Цветы в лёгких и долгая дорога

Киндаичи неловко ввалился в коридор. Что-что, а вот умение ходить за покупками у него так и не появилось, хотя, наблюдая за своей матерью, он не видел ничего сложного: та умудрялась одной рукой держать бесконечные пакеты, другой - расплачиваться, к тому же она могла машинально высчитывать, правильную ли ей дали сдачу, а в завершении женщина убирала деньги в кошелек, ни разу не уронив мелочь. Ютаро же неловко и по двадцать раз считал банкноты, пытаясь свериться с чеком, перекладывая покупки то в правую, то в левую руку. Очередь позади него всегда тяжело вздыхала, а кто-то, особенно устав от ожидания, позволял себе неодобрительное мычание. Так что после, казалось бы, обычного похода в магазин Киндаичи возвращался красный от стыда и уставший от собственных бесконечных извинений. Пакеты с неравномерно сложенными продуктами тянули руки к земле, будто Ютаро решил купить четыре мешка пятикилограммового цемента, а не обычную еду на две недели. Хотя в этот раз она действительно была необычной... Скинув тяжелейшую ношу на кухонный стол (не зря же он ни разу не поставил пакеты на землю) и оглядев запястья и ладони в красных следах, навевающих воспоминания о таких же, но оставленных в более приятной обстановке, Киндаичи услышал шаги. Тяжёлые, потому что Куними вечно лень поднимать ноги при ходьбе. Хотя звук был больше шаркающим, чем тяжёлым. И это шарканье - вечное напоминание о том, что надо купить ковры. Однако чистить их всё равно никто не собирался, так что с покупкой они не спешили. Акира сонно растёр лицо - значит опять до утра писал проектную работу. И это в почти единственный выходной! Ведь суббота уходила на то, чтобы выспаться да сделать уборку - Куними любил чистоту, и Киндаичи приходилось как-то подстраиваться. Видимо, Акира всё-таки не выдержал ночного мозгового штурма и уснул. После дрёмы он всегда был похож на маленький злой комок. Ему бы сейчас пачку солёной карамели и зелёный чай, но... - А где еда? - вынырнув из пакетов с очень недовольным (на грани злого) лицом спросил Куними. Вот и оно. Самое тяжёлое. Догадавшись, что приветственного поцелуя не будет, Киндаичи сам наклонился и чмокнул своего парня в темную макушку. - Это еда, - как можно твёрже проговорил он, - вкусная и полезная. Ютаро помыл руки в раковине, пытаясь скрыть свою радость от того факта, что вся посуда уже на полке. Видимо, Куними позаботился об этом перед тем как лечь спать. А в самых смелых фантазиях Киндаичи - он, наверное, ещё и доел карри с рисом. - То, что ты назвал едой, это оскорбление гастрономических вкусов нормальных людей, - под шуршание экологически чистой упаковки, которую можно переработать минимум пять раз, - серьёзно? Тофу? Да с каких пор. И на какие деньги? Раздражённые нотки постепенно стали стальными. Киндаичи, домыв руки, обработал их антисептиком. Грозно, как ему очень бы хотелось, развернулся и выпрямил плечи. Даже с возрастом их разница в росте оставалась на том уровне, который они достигли в старшей школе. Акире всё ещё нужно немного запрокидывать голову, чтобы посмотреть Ютаро в глаза. Киндаичи был шире и мощнее, хотя Куними тогда по силе не уступал, но после университета тот перестал заниматься от слова совсем. На времяпровождения в зале вертел головой, а при упоминании любого намёка на то, чтобы собраться с парнями и сыграть сет-другой в волейбол, отчаянно стонал, наливал очередную кружку кофе и скрывался в сторону отчётов. Это и сделало своё дело. Акира стал легче. Мышцы перестали так резко очерчиваться. Мягкий живот при утреннем свете казался теперь самой (нет, ну реально) манящей вещью в мире. Конечно, бедный и слабый к таким вещам Ютаро никогда не отказывал себе в удовольствии зарыться в него лицом. Акира стальной хваткой цеплялся за загривок, но почти дружескую схватку-возню проигрывал: оказавшись прижатым в дивана, начинал отпираться с удвоенной силой. К своему беспокойству Киндаичи начал замечать, что и одной руки уже хватает для удержания его парня. Пришлось сделать неутешительные выводы. - Ойкава-сан приезжает со сборов через неделю. Он угрожал лично приехать за всеми, кто откажется по собственной воле поехать с ним на три дня в Токио. Обещал горячие источники, сытную еду и волейбол. Последнее, кстати, упоминал семь раз, пока Иваизуми-сан не наорал на него. - Ты предлагаешь бросить всё и промчаться в Токио отдыхать? Киндаичи, ты с ума сошёл? У меня аудит. В ближайшее время мне вообще лучше с работы не уходить, а ночевать рядом с кулером или принтером. Тот хотя бы тёплый, - Куними зло начал раскладывать покупки. Рисовая бумага, бобовая лапша, килограмм болгарского перца, красная рыба, сахарозаменители, улунский чай, лимоны, красный репчатый лук, домашний сыр. Злое метание прервало, к сожалению, лишь такое же злое бормотание: - А на какие деньги? Ты же у нас такой богатый - закупаться такими продуктами. - Акира, меня недавно повысили. Отмечаю первую большую премию. Ответа не последовало. Киндаичи, знатно уставший от всего дня в целом, выхватил из чужих рук продукты. Развернул парня к себе лицом и разрешил тому мягко уткнуться в плечо. А потом более уверенно продолжил: - Если мы и дальше будем питаться лапшой с кофе, то у одного из нас, а скорее всего, у обоих откажет желудок. Ты за последние три года в компании ни разу отпуск не брал. А с парнями из команды мы в последний раз виделись так давно, что вспоминать стыдно. Я уверен, ты даже по Кьётани-сану скучаешь. Сумасшедшим, кстати, Киндаичи не был. Ситуацию с нездоровым образом их жизни он решил менять с безобидного предложения бывшего капитана. С постепенным переходом на полезную еду и четырьмя днями интенсивного волейбола (с Ойкавой по-другому и не будет), может, мышечная память потребует привычных нагрузок. - Я думаю, что влюбляюсь в тебя сильнее, когда ты, даже спустя шесть лет, добавляешь к их именам приставку "сан", - пробормотал Акира куда-то в шею, щекотно задевая губами чувствительную кожу. - Блин, а я так надеялся, что давно достиг лимита. - Ты эти самые лимиты вечно превышаешь. Киндаичи поцеловал своего невыносимого парня в губы и мысленно поблагодарил всё за то, что Куними именно такой.