***
Хью сидел в баре и пил. Японка его кинула, план отмыва денег провалился, и жизнь представлялась Хью в самом безрадостном свете. — Привет, парень, — около него нарисовалась невысокая женщина в черном костюме, — не купишь даме выпить? — Отвали, женщина… — Могу помочь срубить бабок с художника, — подмигнула женщина, — интересуешься? — Ещё как, — Хью оживился, — точно помочь сможешь? — Точно. Меня зовут Молли Хупер. Если поедешь со мной, то мы обсудим, как мы можем тебе помочь… — Ещё и дочь пощипать можно, а то понимаешь… — Хью пустил слезу, — бросила отца, променяла на богатого мужика, укусила… — И дочь пощипаем, — Молли обворожительно улыбнулась, — поехали…***
— Ну всё… теперь мы вас выводим в свет, — Мик весело насвистывал, — все хорошо, все просто отлично. Японку он нарисовал, заплатил ей за нервы, за машину и проводил с наилучшими пожеланиями. — Мик? — окликнул его Бен. — Да? — Мик обернулся и улыбнулся, — что случилось? — А если нас там на выставке… критики съедят? — А я вас научу, — Мик вскочил на ноги, — идите сюда. Саша и Бен. Солнышки его подошли и посмотрели на него. — Начнем с… — Мик осмотрелся, — а вот с «Японки с мечом» и начнем… Что вы можете сказать про эту картину? — Японка нарисована, — сказал Бен. — Злющая, как сто чертей, — таков был Сашин вердикт. — Это объективно, а субъективно? — В смысле? — Ну, — Мик внимательно посмотрел на Бена и Сашу, — кто-нибудь что-нибудь сказать хочет? — Яростная самурайка, — ответила Саша. — Красивая девушка. Японка. В кимоно… — отбарабанил Бен. — Ничего ты не понимаешь, — Мик возвел глаза к потолку, — это ты как посетитель говоришь, — Мик подошел к картине, посмотрел, отошел. Заложил руку за спину, вгляделся в картину, — приступим к разбору. Общий фон состоит из умиротворяющего розового цвета, который составляется из оттенков неба и цветов сакуры, но на фоне розового мрачным пятном выделяется шелковое черное кимоно с алыми цветами. Черная струящаяся ткань вызывает ужас, красные цветы — ярость… Японка держит меч, блеск стали дисгармонирует с розовыми цветами сакуры, но отражается в блеске едва видных зубов и яростных глаз. Японка задумала убийство. Диссонанс общего спокойного фона с внутренней яростью японки. Уф, — Мик выдохнул, — можно, конечно, добавить про оттенки цвета на лице, умело наложенные тени, но, думаю, суть вы поняли… Саша и Бен, открыв рты, слушали выступление Мика, а потом синхронно рты закрыли. — Так. Бен! Что ты мне скажешь вот про эту картину? — Мик указал на собственный портрет в полотенце. — На картине изображен молодой мужчина, — неуверенно начал Бен. — Так… — Он вышел из душа… — Превосходно… — Желтые… — Бен! — Извини, охристые и песочные оттенки стен и пола отлично оттеняют загорелое тело натурщика, рельефно обрисовывая рельефы мышц… — Хорошо… — Белое полотенце гармонирует со стенами и полом и оттеняет загар… — Растешь… — Белый цвет — цвет невинности, натурщик не подозревает о том, что его рисуют… — Потрясающе, — Мик даже зааплодировал, — а сейчас послушаем, что скажет Саша про картину. — Восхищение истинной мужественностью, воспетой солнечным светом, — таков был краткий вердикт химеры.***
После всех этих правильных понятий, все крайне утомились и пошли ужинать, ибо уже стемнело. И за ужином Мик вдруг спросил у Саши: — Когда у тебя день рождения? — 26 мая. — А я своего дня не помню, — пригорюнился Бен. — Зато я знаю, — ухмыльнулся Мик, — 19 июля 1976 года. — Я, что, такой старый? — всхлипнул Бен. — В смысле, старый? — выпучился Мик, — ты в зеркало смотрелся? — Смотрелся. — И? — Я молодой. — Вот и всё, — успокоил его Мик, — ты — молодой красивый парень. Всё, успокойся. Саша, Бен — симпатяга? — Бенни, ты у нас молодее молодых! — улыбнулась Саша. — Уф, — Мик зевнул, — что-то я устал, хочу я спать, пошли в кровать, — посмотрел на ребят и продолжил:Солнце за деревья ушло, Стало за окошком темно. Тени ложатся. Будем стараться…