Карательная психиатрия.

Царственная зверюга радовала своим точеным профилем, изящной позой и откровенно дурным настроением. В частности, на попытку наклониться и поцеловать Арбатов едва не отхватил пощечину с невтянутыми коготками от царственной драконьей лапки. - Неслабо так, - оценил Михаил горящие желанием убивать глаза. – Вообще не трогать? - Вообще, - согласился Фейлон. Полюбовался на когти и скосил взгляд на любовника. – Предпочтительно исчезнуть с глаз долой. Например, к своему любимчику. - Весьма неслабо, - уточнил свою оценку ситуации Арбатов. И исчез. Как и было рекомендовано – «к своему любимчику». «Любимчик» - для простоты понимания Ян, брат чешуйчатого деспота, - из комнаты, отведенной ему еще несколько месяцев назад, так никуда и не делся. И что особенно не порадовало Михаила – дверь оставалась запертой на ключ, хоть ключ в замочной скважине был оставлен. - Скучаешь? – максимально спокойно после едва не полученной пощечины поинтересовался Арбатов. - Уже нет, - охотно обернулся от окна Ян. Заулыбался, основанием ладоней быстро проводя по глазам. Спал, что ли?... – Здравствуй, Михаил. Арбатов, обиженный приемом чешуйчатого, слегка подтаял. Ян всегда был благодарным, кхм, клиентом. Можно было принести яблоко в качестве гостинца – и все равно улыбка, в искренности которой сомнений не возникало. Не то, что некоторые. Фарфор ему не того оттенка… Михаил, слегка подзабывшись, зло хмыкнул. - Что-то случилось? Зря забылся. Арбатов отмахнулся, закатывая глаза. - Дракон капризничает. Ян с минуту помолчал, соображая. - Брат?... – даже руку вытянул, погладил по рукаву. Арбатов аж умилился такому наивному способу утешить. – Михаил, не сердись на… моего уважаемого брата. Это я его расстроил. - Новости какие… стоп. Ты его все-таки стал так называть? - Иногда забываю, что надо. - И что у нас на повестке дня? – Арбатов деловито повертел за подбородок голову собеседника. Ссадин от потенциальных фейлоновых коготков не прибавилось. Да и испуганным, как после очередной бури со стороны мстительного хищника, Ян не выглядел. – Какие претензии предъявлял? - Не знаю, Михаил, - осторожно качнул головой Янцзу, не выворачиваясь из чужих пальцев. – Он велел сегодня прийти к нему. Был не один. Потом… ему сказали… - Фейлон, что вы сделали с этим человеком? Дракон Байше раздраженно дергает плечом, пристально рассматривая собеседника. Да, он, памятуя про расстройство старшего брата – родного сына так нежно любимого Фейлоном отчима – попросил, чтобы Янцзу осмотрел представитель… скажем так, неофициальной медицины. Опять-таки, надоедливое отношение Михаила к заторможенному ублюдку как к «жертве обстоятельств» слегка подбешивало. - Я сделал? – безупречно вежливо и столь же безупречно яростно переспросил Фейлон. – Позвольте уточнить, и что же я с ним сделал? - Создали пустую оболочку с внешностью человека. Ни стремлений, ни желаний. Только ошметки того, что некогда было его личностью, видимо. Предмет разговора, недвижимо сидевший на краю дивана и аккуратно сложивший ладони на коленях, с легким недоумением перевел взгляд с брата на незнакомого гостя. Опасности нет… но брат снова злится. - И отчего же – именно я? – продолжил Дракон Байше, ломая изысканно-ухоженными пальцами карандаш. - Оттого, что именно на вас, Фейлон, он смотрит с ожиданием и надеждой. И безмерно боится именно вас. - Ему полезно, - уже привычно огрызнулся Фейлон, недовольно дергая уголком рта. Прав оказался Михаил. То, что имело внешность его брата – повернутого на насилии психопата, так пугавшего пять лет назад, - братом уже не было. Глупо мстить манекену. Но так сладко. - Ему НЕ полезно, - вежливо, но строго поправил Дракона гость. – Если существо, которое на вас смотрит, по каким-либо причинам вам дорого, то ему полезно: негромкий и спокойный тон разговора, обстановка без резких изменений, пастельная цветовая гамма и ненавязчивый тактильный контакт, если он позволяет. Фейлон раздраженно возвел очи к небу… то есть к потолку, его заменяющему. Он уже услышал от гостя все, что хотел. Оставалось вежливо выпроводить. - Позволяет… - с непонятной интонаций протянул Дракон, резко протянув руку и потрепав братца по плечу. В который раз уже прижмурился довольно, когда Ян вздрогнул и вопросительно-настороженно обернулся, сразу же начав сутулиться. – Михаилов любимчик. Уйди отсюда. Ян послушно и торопливо поднимается, гость Дракон морщится. - Фейлон, я верно понимаю, что вам я более не необходим? Дракон улыбается вежливо и изысканно благодарит за визит. Как все отлично друг друга понимают. Стоит только намекнуть… - Нда уж… - выслушавший краткое изложение Арбатов только за прядь у виска себя и подергал. – А я-то думаю, что Фейлон злой, как… неважно. «Неприятно оказываться неправым», - почти ехидно отметил про себя Михаил. Задумчиво посмотрел в грустные глаза того, кого Фейлон начал стабильно именовать его «любимчиком» и скомандовал: - Ладно, проехали. Пойдем, прогуляемся. Ян идет за ним, отставая на пару шагов. Михаил даже оборачивается пару раз. И задумывается. До этого, вытаскивая Яна из комнаты «прогуляться», конечным пунктом «прогулки» он неизменно выбирал гостиную внизу. Да и Ян там вроде как более-менее освоиться успел… Сегодня же гостиная безраздельно принадлежала обозленному хищнику, которому только дай повод – и вопросов о том, где ставить запятую во фразе «казнить нельзя помиловать», не останется на корню. Хищника тревожить нельзя. Арбатов пожимает плечами – да что случится-то за полчаса? – и выводит фейлоновского братца через черный ход во внутренний двор. Даже и не туда, где можно из гостиной увидеть парадный вход и пару ухоженных лужаек. Здесь лужайки тоже ухоженные, но заметно, что куда как меньше внимания им уделено… - Михаил. Подожди, пожалуйста. - Да? – озадаченно обернулся Арбатов. Вроде и не быстро шел… Ян обнаружился в виде застывшего столбика на краю дорожки, у бордюра клумбы. - Подожди, пожалуйста, - все так же вежливо и тихо повторил фейлоновский братец. Потом как-то странно потеребил рукав и, не поднимая взгляд, поинтересовался, - прости… могу я?... Что – «могу», Арбатов пояснений так и не дождался. В силу чего проснулось природное любопытство, и блондин коротко хмыкнул. - Можешь. А именно-то?... Ну в конце концов. Что, он с одним не очень здоровым парнем не справится? К тому же, если верить замечательному человеку, размышлять этот парень может вполне здраво. Ян тем временем присел на корточки рядом с бюрдюром, протянул руку, кончиками пальцев касаясь зеленеющего клочка травы. - Настоящая… - с жутковатым и искренним восторгом вполголоса поделился «не очень здоровый парень». И сел на прямо на каменную дорожку, проводя по треклятой траве уже ладонью. - Черт, Ян, ты… черрррт, - не стал завершать фразу Арбатов. Напомнил себе, что челюсть ронять нельзя. Подошел почти вплотную и опустился на корточки рядом, для равновесия коснувшись костяшками пальцами каменного бордюра. – Нравится, да? – постарался Михаил изобразить терпеливые и мягкие интонации. - Да. - Соскучился за зиму? Ох не знал Арбатов, зачем спросил. Это не Россия с метровыми сугробами, когда появление травы да подснежников – действительно восторг у всякой публики младше десяти лет. Да и взрослым, собственно, тоже приятно. А Ян только плечами чуть пожал, не отрываясь от зеленого островка. - В клинике прогулки были запрещены. Тихо так сказал. Спокойно, равнодушно почти. Зато у Михаила в голове мгновенно взорвались лихо закрученные ругательства, сделавшие бы честь любому прапорщику стройотряда. - С ума сойти, - нашел среди всех фраз цензурную Арбатов. И поднялся. Постоять в сторонке да подумать, пока парень откровенно наслаждается тактильным контактом с природой. Мирно постоять долго не пришлось. Ввиду появившегося на дорожке прекрасного видения в виде гневного бога природных катаклизмов и техногенных катастроф. - Тааак… - взбешенно протянул Фейлон, обозрев открывшуюся взору картину. Развернулся на 90 градусов и рявкнул на вежливых интонациях так, что Арбатов который раз уже подумал, что пора начинать курить. – И ради этого вы посмели меня побеспокоить?! Мой, к прискорбию, весьма ущербный брат хоть тину из лужи может хлебать, если рядом этот несносный русский!... С Михаила за такие перфомансы спрошу, не с него, - на полтона тише добавил Фейлон. Полюбовался еще раз – и соизволил подойти ближе, уже набирая воздуха для… - Фейлон, не кричи, пожалуйста, - тихо попросил Арбатов, умоляюще воззрившись честными голубыми глазами на царственного хищника. Фейлона проняло. - А что случилось? - Я такой дурень, - сверкнул улыбкой Михаил. Самокритика обычно помогала. Но не в случае с Драконом Байше. - Это общеизвестная истина. А при чем тут мой ущербный братец, про которого мне охрана с круглыми глазами бежит докладывать, что он с земли вставать отказывается? - Э… я не просил его встать! – тут же запротестовал Михаил, заподозрив, что дезинформацию Фейлон легко может расценить как непослушание со стороны Яна. - Тогда изволь мне пояснить происходящее. - Он же пять лет ни цветочка, ни листочка, ни травинки не видел… - попытался воззвать к пониманию со стороны хищника Арбатов. Естественно, тщетно. Фейлон только плечами пожал. Михаил попробовал еще раз. – Может, разрешишь хоть немного комнату ему оживить? Ну хоть букетом… - Исключительно из искусственных цветов. Никаких стеклянных и иных режущих предметов в свободной доступности. - Да хоть в пластиковом стакане, Фейлон! - Обойдется. И хоть разбейся в мелкое крошево перед царственным хищником. Окончательно притихший от гневных интонаций брата Ян так и сидел на каменной дорожке, перебирая пальцами острые зеленые побеги. Фейлон прищурился. Мстить манекену глупо. Но так сладко… - Хотя, знаешь, Арбатов, я тебе уступлю, - мелодично проурчал царственный зверь и резко развернулся. – Поиграйте пока здесь, - велел он, удаляясь. «Совсем озверел чешуйчатый», - проворчал Арбатов, осторожно поднимая встревоженного парня. Чешуйчатый явился с выражением крайнего довольства на изумительно красивом лице. И руками за спиной. - Стало быть, Арбатов, ты говоришь – оживить твоему любимчику обстановку? – все так же мелодично и ласково осведомился зверь, почти физически наслаждаясь тем, как отступил Янцзу к его любовнику, наклоняя голову к плечу Михаила. - Говорю, - не стал отказываться от своих слов Арбатов. - Как же я могу не пожалеть своего бедного ущербного брата… - покачал головой Дракон. И протянул едва не шарахнувшемуся от резкого движения Яну небольшого плюшевого медвежонка, непонятно откуда взятого в драконьем гнездовье. – Ну что же ты? Челюсть у Арбатова сегодня была явно настроена на падение в почву. Ну разве что медвежонок имеет начинку из пластида. Да и то… подобное издевательство – не стиль эстетствующего даже в смерти врагов Фейлона. - Это… можно взять? – похоже, Ян перепадами настроения брата был удивлен не меньше. - Бери, - вполне ласково дозволил Дракон. Полыхнул предвкушающими очами и даже пошевелил плюшевой лапкой. Янцзу и взял, недоумевая. Игрушка не взорвалась. Дракон поулыбался еще с полминуты и удалился в библиотеку уже окончательно. Михаил благоразумно выяснять причину таких действий не стал. Отложил… до утра. Получилось, по традиции наполненной событиями и неожиданностями жизни, - до следующего вечера. Дракон при появлении любовника изъявил волю быть обнятым. Так – мало. И так - тоже. И почему руки дальше не тянешь?... Потом окончательно явил миру довольнейшего хищника, разнежено жмурящегося и в голос урчащего. Стакан с виски Михаил заметил только минут через пятнадцать. Процессу выглаживания царственного хищника сие не помешало, но излишнюю инициативность слегка пояснило. - Я надеюсь, ты в таком виде брата не навещал? – пробормотал Арбатов, воюя с чужеземными застежками особо красивого одеяния Дракона. - Мне тебя хватает, - проворчал Дракон. И точку в разговорах поставил. Примерно до того момента, как отключился посреди кровати (пришлось нести), в полураздетом виде (наполовину дал разоблачить, а потом заартачился, заявив, что так выглядит соблазнительнее, да и кто б спорил!) и парой шикарных следов русской несдержанности на изящной шее (ибо дразнить не надо). - Похоже, выпить надо уже мне, - пробормотал разомлевший от количества милостей Арбатов и побрел вниз. Допивать оставшийся в стакане Фейлона виски. Спать катастрофически не хотелось, несмотря ни на потрясающий сеанс секса с не сильно трезвым хищником, ни на допитый алкоголь. Да и любопытство блондина не покинуло… - Ты не спишь? – удивился Михаил, аккуратно открыв дверь в комнату Яна и обнаружив того у окна на стуле. Ян сидел, прислонившись головой к оконному стеклу и подозрительно обнимал себя за плечи. – Черт. В чем дело? - Привет, - произнесли в ответ безинтонационно и устало, укрепив подозрения. – Михаил… поможешь? - Чем смогу. А в чем дело-то?... Янцзу медленно выпрямился, заторможено указал рукой на стол, точнее – на лежащую на краю ткань, в которую было что-то завернуто. - Похорони его, пожалуйста. Арбатов чуть не сел, где стоял. Потряс головой. Посмотрел на тени внимательнее. В рубашку что-то крупное не завернешь. - Ян, свет включаю, - предупредил Михаил и щелкнул выключателем. Комната никаких следов расправы не имела. Сверток из рубашки на столе мог скрывать максимум… котенка или щенка. – Я посмотрю, хорошо? - Конечно. Ткань Арбатов развернул, ожидая увидеть всякое. Кроме заботливо сложенного выпотрошенного тельца со всеми причитающимися частями. - Ян… а ты зачем игрушку разорвал? – ошарашено пробормотал Михаил. - Я не трогал. Брат… Фейлон… Фейлон на второй этаж своего «гнездовья», как порой именовал коттедж Арбатов, поднимался в прекрасном настроении. Хотя, конечно, какое еще «гнездовье»? Это все о Драконьей Башне. Только туда Михаил Арбатов больше без приглашения не проходит. Чаще сам величественный Дракон снисходит до ночевок в доме, отданном оккупанту на разорение и самоуправство. А теперь еще и Янцзу. Но именно сегодня, сейчас Фейлон почти желал увидеть брата. Ничего комнате не изменилось за несколько месяцев. Даже стулья не переставлены… привык ублюдок к прикрученной к полу мебели. Осознание такого простого факта зажгло в груди приятный огонек… Фейлон сложил улыбку на бесстрастном лице и огляделся. Что ж. Одно изменение в обстановке было. На подушке, своеобразным образом примятой так, чтобы получилось подобие кресла, сидела давешняя потрепанная игрушка. И даже плюшевые задние лапки были прикрыты краем покрывала. - Играл, значит, - с непонятным для себя самого удовольствия протянул Фейлон, садясь на заправленную по-солдатски кровать и протягивая руку к медвежонку. – А почему, не скажешь? Ян смотрел настороженно, пряча кончики пальцев в рукава. Дракон чуть повел рукой, ненавязчивая намекая, что он ждет ответа. - Это ваш подарок, брат. - Вот как. Игрушка в руках великолепного Дракона Баше выглядела жалко и жалобно смотрела пластмассовыми глазами. Фейлон улыбнулся совсем светло, перехватил плюшевое тельце поудобнее и подошел к брату вплотную. Испуган. Как приятно. Но еще рано бояться меня. - Тогда поиграем с тобой вместе, Янцзу? – насколько сумел, мягко поинтересовался Фейлон. Присел на корточки перед стулом с настороженным, напрягшимся братом. Посадил игрушку на колено, не выпуская из рук. И неторопливо, смакуя, провел плющевой лапкой по тыльной стороне кисти Яна. И еще раз. Следить за тем, как настороженность уступает место удивлению, а потом и – изумленной радости, было более чем восхитительно. Ян даже руку перевернул, подставляя ладонь. Дракон продолжал улыбаться и неторопливо гладить плюшевой лапкой уже по ладони. До тех пор, пока бывший пять лет назад психопатом брат неверяще потянулся погладить кончиками пальцев по потрепанной мордочке. А затем прихватил и шикарный расшитый рукав. Фейлон сие позволил и терпел, не морщась от презрения – минуты две, может быть три. Потом только поднялся, поднимая в руках и игрушку. Ян следил теперь за его действиями лишь вопросительно и немного – обрадованно. Заулыбался, когда мягкая лапка волей рук Фейлона коснулась виска. Какой тихий, послушный старший брат. Ничего не подозревающий, лишь выжидающе смотрящий на него. Фейлон устроился на подоконнике, рассматривая медвежонка. - Как жаль, что ты вряд ли помнишь, скольким слезам ты был причиной, Янцзу, - мягко произносит Дракон. Все еще мягко. Как чудесно видеть тревогу на еще улыбающемся лице старшего брата. – Моим слезам, я имею в виду. - Прости. - Разве так надо сказать? – саркастично улыбается Фейлон. - Простите, брат. - Уже лучше. Научишься, - «утешает» Дракон. Тянет воздух и тревогу Янцзу, как лакомство. И медленно отрывает медвежонку полукруглое ушко. - Брат!... – в руки Фейлона вцепляются пальцы вскочившего с места Яна. Фейлон усмехается шире, показывая клыки. - Сядь, - жестко и холодно произносит он, не пытаясь высвободиться. Янцзу отпускает его сам. И садится обратно. Изящные пальцы Дракона неторопливо отрывают второе ушко. - Брат, прошу вас… остановитесь, пожалуйста. - Я говорил тебе то же самое. Коготки ласково перебирают плющевую шерсть. А у Яна начинают блестеть глаза. И это слаще всего. Фейлон мечтательно улыбается. Оторвать лапку оказывается труднее. - Пожалуйста!... - Я умолял тебя тоже. Ну что же ты кричишь на своего уважаемого брата? Разве я сделал тебе больно? – урчит прекрасный и жестокий хищник. - Пожалуйста, остановитесь, - снова переходит почти на шепот Янцзу. Вторая лапка падает на пол рядом со стулом, на котором он сидит. - Михаил так расстраивается, когда я тебя наказываю, - доверительно сообщает Фейлон. – Люблю его… и не хочу расстраивать. И бить тебя больше не буду. Две последние лапки Дракон отрывает разом, резко дернув и начиная смеяться – негромко, зло. Выпотрошенное тельце летит в лицо Янцзу, скатывается по коленям на пол – старший брат не стал ловить разодранный подарок. - Но мы обязательно поладим с тобой теперь, Ян. Верно же? Он молчит. Очередной раз уничтоженный, растерянный, с бегущей по щеке слезинкой. Фейлон подходит снова, не отказав себе в удовольствии наступить на выпотрошенного медвежонка еще раз. Покачивает перед лицом Яна остатками головы и бросает ее на пол – к остальным ошметкам. - Я не слышу тебя. Мы поладим теперь, Ян? - Д… да, брат. На него смотреть - одно удовольствие. Как же там было сказано? Ошметки личности. Фейлону вполне достаточно. Он уходит, не оглядываясь и купаясь в своем собственном наслаждении. Тихую исповедь Михаил слушает почти со священным ужасом. Тут уже неизвестно, кого жалеть, а кого осуждать… Настолько же обижен Фейлон на старшего брата, что продолжает изощренно мстить, уже понимая, что перед ним – только пустая оболочка? Насколько же жесток был в свое время старший… - Похоронишь? – тихо и вежливо спрашивает Ян. Арбатов встряхивает головой, отгоняя наваждение. Похоронит. Только вот в лицо одному чешуйчатому ткнет, когда тот протрезвеет!... - Хочешь… я тебе куплю другую игрушку? – не найдя ничего лучше, выдавливает Михаил. – Тоже медведя? Может, котенка… или щенка? Янцзу отрицательно качает головой. И, что больше всего пугает Арбатова – движения Яна больше не выглядят замедленными. Только немного расстроенными. - Потому что это не Фейлон тебе подарит? – пытается угадать Михаил. - Нет, - Ян качает головой снова. А в голосе – оттенки той изумительной и безупречной вежливости, которая обычно служит характеристикой взбешенного Фейлона. – Потому что он умрет тоже. Арбатову становится жутковато. Об игрушках так не говорят. Вообще о вещах так не говорят. - Ян… - Похорони его, Михаил, пожалуйста. Все остальное несущественно. Арбатову остается только согласиться и забрать с собой сверток. Может быть, он не понимает чего-то в этой чертями проклятой жизни, но у него складывается ощущение, что в Янцзу, до того чуть ли не обреченно принимавшем все изыски мстительного Фейлона, что-то начало меняться. И далеко не в лучшую сторону.