Карательная психиатрия.

Поздним утром следующего дня Арбатов набирает номер, уже предвкушая интонации того замечательного человека, которого он выдергивал по своей приходи ради получасовой беседы в другую страну. - Арбатов. Даже угадывать не буду. Опять твой протеже, как его там?... - Ян. - Он самый. Слушаю тебя внимательно, но неохотно. Михаил ухмыляется. Ох и нравится ему манера общения господина доктора, надо отметить. - Дегенеративные изменения в головном мозге, если верить словам его брата. В трубке на пару секунд повисает тишина. - Арбатов, не неси чушь. - Так мне сказали. Очаги разрушения, из-за которых Ян был агрессивным и бредил. - Позволь спросить, и давно?... - Пять лет назад. - Полная чушь, - категорично хмыкает собеседник Арбатова. – Человек, с которым я по твоей просьбе беседовал, имеет шикарный спектр нарушений, вызванных побочными действиями длительного приема нейролептиков в огромных дозах, но нарушений интеллекта нет и в помине. За пять лет ты бы имел сейчас овощеподобное существо со струйкой слюны на подбородке. Михаил ухмыляется своему отражению. - То есть диагноз был неверен? - То есть твой протеже пять лет назад мог иметь что угодно, начиная от манифестации шизофрении и заканчивая маниакальным синдромом, но только не дегенеративные процессы. Удовлетворился? - А то. Может, ему еще дозу снизить? – радушно предлагает Михаил. - Снижай. А еще лучше, зачитай-ка тот список еще раз. Есть у меня желание заменить ему несколько пунктов корректорами поведения… И что ты там веселого нашел? - Скажи уже, что тебе интересно. - Реабилитировать жертву карательной психиатрии без необходимости писать обоснование на каждый чих? Не неси чушь, повторно тебе говорю. Арбатов, ни капли не сомневаясь в своей правоте, расценивает сие заявление как согласие. Сложнее оказывается объяснить Яну, что его самочувствие может… поменяться. Еще сложнее – донести до него мысль, что даже если он вдруг почувствует себя хуже, обратно его никто не отправит. Тут Михаил душой покривил, поскольку Фейлона в известность ставить по-прежнему не собирался, но пусть только попробует сюрприз испортить, чешучатый. Первые пару дней проходят без эксцессов. А на третий Арбатов получает предсказанную замечательным человеком реакцию. - Михаил… я не могу уснуть. Мне страшно, - произносит Янцзу. Кулаки на коленях сжаты, костяшки пальцев побелели. Арбатову приходится потратить минут пятнадцать только на то, чтобы уговорить того разжать пальцы и внятно рассказать, что происходит. «То, что для нас с тобой будет легкой сменой настроения, для твоего протеже – эмоциональный шквал», - вещал его собеседник в трубку, чем-то неторопливо шурша. – «Будешь объяснять, уверять, что все нормально, показывать, как с этим справиться, и еще раз объяснять. Раз десять. Или не звони мне больше со своими дурными идеями». «Не звонить» Арбатов счел неподходящим вариантом. Посему пообещал «присмотр и рассказать, как проходит процесс». И невольно обманул своего замечательного консультанта. Потому что на пятый день на Михаила свалились проблемы такого уровня, что проигнорировать их и не уехать из Китая на две недели не только нелогично, но и просто катастрофе подобно. Арбатов решает понадеяться на знаменитое русское «авось». Проше говоря, пустить все на самотек. Все равно Фейлону плевать на родственника. Осталось только уговорить Яна не показывать странности самочувствия прислуге. Персоналу. Но тут Арбатов обрел понимающего союзника, готового на любые действия – муштра клиники пригодилась в очередной раз. - Они не поймут, - тихо произносит Янцзу, слизывая кровь с прокушенной губы. – Михаил, никто не поймет. - Даже если ты опять начнешь дрожать? – сомневается Арбатов, полчаса назад сам довольно сильно встряхнувший Яна за плечи, только чтобы тот обратил на него внимание и перестал терзать незаживающий след от драконьей пощечины. – Надеюсь, что персонал у Фейлона не такой наблюдательный. Ян трет глаза, попутно утирая его самого удивляющую влагу в уголках. - Я зря открыл окно ночью, - сообщает он. – Замерз. Моя ошибка. Болен. Голова и… может быть, температура. Ничего больше. Зачем сообщать Фею? Арбатов даже не сразу понимает, что он слышит. До сего момента некритично относящийся ко всему, что с ним делают, Ян… лгал. Глядя Арбатову в глаза, убедительно и правдоподобно. Михаил молча садится на стул напротив. После смены препаратов прошло немногим больше пяти суток. Как не вовремя нужно уезжать... «Объясни своему протеже, что несложные, но регулярные физические упражнения помогут ему не только засыпать, но и в целом справляться с происходящим. Проще говоря – пусть старается устать», - говорил Арбатову врач. А теперь Арбатов старался все то же самое донести до Яна. Всего две недели. И никто ничего не должен заподозрить, даже если Янцзу будет себя очень плохо чувствовать. Арбатов понимал, конечно, что требует невозможного, но раз уж начал – неужели бросать на полпути?! Опять-таки, Фейлону безразличен родственник. И это добавляло вероятности успешного завершения кампании. Удача от Михаила отвернулась. Ну не то чтобы отвернулась, но боком повернулась уж точно. И кокетливо вильнула бедрами. Через две недели вернуться не получилось. И через три. А через четыре Арбатов плюнул на все и временно отодвинул от себя все срочные дела, развернув свою деятельность в направлении Гонкгонга. Дракон Байше жмурил карие миндалевидные глаза, на долгое отсутствие не гневался и вообще благосклонно принимал знаки внимания загулявшего любовника. И Арбатов не выдержал. - Фейлон, - поинтересовался он, вдумчиво выглаживая драконову спину, прикрытую только шикарной черной гривой с потрясающим ароматом, и не факт, что от шампуня. Благосклонное урчание вопрос разрешило. – Фейлон, а как там твой брат? Урчание перешло в досадливое шипение, потом когтистая длань отмахнулась направленно и болезненно. Арбатов потер макушку. - Да просто интересно стало! Подумал, а не навестить ли… Карие глаза пообещали сочувствующему всем юродивым Арбатову примерно восемь сотен казней на выбор, и тот торопливо исправился. - … завтра, исключительно завтра. Хищник сделал вид, что простил. Покосил глазом и велел спать подле. Потом возмутился, что понятие «спать» не подразумевает рук на талии… бедрах… да, и там тоже! Потом Фейлону возмущаться стало неохота. А Арбатов согласился с тем, что идея навестить Яна на следующий день в целом неплоха. - Михаил. Если вспомнить то, как драконий братец выглядел месяц назад, можно было с уверенностью констатировать, что хуже ему точно не стало. Янцзу сидел у окна, закинув ногу на ногу и придерживая книгу открытой ладонью. Арбатов даже растерялся – настолько естественной была поза. - Я могу тебя обнять? - Да когда ж я тебе запрещал? – притворно возмутился Арбатов, который чувствовал себя малость виноватым - обещал отсутствовать две недели, а сам не показывался месяц. Как его там в этой клинике бросили… сравнению не подлежит, конечно, но Ян, небось, параллели провести успел. Книжка была отложена на подоконник, Янзцу поднялся, подходя. Арбатов еще удивился, что двигается его собеседник без привычной глазу заторможенности. Даже руку протянул, предлагая подойти ближе и ожидая, что Ян снова повиснет у него на плече. Размечтался. Арбатова сгребли пусть ненадолго, но весьма внушающе. - Ян?... Ох черт, - ошарашено воззрился Михаил на собеседника. – Ян, тебе нехорошо? – учащенный пульс, влажная прядь на виске, хрипловатое прерывистое дыхание он заметил одномоментно, когда драконий братец его сгреб в объятия. - Нет. Все в порядке. - Уверен? А это тогда что? – поддел Арбатов влажный воротник рубашки оппонента. – И дышишь слишком часто. - Отжимался. Как ты сказал. Ушам своим Михаил не поверил. Развернул собеседника за плечи к окну, придирчиво вгляделся в глаза. Сфокусированный и практически чистый взгляд. И… приподнявшиеся в усмешке уголки рта. - Ян, потрясающе. И… много получается? - В пределах сотни. Не сильно впечатляющий на первый взгляд показатель резко становился чуть ли не жутковатым, едва только Арбатов напомнил себе, что рядом стоит человек, который провел пять лет в закрытом учреждении с постоянным надзором и приемом лекарств, от которых… в общем, в клинике двигался Янцзу с явным трудом. - Ян, если ты не против, пообщаемся немного с врачом? - Твой друг? Да. Конечно. А вот манера сидеть, сложив руки на столе в пределах видимости вошедшего никуда не делась. Михаил даже номер один раз набрал с ошибкой. - Арбатов. Давно не звонил. Позволь угадать. Снова твой протеже? Михаил переключил телефон на громкую связь и положил мобильный на стол между собой и Яном. - Ты же хотел узнать о ходе процесса… - Михаил ухмыльнулся и перешел на китайский. – Ян, поздоровайся с врачом. - Здравствуйте, - мгновенно отозвался тот, вопросительно сморгнув. - Узнал по голосу? – порадовался Арбатов. В трубке помолчали. Велели спросить о самочувствии. Ян перевод выслушал и чуть заметно пожал плечами. - Мне кажется, что я проснулся… или нахожусь на грани яви и сна. Иногда все очень четко. Иногда… как было до этого в больнице. - Тебя это пугает? Ян помолчал еще немного. Облизнул губы без свежих ссадин и ран. - Когда начинает казаться, что не смогу вести себя… хорошо. - Подробнее. - Это похоже на волны. Внезапно. Хочется двигаться. Или кричать. Или… - Продолжай. Ян молчит. Сжал переплетенные пальцы, чуть заметно качнул головой. - Не хочет отвечать, - озвучил Михаил. Подумал и протянул руку, несильно ероша жесткие пряди. - И не настаивай пока, Арбатов. Похвали парня, и так хорошо справляется. И, знаешь, вот что спроси… Видимо, похвалы в свой адрес после отказа отвечать Ян ожидал менее всего. - Что ты планируешь дальше делать? Короткая пауза. - То, что скажет Михаил. Арбатов, мягко говоря, прибалдел. Но перевел. С комментарием, что кто-то на том конце провода некогда сам велел переводить дословно. - Ну что сказать, поздравляю тебя, Арбатов. Кстати, у твоего протеже вроде брат был… его он, видимо, слушаться не хочет? Михаил дословно и перевел, продолжая поглаживать жесткие вихры. - То, что Фей прикажет, будет выполнено. Но я ему нежеланен ни в какой ипостаси, - самокритично пояснил Ян. Дождался, пока Михаилу пожелали удачи и повесили трубку. Вопросительно покосился снизу вверх. - Михаил. Все в порядке? - Более чем.