзу был болен, Янзцу умирал, когда его вверили заботам этого заведения… и он, Фейлон, ни секунды не поступится памятью досточтимого отца, чтобы исправить ситуацию. Дракон Байше требует привести брата – немедленно. Собрать документы – в получасовой срок. Расписать схему поддерживающей терапии и выдать необходимые лекарства – в течение еще одного часа. Серое здание с душой загнивающего болота приходит в движение, растревоженное гневом драконьего пламени. Арбатову остается только восхищаться и млеть от восторга. Редко можно увидеть Фейлона за «работой». Такое ценить – не переоценить… - Михаил, присмотри за ним, - рыком приказывает Фейлон, но Арбатов ненаглядной зверюге даже не думает перечить. Мягко, с улыбочкой отнимает тихого и заторможенного мужчину у местных охранников. Держит за плечи, развернув к себе лицом и внимательно следя за сменой выражения глаз. Точнее… отсутствием всякого выражения. Только когда растревоженный людской суетой ветер слишком долго трепет тонкую больничную рубашку на Янцзу, Арбатов досадливо хлопает себя по лбу и торопливо стягивает пальто, укутывая бывшего пациента. И добивается хоть какой-то реакции. Вроде бы даже удивления. - Сейчас согреешься, - обещает Михаил, прижимая к себе послушное тело и не забывая любоваться на гневного Дракона. Зато, залюбовавшись, совсем не замечает, как льнет к плечу полтора часа назад незнакомый ему брат Фейлона. - Ну «присмотри», так «присмотри», - не сильно довольно констатирует Арбатов, вволю насладившись царственной яростью в исполнении Фейлона. С завершающим покиданием «поля боя» на одной из машин. Только что дверью не хлопнул – благо за царственной особой охрана двери прикрывает, а то с Дракончика сталось бы. Михаилу остается только восхищенно присвистнуть вслед, слегка похлопать по спине брошенного на его присмотр Янцзу и весело подмигнуть. – Ну а ты, стало быть, со мной поедешь, драконово племя. Ох я с него контрибуцию и потребую… Но потребовать – это потом. После долго поездки с неживой куклой рядом. Которая даже в окно не смотрит. Сложил руки на коленях, опустил голову – и все. Ни слова в ответ, ни вопроса о цели поездки или месте назначения. Арбатов, правда, поначалу не сильно тревожится – местные конфуцианские нормы уважения к решению старшего в семье без выяснения причин и деталей не раз уже удивляли. Мало ли… - Фейлон, мы тоже приехали, - с порога информирует Арабатов весь особняк. Из гостиной доносится шипение, позволяя идентифицировать местоположение Дракона. - Его отведут наверх. А ты сюда иди. - Иду, - охотно соглашается Арбатов, прикидывая размеры контрибуции, и передает объект присмотра с рук на руки одному из слуг Фейлона. Оказывается, чтобы стребовать законное, до Фейлона еще нужно донести, по какой статье и как нужно оплатить счет. И почему Арбатов не согласен сегодня побыть принимающей стороной. Приходится пустить в ход весь дипломатический талант, пока Фейлон не удовлетворяется и не позволяет опрокинуть себя на очень подходящий диван… К полуночи Фейлон все же умиротворяется. Сопит и ругается привычно на тему невоспитанной русской мафии, которой только волю дай… живого места на теле не останется. Арбатов слушает вполуха и гордится. Потом все таки прикусывает разурчавшуюся тварь с драгоценной чешуей за плечо. - Слушай, а может, проверить стоит… как твой брат? - Обойдется! – взбешенно цыкает тут же подобравшийся Фейлон. – Утром посмотришь, если так не терпится на юродивых мира сего… Что там Арбатову не терпится, остается тайной – между прочим, усилиями все того же Арбатова. Усилиями, умениями и поцелуями. По потенциально свободным от чешуи частям тела… …и все же ему не спится. Фейлон невразумительно выражает недовольство, когда Михаил довольно аккуратно поднимается и наспех натягивает одежду. - Да вернусь сейчас, - накрывает он подушкой ворчащий кокон из одеяла. Все ж он привык дела до конца доводить… Охрана у Фейлона – вышколенная. Сонная, как черти в родном аду, но зевать себе не позволяют. Быстро и без щелканий клювом провожают «господина Арбатова» наверх, указывают дверь и вручают ключ. И испаряются к лестнице. Правильно, между прочим, делают… - Ну на кой мне это надо? – риторически интересуется Михаил у стены, поворачивая ключ и аккуратно открывая дверь. Удивительная скромность обстановки, зная вкусы Фейлона… никак успел позвонить и отдать приказ о перепланировке, пока администрацию клиники мучил. Арбатов даже с интересом оглядывает просторную комнату, в которой из мебели – простой стол без тумбы, шкаф у стены, пара стульев да кровать. – И чего ходил, все равно спит же… - посмеивается блондин сам над собой, но к постели подходит. Хотел одеяло поправить. Ага. Хотел. Так и замер с протянутой рукой, поняв, что брат ненаглядной твари, изволящей почивать внизу, смотрит в одну точку. Не моргая. Не переводя взгляд на визитера. – Ну и чего тебе не спится? – шутливым тоном интересуется Михаил, садясь на корточки подле изголовья. – Новое место покоя не дает? Янцзу медленно смаргивает. Пока в комнате царит молчание, Арбатов с изумлением отмечает, что брат у Фейлона не на подушке лежит – отодвинул ее в сторону и просто на матрасе свернулся. Ну, мало ли у кого какие вкусы. - Здесь очень тихо, - неинтонированно, как и в клинике, сообщает мужчина. Проводит тыльной стороной кисти по губам. – И я очень хочу пить. - Мнда. Последнее прям проблема… - Арбатов оглядывается. Что за персонал у Дракона, не додумались предложить, что ли? Или тварь чешуйчатая мучить повелела?... ну будет ей утром… Естественно, стоит «господину Арбатову» изъявить недовольство, нарисовавшись в проеме, воду приносят почти мгновенно. - Легче стало? – с жалостью перенесшего не один похмельный синдром интересуется Михаил, полюбовавшись на то, как жадно глотает жидкость брат Фейлона. - Теперь уснешь? Янцзу кивает. И неотрывно смотрит куда-то на рубашку визитера. Как дырку собрался просмотреть. - Чего ты там ищешь-то? – не выдерживает природное любопытство в обрамлении блондинистых вихров. Слегка подрагивающая ладонь поднимается с одеяла, пальцы Янцзу едва заметно царапают по нагрудному карману Арбатова. - Нету. - Чего «нету»? - Вашего имени. Арбатов аж примолкает от непонятной логики. Потом его озаряет. Ну логично же, если у Фейлона брат долго в клинике лежал… - А! Бейджика с именем нет? – уточняет он, дожидаясь, пока изможденно выглядящий мужчина уляжется в ту же позу на краю кровати, снова игнорируя подушку. – Ну, я не ношу, - решает он не вдаваться в подробности своих отношений с Драконом. – Меня зовут Михаил. Без бейджика запомнишь? - Михаил, - эхом повторяет голос, которым только фильмы ужасов озвучивать. Арбатов дергает плечом и, чтобы уж точно вопреки желанию пойти отбирать у любовника законные полкровати и одеяло, быстро проводит костяшками пальцев по виску фейлоновского братца. - Давай спи. А то я уже от твоего высокочтимого Дракона заразился ночными блуканиями… хорошо не к холодильнику… тебя не хватало в компанию. Кстати, отобрать у Фейлона одеяло не выходит. Ворчи – не ворчи, а лезь в шкаф за пледом. Потому что драконы – самые жадные звери на земле. Не поделятся. Утро вечера мудренее не оказывается. Фейлон для начала предъявляет список претензий на тему своей подпорченной зубами некоего Михаила красоты. Возмущение Арбатова, что так вполне себе, и пусть завидующие утрутся, милостиво принимаются как достаточный повод не убить, но для прощения, мол, маловато. Арбатов отмахивается. Не первый раз. - Ты к брату зайдешь? Отличное настроение скалящегося Дракона тут же превращается в раздраженность. - Обойдется. - Фейлон, но, вроде бы, тебе про таблетки много что говорили. Болен же. - Ах, это, - морщит нос самый харизматичный мужчина Гонгконга. – Ты прав. Прислуге отдам. Пусть поят. Хотя, зная моего брата, там надо связать, в рот всыпать и зажать, чтобы дышать не смог, пока не проглотит. Вот тут Михаил наблюдениями чуть не поделился, но, созерцая священнодейство причесывания, благоразумно промолчал. За завтраком уже подумал, попробовал погладить повыше набедренной кобуры, был остановлен разъяренным шипением и предложил: - А хочешь, я ему лекарства дам? А ты мне - поцелуй. Фейлон подумал, счел обмен для себя необременительным и профилактически снял с талии нахальную лапу русского мафиози. Янцзу обнаруживается на стуле у окна. Сутулая фигура со сложенными на коленях руками. Поднос с посудой. Все съедено до крошки. Ну, Арбатов больничную еду тоже на дух не переносил, надо сказать… - Михаил. - Запомнил, значит, - подмигнул тот, устраиваясь за столом. – Мда… ну и чем ж там тебе кормиться положено? Список занимал почти весь лист формата А4 мелким убористым почерком, с указанием дозировки и кратности приема. Арбатов повздыхал, пожаловался мысленно мирозданию, что нынче у Фейлона поцелуи больно дорогие стали, и стал собирать необходимое, по три раза сверяя не только название, но и дозировку. - Лечили бедолагу, случайно вызвали демона, - пробормотал Арбатов, утыкаясь в последнее лихо закрученное название. – Ну что ж. – Горка получилась внушительной. В руке едва поместилось. Михаил прихватил стакан с водой и воздвигся, нависая над потенциально строптивым, если верить Фейлону, пациентом. – Так. Как там тебя… Янцзу. Вот это все надо выпить. Желательно без лишних телодвижений, как-то не радует перспектива собирать по полу такие богатства. Арбатова обозрели каким-то слегка недоуменным взглядом. И покорно подставили ладони. «Ну да, не с моих рук же ему это горсть слизывать», - запоздало повинился перед мирозданием Арбатов и ссыпал результат трудов своих по расшифровке. И даже приготовился к тому, что вся разноцветная масса сейчас полетит по углам просторной комнаты, и придется по рецепту Фейлона – пока не проглотит… Все перспективы померкли перед тем, как фейлоновский братец с абсолютно равнодушным видом всю разноцветную дрянь в рот высыпал, взял из рук Арбатова стакан и проглотил, даже не поморщившись. Утерся рукавом и перевел расфокусированный взгляд на блондина. - Будешь проверять? - Воздержусь, - ошалело пробормотал Михаил, который и от половины содержимого бы подавился так, что не отплюешься. Зато сильно специфичный вопрос заронил в сострадательную русскую душу такие подозрения, которыми просто так не делятся… С другой стороны, Арбатов, сделав далекоидущие выводы, отловил того, на кого Дракон повесил необходимость кормить своего странного родственника, и внятно пояснил, что если вот по этому списку таблеточки на тарелочку высыпать и к завтраку присудобить, то гость выпьет без дополнительных напоминаний. Или он, Арбатов, совсем идиот и не догоняет, как можно вымуштровать в отдельно взятой психиатрической клинике. На этом везение Михаила кончилось. Сначала выяснилось, что тварь ненаглядная уже изволила по делам отбыть, потом позвонил далеко не любезный друг, товарищ и брат, напомнивший про сроки одной кампании…