Его падаван

      Для всей галактики он был «его величеством», Вэни обращался к нему «милорд», но Рей решила называть его Беном. Ей казалось, что так легче, поскольку она думала о нем до сих пор как о Бене. Кроме того, лишний титул только усугубил бы пропасть между ними. Наверное, из вежливости стоило спросить его мнение по этому поводу, но Рей боялась услышать в ответ «Кайло»…       Да, возможно, она беззастенчиво совала голову в песок, но ей совсем не улыбалось называть его рыцарским именем…       Множество имен Бена Соло явилось одной из главных причин, по которым возвращение к прежней жизни принесло столько смятения. Бен появлялся и уходил, как обычно, разве что теперь Рей знала, чем он занимается. Было достаточно залезть в голонет, чтобы понять, как прошел его сегодняшний день. Бен находился в замке, но постоянно беседовал с кем-то по комлинку. Бывало, Рей играла с Бенни на ковре, когда входил Бен, на ходу отдавая приказы. Ей была доступна лишь одна сторона разговора, но она слышала, как он принимает решения. Хотя ей было неизвестно, о чем шла речь, но Бен единолично определял, кого пощадить, почему и кому отдать политическое предпочтение. Он повелевал всеми.       Этот человек выглядел и говорил, как Бен, но он не был Беном, которого она знала. Хотя, возможно, именно относительно последнего она заблуждалась.       Рей тем не менее пыталась отвлечься от этого, глядя, как Бен ведет себя с их сыном. Его нельзя было назвать идеальным отцом из голосериалов. По большей части он молча наблюдал за ребенком, никогда не вызываясь помочь ей. Он не играл с ним, не целовал и не обнимал его. Бывало, улыбался, но держал дистанцию. И не делился с ней мыслями. Его род занятий был известен, но сам Бен оставался загадкой. Рей знала только то, что видела, а видела она вечно напряженного человека, который жил, скрываясь за маской, и не подпускал никого к себе. И разумеется, они не были близки, как настоящая пара. Рей не собиралась этого допускать. Раз или два он пытался повторить поцелуй, как тогда на посадочной платформе, но Рей отказывала ему. Она никогда больше не ляжет с ним в постель! Иначе все окончательно запутается. Вероятно, он считал, что она играет в недотрогу, но Рей было плевать на его мнение.       Во время совместных ужинов ей приходилось не легче. Он пытался завести разговор — чаще всего о Силе, в качестве достаточно нейтральной темы, — но Рей это не нравилось. Она по-прежнему сердилась на него, хотя не понимала, как выразить это, и поэтому демонстративно отмалчивалась. Следовало бы подыграть этому семейному спектаклю ради благополучия сына, но она устала от лжи и не собиралась мучить себя, когда Бенни не было рядом. Поэтому, стоило Бену начать распинаться о своей драгоценной Силе, как она хватала датапад и принималась рыться в голонете. Некрасиво, конечно, но кому интересно мнение этого ситха.       Удивительным образом до ссор дело не доходило. Чтобы не волновать ребенка и старика Вэни, они вели себя учтиво и отстраненно. С определенной точки зрения их могли бы даже принять за нормальную семью, но реальность была иной. Не были ни физической, ни эмоциональной близости. Они жили рядом. И все.       Довольно странная ирония — по сравнению с прошлым. Ведь когда он прятал от нее Кайло Рена, то раскрывался полностью как Бен Соло. Но Рей осознавала, что совсем ничего не знала и не знает о нем. И странным образом это вызывало чувство одиночества.       Она убеждала себя, что так даже хорошо: если она недовольна их соглашением, то он и подавно. А это увеличивало ее шансы покончить с нелепой ситуацией. Бен согласится на развод, и ее жизнь начнется с чистого листа. Чем судьба не шутит: однажды Рей может встретить мужчину, с которым будет счастлива. Однако оставалась другая проблема: страх, что Кайло Рен заберет ее сына. Поэтому приходилось молчать, сохраняя хотя бы иллюзию мира. По крайней мере, сейчас они с Бенни ни в чем не нуждались. Да и она сама вроде бы не была несчастна. Отчаяние скрывалось где-то глубоко внутри. И не давало покоя.       Однажды днем Бен расхаживал по комнате, общаясь с кем-то по голосвязи, судя по всему, одобряя чью-то казнь. Рей слышала такое уже не впервые. Но на этот раз она окликнула его, когда он закончил разговор.       — Почему ты щадишь одних, а других нет? — поинтересовалась она. — Чем эти люди заслужили смерть?       — Было проведено расследование. Суд.       — Суд был справедливым?       Бен задумчиво посмотрел на нее, словно оценивая, насколько серьезен ее вопрос.       — Это люди с Мандалора. Они принадлежат к жестоким воюющим кланам. Милосердие они примут за слабость. Пощадить их означает вызвать недовольство у рядовых граждан этого мира.       — А что насчет тех, кого ты помиловал до них? — спросила она, вспомнив утро, когда ей так же удалось подслушать часть разговора.       — Те из более свободолюбивого республиканского мира в Ядре, где все меня ненавидят. Население таких планет обожает красивые жесты, и это пойдет на пользу моему образу, — Бен пожал плечами. — На самом деле их вина тяжелее, чем у мандалорцев. Но им повезло родиться на правильной планете.       — Разве это честно? — возмутилась Рей. — Твое правление не равно справедливо для всех?       — Нет, — признал он, взглянув ей в глаза. — Рей, кто, как не ты, должна знать, что жизнь вообще несправедлива.       Он был прав, само собой. Рей перевела взгляд на малыша, валявшегося на ковре и довольно жующего свою любимую банту.       — Мне бы хотелось, чтобы жизнь стала справедливее, — тихо произнесла она, приняв его ответ.       Бен безмолвно смотрел на нее. А затем нажал на наушник и активировал связь. Рей приготовилась слушать вполуха, но внезапно, к ее изумлению, раздалось:       — Приговор мятежникам на Мандалоре остается в силе, но казнь заменяется пожизненным заключением по особому заступничеству императрицы. Она восхищается народом Мандалора, пусть все узнают, что она дарует им милость, даже вопреки моему желанию.       Рей не сводила с него глаз.       Он пощадил тех людей из-за нее?.. И что… она императрица?       — У тебя слишком мягкое сердце, Рей, — вздохнул Бен, отключив комлинк и вернувшись к ней.       — Однажды ты сказал, что тебе это нравится.       — Да. Ты же знаешь, как я люблю твой Свет.       В целом жизнь в замке была не так чтобы ужасна. Они с Бенни имели все, что нужно, и Рей получила возможность проводить с ним столько времени, сколько желала. И когда становилось совсем не по себе из-за тягостного присутствия ситха, распоряжавшегося чужими жизнями, она имела возможность улететь на несколько часов, развеяться. Как правило, Рей отправлялась на ближайшую космостанцию, где она могла понаблюдать за разношерстной публикой, а Бенни — полакомиться мороженым.       Мустафар обладал планетарным щитом и периметром безопасности, но военные Первого ордена не препятствовали ее кораблю. Обычно дежурные приветствовали ее шаттл и предлагали эскорт, но она неизменно отказывалась. Рей настолько часто появлялась в доке ближней космостанции, что на вышке сразу узнавали ее корабль. А эскорт истребителей только разрушил бы ее анонимность. К счастью, ей всегда отвечали: «Вас понял, леди», — и шлюз открывался, чтобы выпустить ее на свободу.       Как-то раз Рей отвезла Бенни на Джакку. Она сперва сводила его к своему старому АТ-АТ, а затем посадила корабль неподалеку от Ниимы. Опустив трап, она поначалу замерла, долго вглядываясь в пустыню. И решила не высаживаться здесь. Как и сказал Бен давным-давно, она не могла вернуться домой. Рей больше не была девчонкой-мусорщицей.       Наверное, и к лучшему. Пройдут годы, Бенни подрастет, и она покажет ему Кладбище кораблей, расскажет об истории этого места, о том, что оно значило для нее лично и для галактики. Но пока материнский инстинкт требовал увезти сына с Джакку, подальше от того, что воплощала собой ее родная планета: от бедствий, лишений, нищеты и одиночества. Какой бы сложной ни казалась жизнь на Мустафаре, она была гораздо лучше, чем на Джакку.       Татуин, безусловно, был местом более приятным, поскольку оставил после себя в основном хорошие воспоминания. Рей побродила по Мос-Эйсли, а потом отправилась к тайному уголку в пустыне, туда, где заносило песком похищенный шаттл Бена. Его почти разобрали, но в нем все же угадывались очертания былого корабля.       Через несколько часов, когда она вернулась на Мустафар, на посадочной платформе ее ждал Бен. Он всегда ощущал ее прибытие в Силе. Оглядев ее и заметив песок на туфлях и одежде, он тем не менее никак не выразил своего отношения к этому.       — Добро пожаловать домой, — сказал он вместо расспросов.       Бен продолжал уважать ее личное пространство и свободу, показывая свое доверие. Но это мало помогало. Рей до сих пор чувствовала себя использованной, обманутой, попавшей в ловушку, как последняя наивная дурочка. Вдобавок это ощущение усиливалось из-за Бенни. Если бы не ребенок, Рей ни за что бы не согласилась участвовать в подобном фарсе. Возможно, в ней говорило излишнее упрямство, но было трудно избавиться от гнева. Он пробуждался при любом разговоре с Беном. И сопровождал каждое их взаимодействие.       Возвращение в замок ознаменовалось новыми видениями Силы. Как и прежде, Рей открывалось прошлое. Но теперь в нем не всегда был Дарт Вейдер, она видела людей, так или иначе связанных с ним. Все в этом замке неизменно вело к его прежнему хозяину. И похоже, тот действительно был непревзойденным человеком.       Сегодня Рей шла по этажу с Бенни на руках. Малыша разбудил дурной сон, и она пыталась успокоить его. Он почти заснул, когда пришло новое видение.       …Как это случилось? Она не знала, как это объяснить… Но у него не было отца. А она была матерью маленького мальчика, рожденного рабом, как и она сама. И, как мать, ее переполняла решимость дать ему лучшую жизнь. Она была готова на любые жертвы, была готова отдать его джедаю. Никаких привязанностей — она согласилась. Она любила сына настолько, что готова была отпустить его. Тяжелый выбор разбил ей сердце, но ее любовь сильнее.       …Оуэн поначалу не хотел, но она настояла. Это решение было простым, ведь они уже знали, что не могут иметь собственных детей. Это дитя было их плотью и кровью, пусть и только по документам. Те предостережения оказались пустыми угрозами, спокойная жизнь длилась долго. До того дня, когда мальчик назвал имя из далекого прошлого. Ей следовало догадаться, что это плохой знак. Эти штурмовики появились так внезапно, и ей казалось, что они даже не знают, кого преследуют на самом деле. Но она сохранит тайну. Она верна своей семье.       …Она помнила Дарта Вейдера. И знала получше многих, кем станет ее мальчик. Поэтому ей пришлось делать трудный выбор ради его блага. Возможно, был и другой выход, но она сделала, что смогла. С самого раннего возраста было ясно — с ним что-то не так. Пусть кто-то винил ее в том, что она воюет против собственного сына, слепцам неведомо, что на самом деле стоит на кону. Пусть в нем жил Свет, но этого было недостаточно, чтобы спасти его. И как бы она ни любила его, есть вещи поважнее любви. Найдутся те, кто назовет ее бессердечной и равнодушной, но правда такова, что ей пришлось смириться с этим за долгие годы.       — Что ты видела?       Рей резко обернулась, услышав голос Бена. Оказывается, он стоял прямо за ее спиной — неизвестно сколько!       — Тебя разбудил Бенни? — спросила она. — Прости. У него был кошмар. На Татуине они тоже случались.       Бен дернул плечом.       — Я не спал.       Он выглядел уставшим и растрепанным, стоя перед ней с голой грудью, босой, в одних пижамных штанах. Преступно привлекательный. Рей быстро отвела глаза.       — Сейчас два часа.       — Я не могу больше спать здесь, — вздохнул он.       — Раньше тебе ничего не мешало.       — Раньше здесь многое было по-другому, — бросил он, и эти слова укололи ее, хоть и были произнесены без сарказма. — Что ты видела на этот раз?       Естественно, ему не терпелось услышать о том, что ниспослала Сила.       — Матерей и сыновей. Мне кажется, две женщины жили в пустыне, а одна важная леди — в городе.       — Среди Скайуокеров было две важных леди. Которую ты видела? Мою бабушку-сенатора?       Нет. Рей узнала бы ее по портрету. Та женщина была миниатюрной и красивой, но внутри у нее был дюрастиловый стержень.       — Мне кажется, это была твоя мать.       Он поморщился:       — Лея Органа.       — Генерал Сопротивления? — Рей потрясенно уставилась на него, осознав смысл услышанного. — Генерал Лея Органа была твоей матерью?       — Да.       — Так ты…       — Да.       — О… — Рей не знала, что сказать. Если честно, ее сковал ужас. — Но разве она не была принцессой того самого Альдераана? Планеты, которую взорвала «Звезда Смерти»?       — Да.       — Значит, когда ты использовал «Старкиллер»…       — Да.       Новость шокировала Рей. И глубоко опечалила. Многое из того, что она знала о прошлом Бена, угнетало ее, но чем больше ей открывалось, тем кошмарней становилось картина.       Бен внимательно следил за ее реакцией, но на этот раз он вроде бы пытался оправдаться. В сложившихся обстоятельствах Рей подумала, что это можно считать очком в его пользу.       — Я хотел покончить с войной. Моя мать была непростым человеком. Она никогда не умела вовремя остановиться, — посетовал он. — Чем дальше, тем хуже. Лея Органа стояла до конца даже за гиблое дело.       — Но не за тебя, — внезапно осознала Рей и вздрогнула, поняв, что произнесла это вслух. Бен сузил глаза. — Мне не следовало… Извини… — вспыхнула она.       Но он не рассердился. Казалось, ее слова впечатлили его.       — Все это открылось тебе в Силе?       — Я видела, как она планировала атаки на Первый орден.       Он кивнул.       — Она пыталась сравнять счет. Меня едва ли можно назвать образцовым сыном, — хмыкнул Бен. — В этом не было ничего личного. Это политика. У моей матери были радикальные взгляды. Она сыграла не последнюю роль в разрушении двух «Звезд Смерти» и «Старкиллера» — кто еще способен таким похвастаться? — его лицо вновь озарила кривая саркастическая улыбка, которая, как понимала Рей, помогала ему скрывать волнение. — Лея Органа никогда не заявляла об этом публично, но она была дочерью Дарта Вейдера до глубины души. Вэни как-то упомянул, что Вейдер по-своему гордился ею, когда узнал об их родстве. Полагаю, он испытывал к ней уважение — как к достойному противнику.       Рей сделала мысленную заметку поискать в голонете информацию о Лее Органе.       — Они когда-нибудь встречались? — полюбопытствовала она.       — Вейдер и моя мать? О да. Это… случилось при не самых благоприятных обстоятельствах, — пояснил Бен расплывчато, что сразу усилило подозрения Рей.       Она внезапно начала осознавать несомненное сходство между поколениями.       — Они были по разные стороны войны, как ты и твоя мать!       Он снова кивнул.       — Рей, у моей семьи долгая история противостояния. Тебе известны некоторые события, но далеко не все. Мы, Скайуокеры, одарены Силой и обречены на страдания. Зачастую по нашей собственной вине, — Бен отвернулся и провел рукой по волосам. — Я хочу, чтобы между нами все стало по-другому, — смущенно признался он. — Я не желаю, чтобы мой сын попытался убить меня лет через двадцать, как мои родители и мой дядя пытались убить моего деда.       — И как ты убил собственную мать? — закончила за него Рей.       Он не стал возражать. Даже добавил:       — И своего отца, Рей. Это случилось непреднамеренно. Я не представлял, что он был на Хосниан-Прайм. Впрочем, это все равно не имеет значения.       — Твой отец тоже был знаменит?       Вопрос вызвал у Бена заметное раздражение:       — Скорее уж печально знаменит. Особенно в некоторых кругах. Среди хаттов, например. Его имя — Хан Соло.       Рей оживилась:       — Хан Соло, контрабандист? Тот самый, который летал на «Тысячелетнем Соколе»?       Кажется, Бен удивился, что она знала об этом, и ему не понравилось восхищение в ее голосе.       — Да. Еще он был генералом Восстания в свое время.       — Правда? — изумилась Рей, поскольку слышала о Хане Соло только то, что рассказывали на Джакку заезжие перекупщики, делавшие там остановку, чтобы подчистить угнанные корабли. — Хан Соло был тем самым человеком, прошедшим Дугу Кесселя в…       — Да.       — Ох.       Бен прошел к окну и обратил взор на лавовые поля.       — Хан Соло был лучшим другом моего дяди, — негромко начал он. — Мать, отец, дядя были неразлучны с самого Восстания. У них было общее дело и общий враг — мой дед.       От Рей не укрылось, что он говорил о них в прошедшем времени.       — Люк Скайуокер тоже мертв? — спросила она. — Ты наконец нашел его?       Бен не шелохнулся.       — Да. Джедай мертв. Они все мертвы. Рей, ты и Бенни — все, что у меня осталось.       Его голос был тусклым, и Рей невольно сделала шаг вперед:       — Бен…       Но он, обернувшись, не дав ей вставить и слова:       — Я не знаю, как быть отцом, Рей! — резко выпалил он. — В моей семье с этим большие проблемы!       — Ты можешь научиться! Почему бы тебе не уделять больше внимания Бенни? — поинтересовалась она, сменив тон на более едкий.       Но он, словно мгновенно отойдя от своей вспышки, печально кивнул:       — Вы двое кажетесь такими счастливыми, Рей. Даже на Татуине, среди нищеты, я видел, что ты была счастлива. — Взгляд Бена померк, и он снова взъерошил волосы. — Я не хочу все испортить! Моя семья… мы… я… у нас всегда все наперекосяк!       По мнению Рей, это представляло собой весьма скромное определение для хаоса, царившего в его роду.       — Из-за политики?       — И Силы. Скайуокеры рождены править, Рей. Власть — вот за что мы боремся.       — И это стоит того, чтобы убивать друг друга?       — В исторической перспективе — да. Обычно стремление к власти маскируют за высокопарными проповедями, но в конечном счете это соперничество точек зрения на власть. Кто ею обладает, кто должен ее получить, как использовать ее. Я не желаю, чтобы это разделило нашу семью. Я хочу преодолеть ошибки прошлого, — он помедлил, но после добавил с горечью: — Если у нас получится.       — Какие ошибки?       — Джедаи и ситхи. Свет и Тьма. Республика и Империя. Типичные конфликты Скайуокеров. Они всегда повторяются.       — Раз твой дядя мертв, то Бенни точно не будет джедаем, — резонно заметила Рей. — И если ты удержишь свою Империю, то нет риска, что вернется Республика. О чем спорить теперь, когда ты победил?       — Сорок лет назад мои родственники тоже считали, что победили, Рей. И погляди, где мы сейчас, — Бен выглядел встревоженным, она видела это по его глазам. Но затем на его лице отразилась решимость: — Наш сын будет ситхом. Однажды мы будем править галактикой, как отец и сын.       — Ты возлагаешь на него слишком много надежд, — Рей казалось, что она начала понимать корень проблем. — Как когда-то твоя семья на тебя.       — Да.       — А что, если Бенни пожелает поступить в университет и изучать историю, как хотел ты? Что, если его не будет интересовать Сила? Что, если его взгляды будут отличаться от твоих? Что, если он захочет выбрать собственный путь? — Рей могла продолжать бесконечно, но дело было не в этом. — Если ты взвалишь этот груз на него, сын может воспротивиться твоим желаниям. Как ты.       — Да, — тяжело вздохнул Бен. — Вот чего я боюсь. Личное переходит в политическое и перерастает в войны, когда ты Скайуокер. В моей семье невозможно жить жизнью обычного человека.       — Но почему?! — подобные разговоры о Скайуокерах вызывали у нее оторопь.       — Сила. Она не даст тебе это сделать. Я пытался. Я бежал, но, как оказалось, прямо к Сноуку.       Эту историю Рей слышала, поэтому не оспаривала его рассуждений, но галактические конфликты беспокоили ее куда меньше, чем благополучие сына. Поэтому она спросила в упор:       — Сумеешь ли ты полюбить Бенни, если он будет отличаться от тебя?       Он молчал какое-то время.       — Не знаю. Мои родители и дядя так и не смогли. Но дядя верил, что Дарт Вейдер смог бы.       Рей с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. У нее были свои соображения насчет Вейдера, но озвучивать их при Бене было глупой идеей. Тема дедушки была слишком чувствительной для него, и, вероятно, у нее, собственно, не было права высказывать критику. Тем более что все эти распри казались ей такими далекими, ведь на Джакку главной проблемой, волновавшей местных обитателей, была еда и вода.       Но Рей всегда мечтала о семье. Для нее звучало дико, что разногласия по поводу Силы или политики могли разрушить чью-то семью. Сама она была настолько предана своей семье, что согласилась жить в этом замке.       — У меня никогда не было выбора в жизни, — пробормотала она. — Я не могу притворяться, что понимаю ответственность, которая приходит с ним.       — Ты не права, Рей, — нахмурился Бен. — Когда ты покинула меня, это был твой выбор. Всякий раз, когда ты поднимаешься на корабль и сходишь с него, ты делаешь свой выбор — вернуться.       Она знала, что он, собственно, прав. Но над ее головой висела угроза потерять Бенни. Рей не знала, как отреагировал бы Бен, узнай он, как ей трудно принимать это решение каждый раз. Каждый раз она бесцельно часами бродила по космостанции, думая, куда направить корабль. Возвращение к Бену заставляло ее чувствовать себя так, словно она согласна с его обращением, однако, помимо этого, возвращение позволяло ей убедиться в своей приверженности сыну. По крайней мере, она пыталась дать ему подобие нормальной семьи, о которой всегда мечтала. И, пожалуй, это перевешивало чашу весов.       И если уж откровенно, то последний побег не увенчался успехом в долгосрочной перспективе.       — Если я сбегу, ты все равно найдешь меня, — вздохнула Рей. — Рано или поздно.       Наверное.       — Да. В конце концов Сила обязательно приведет меня к тебе. Так это происходит в моей семье.       Он подошел ближе и протянул руку, мягко касаясь головы спящего Бенни. Рей впервые видела, как он проявляет к нему подобное внимание. И это приятно удивило ее. Может, Бен тоже пытался. По-своему.       — Рей, я не хочу, чтобы проблемы прошлого раскололи нашу семью. Однажды ты уже бросила меня из-за политики…       — Из-за лжи.       — Если бы я не был Кайло Реном, ты бы не ушла.       — Да, — призналась она.       Его желтые глаза буквально впились в нее.       — Я паршивый муж и отец. Вышло так, что это семейная черта. Но я буду стараться.       Она кивнула в ответ на его искренность.       — Сегодня… сегодня я вижу это, Бен. Сегодня ты был по-настоящему честен со мной.       — Я ситх, — он дернул плечом. — Мы скрытны по натуре, нам тяжело дается доверие.       — Как и мне. Я выросла без семьи. Я не умею быть матерью. Мне не у кого учиться. Я делаю то, что в моих силах, Бен, — Рей прислушивалась к своей интуиции и читала родительские блоги в голонете.       Он выглядел несколько растерянно.       — Как-то слишком жалостливо это все звучит?       — Да, есть немного, — согласилась она. — Ныть — это так не по-ситхски, Бен.       Он сложил губы в печальную усмешку.       — Ты не поверишь, — его взгляд скользнул по малышу, спящему на ее плече, — Бенни был неожиданностью, но я рад, что он здесь.       Неужели? Рей не питала иллюзий относительно того, что Бен был поражен, обнаружив, что стал отцом. И первое время выглядел скорее раздраженным. Но, видимо, он свыкся с мыслью об отцовстве.       — Теперь в замке шумно, — отметила она.       — Да, — улыбнулся Бен. — Но я, похоже, не против.