Цветы в лёгких и долгая дорога

— Ойкава! Будь же ты человеком, пожалей хоть детей. — Макки, если нас опять размажут по площадке только потому, что у детей не хватило выносливости, то богом клянусь, ты сам будешь их тренировать. — Ага, как же. А Кьётани на меня ты не скидывал, — ворча, заметил Ханамаки. Скамейка сейчас стала самым горячо любимым предметом в мире, а сидящий в ногах Куними, весь мокрый и взъерошенный от пота упирался головой ему в колено. Пацан выглядел замученно. Там видимо даже сохранение энергии не работало. Кьётани кстати тоже был рядом. Лежал. Лицом в пол. Одно дело херачить удары, что есть силы, а другое — бегать двенадцать километров с утяжелителями на время и пытаться контролировать причуду на минимуме. Более-менее держался Киндаичи, он хотя бы стоять ещё может. А вот Яхабу в какой-то момент пришлось до зала нести. Угадайте кому? Правильно Макки. Ощущение складывалось, будто из всех третьегодок жалость к кохаям сохранилась только у него. И те видимо были слишком благодарны, Кьётани даже на «дети» ничего не рявкнул. — Ладно, — Ойкава кривится как от головной боли, чтобы скрыть, как на самом деле на него влияет щенячье выражение Ханамаки. — Перерыв на полчаса. Потом они снова будут в парах отрабатывать контроль. Киндаичи выдыхает разом себя весь воздух и прилагает последние усилия, чтобы сходить за холодным чаем. Хиро решает остаться тут, и нет, это не, потому что все тело начинает вибрировать от нежелания вставать, совсем нет. Просто Куними в ногах решает совсем себя отпустить, наваливаясь уже прямо неприлично. Яхаба понимая, что капитан с другими третьегодками ушел обедать на привычный склад, разом падает на колени. Доползает до Кьётани, кладя голову ему на колени. Тот видимо более менее оклемался и сел, откидывая голову назад и опираясь на руки. Погода была приятная. Ветер трепал разгорячённые головы, а Ютаро, у которого в руках было много бутылок с холодным чаем, вообще делал картину райской. И кончено, первым делом протянул напиток Ханамаки. Тот благодарно улыбнулся, а вот Куними снизу почти не отреагировал. Только взгляд смягчил, когда глянул на Киндаичи, но это у них всегда так. Яхаба с Ватари громко поблагодарили, а Кентаро вертел бутылку в руках и так, и сяк. — Ты не самый ужасный, — выдал он. Киндаичи смущённо оглянулся, как бы не зная как на такое реагировать. Макки тоже не знал, поэтому просто похлопал по месту рядом с собой, чтобы ребенок мог наконец-то сесть. — Этот балда говорит спасибо, — объясняет Шигеру, не оставляя попыток попить лежа. Черт, ему это даже удаётся. — А, тогда не за что, Кьётани-сан. Господи, благослови этого пацана. Ханамаки не нанимался нянькой, но черт, почему же ему это тогда так нравится?