Сердце. Ночь. Розы.
Богиня Смерти проснулась. Её сердце бешено колотилось в груди. Дыхание было тяжелым, а на лбу выступил пот. Что это было? Она чего-то напугалась? Во сне было что-то страшное? Картинки ускользали из её сознания словно песок из сита. Что было страшным? Падение? Коридор? Песня? Эля напряглась, силясь вспомнить слова полу-забытого напева. «Там было что-то еще!» Мир? Ад? Вина? Кровь? Любовь? — Что-то еще… — прошептала Богиня Смерти в темноту. — Но что? Зачем это мне?***
*Гебург, тот же день, вернее, ночь* — Ты думал о зеркалах? — спросила я, чувствуя, как Эля зовет меня в Луночас. Но нет, не сегодня. — Зеркала… Что есть суть зеркала? Стекло да серебро. — Во-о-от. А теперь подумай: сквозь зеркало ты что видишь? Нефилий фыркнул: — За дурака меня держишь? Я ничего не вижу сквозь зеркало, потому что я в нем отражаюсь. — А в стекле? — Что в стекле? Я не отражаюсь в стекле. Я смотрю на него сквозь мир. — А серебро — это что-то драгоценное, верно? — отрешенно поинтересовалась я. — Конечно. — Интересно. Без драгоценностей ты смотришь на мир, а с ними — только на себя. Чародей, до этого смотревший на меня с явным недоумением, вдруг улыбнулся. — Действительно интересно. И что это с тобой? Ты решила всё-таки устроить новую бойню? — Не я. Меня укусил радиоактивный детектив, теперь не я что-то устраиваю, а я что-то устраняю. — Ну и ну… — протянул Неф и, закрыв глаза, принюхался. — Я чувствую сигареты, дорогие, из человеческого мира, и я даже знаю, что они из будущего, и ты заплатила тридцать евро за штуку. Тебя не смущает, что ты клялась мне, что не будешь курить? И что это за сигареты такие по тридцатке? Я пожала плечами: — «Treasurer» от компании «Chancellor Tobacco». Мне просто захотелось попробовать. Скажи спасибо, что я не взяла «Lucky Strike», одна упаковка — сто тысяч долларов. — Да у тебя и денег-то таких нет… — Деньги стоят слишком дорого.***
*Хогвартс* Эля заснула снова с чувством неудовлетворения собой. Она вспомнила только несколько первых строк, которые и пела раньше. Но её уверенность, что были еще слова, никуда не исчезала. Почему-то Богине Смерти казалось, что эти слова были очень важны. И это её пугало. А особенно сильно её пугало невесть откуда взявшееся чувство опасности, которое не собиралось исчезать. Возможно, девочку бы успокоило появление Луни и её успокаивающие слова, но, как назло, она не отвечала на её зов. Это пугало вдвойне. И утром она проснулась невыспавшаяся и довольно отстраненная от мира. Весь день Эля ходила сонная. Мир вокруг неё был замазанным, и она часто отвечала невпопад на вопросы учителей, односложно разъяснялась с Регулусом, Изабель же вообще чуть ли не по голове стучала подруге, чтобы та выглядела хотя бы чуть-чуть более живой. Но Богиня Смерти все равно не находила себе места и до самого своего отхода ко сну занималась самым любимым занятием всех людей: самокопанием. Не «самоанализом», а «самокопанием». Различие между самокопанием и самопознанием опять же в цели. Целью самокопания является найти в себе что-то плохое, потом этим можно размахивать как флагом: «Посмотрите все, какой я плохой, а еще у меня и это, и это». Человек даже гордится своими антиповодами и не желает с ними расставаться. И здесь также важна оценка. В самопознании человек узнает себя, свои положительные и отрицательные моменты, как бы знакомится с самим собой, но не для того, чтобы любоваться или скорбеть о них, что, впрочем, одно и тоже, а делать с этим что-то дальше. Здесь нет оценки, это — плохо, это — хорошо. «Оказывается, я могу быть и таким и таким». Человек начинает понимать себя, принимать то, что есть, не отказываясь ни от чего, ни «плохого» ни «хорошего». Но едва только сон забрал её в свои объятия, как ей тут же начали сниться зеркала. Десятки, сотни, тысячи зеркал окружали маленькую деревянную фигурку черного цвета, покрытую лаком. Она стояла на одном месте, никуда не двигаясь. Чуть меньше короля. Наверху маленький шарик. Сказать по правде, Эля вдруг поняла, что видеть везде намеки на то, что она «ферзь» уже порядком надоело.***
Короткая пауза для увеличения кругозора. Лекция на пять минут: «Шахматы, 1-й год обучения. Ферзь». Ферзь — вторая тяжелая шахматная фигура, другое название ферзя — «королева». Шахматный Ферзь ростом чуть меньше короля. А еще у него на голове есть небольшая круглая шапочка (корона). На демонстрационной шахматной доске у ферзя увидите красивую корону с остроконечными зубцами. Ферзь относится к классу тяжелых фигур. Сила ферзя — это сила девяти пешек. Ферзь является сильнейшей фигурой в шахматах. Также сила ферзя примерно соизмерима с силой ладьи и слона вместе. Однако в ударной силе ферзь превосходит любую из шахматных фигур. На доске у каждого игрока в распоряжении имеется по одному ферзю. Ферзь берет под контроль любое поле на которое он может попасть своим следующим ходом Максимальное количество полей ферзь контролирует из центра шахматной доски. Ферзь очень эффективен и в защите и в нападении, очень мобильный и сильный. Единственный минус, который связан с ферзем, это то, что его надо оберегать от нападений. Рубить не выгодно.***
В какой-то момент Богиня Смерти открыла глаза и увидела темный полог своей кровати. Она шумно вздохнула, в надежде, что уже проснулась, и повернулась на бок. Некоторое время она смотрела в свои черные глаза, пытаясь увидеть что-то неизведанное ей. А потом вдруг врубилась, что напротив неё лежит ОНА САМА. Ей стало страшно, но то существо, что было напротив девочки, враждебности не высказывало, так что, казалось, и волноваться было не о чем. — Скажи, что говорила тебе Чандр? — спросило вдруг то нечто, что лежало рядом с Элей. — Ч-что именно? Она много чего говорил, — тихо ответила Богиня Смерти. Нельзя сказать, что она была испугана, нет. Она была удивлена. — Про меня. Некоторое время девочка пыталась понять «про меня» это про кого? — Ты даже не узнаешь? — существо огорчилось. — Эм, выслушать и понять? — Во-о-от, — она покивала головой. — Ты догадалась, да? — Ты… из зеркала! — ошарашенно вскрикнула Эля. И тут же осеклась: все спят, а она орет как резаная. — Ага. Ты разбила свое карманное, куда ты меня засадила. И теперь я выбралась, — отражение выглядело довольным. — Н-но… Что? Как? — Разве Чандр не говорила тебе, что зеркало разбивать ни в коем случае нельзя? Эля пыталась вспомнить, говорила ли она вообще Луне что-то насчет своего отражения, но почему-то в голове был только один разговор, где Валькирия Света советовала поговорить со своим отражением, что бы оно не причиняло Богине Смерти вреда. Но она ничего не помнила про то, знает ли про это Мастер Времени. Девочку сковал страх. Мир вокруг неё потемнел и осыпался на мельчайшие ромбики. Эля начала падать. Куда-то вниз, куда-то далеко. Туда, где темный, ненавистный мир разрывался на трещины, туда, где было не отыскать теплоты человеческого тела. Туда, откуда редко возвращаются. Не потусторонний мир. — Стоит принять иррациональное, как все становится возможным. Даже в Зазеркалье есть законы, если знать, куда смотреть, — услышала Богиня Смерти шепот около своего уха. Она в испуге обернулась и тут же улыбка озарила её лицо. Рядом с ней была я. — Лусинария! Я прижала палец к губам и тихо заговорила: — Не слушай ничего, что скажет тебе твое отражение. Во сне людей легче заманить в зеркало, особенно если они отражаются в нем. Никогда больше не клади зеркала у своей кровати, но сейчас ничего не бойся. Если совсем будет плохо, читай вот это, — я положила Эле в руку бумажку, — И повторяй это в своей голове постоянно. Поможет отвлечься. Если что, ЛСД еще не открыто и это психотропное вещество. — Ч-что?! Но темнота вдруг рассеялась. И я исчезла. Богиня Смерти оказалась в длинном коридоре, казалось, что он был бесконечным. Но едва девочка прошла пару шагов по нему, как увидела там, где-то далеко-далеко, фигуру. Эля побежала к ней, надеясь, что это Луня, которая (Ну да, конечно. Бегу и падаю) освободит её. Она бежала долго, по крайней мере, ей так показалось. Но в какой-то момент остановилась. Белая сорочка. Черные волосы. И фигура двигалась к ней навстречу, но сейчас замерла, лишь было видно, что она тяжело дышит. Так это же её отражение в зеркале! Она сама! — Скажи, — вдруг раздался голос, — как ты думаешь, в чем разница между мной и тобой? Эля пыталась найти говорящего, но никого не видело. Отражение, стоявшее в пятидесяти метрах от неё, в точности повторяло все движения. — Я жду ответа. — Может, в том, что я существую в реальном мире? — сделала Богиня смерти осторожную попытку. — Вот именно, — голос наполнился ехидством, — ты существуешь. Но не знаешь цену своему существованию. Неожиданно прямо перед Элей появилась другая Эля. Не то отражение, что далеко. А то, что угрожало ей ранее. — Не знаешь, что тебя с легкостью могут заменить куда более сильные и куда более полезные, хм, люди. Ты глупая и несчастная. Ты считаешь, что нужная всем, но одновременно в тебе живет чувство или, может, осознание того, что никому ты, в общем-то, не нужна. Элю словно током ударило. — Даже твоя Чандр говорила, что убить тебя было бы проще, — отражение ухмыльнулось, — подумай. Ты всем мешаешь. Делаешь вид, что вся из себя милая и наивная девчушечка, а на деле та еще тварь. — Я не тварь! -воскликнула девочка. Отражение почесало подбородок, сделав задумчивый вид: — Да ну?.. Ты думаешь, что я не знаю? — щеки существа покрыл легкий румянец. — Возьмем, к примеру, Себастьяна. Какие прекрасные, чистые, искренние чувства испытывает к тебе этот демон!.. Вдруг Эля оказалась в большой комнате. Повсюду была темнота и, казалось, что в ней затаились монстры с красными, яростными глазами, клыками и длинными когтями, способными в одно мгновение рассечь такую хрупкую вещь, как человеческая плоть. Богиня Смерти задрожала. Она чувствовала себя маленьким зайкой, которого окружили волки. — А ты пользуешься им! — гаркнула в ухо Отражение. — Я не пользуюсь! — Эля вскочила и побежала в темноту, — Луня! Лусинария! Валькирия! Помогите! Она была в отчаянии. Слезы текли из её глаз, застилая кромешную тьму и делая путь еще более опасным. Ватные ноги отказывались двигаться, но Богиня Смерти этого не замечала. — Глупая! Чандр и Святоша не придут за тобой! Эля грохнулась на пол со всего размаху, обо что-то споткнувшись. Боль острой иглой вонзилась в лодыжку. Девочка обернулась, всё также безостановочно рыдая. Отражение подставило ей подножку, и теперь медленно подходила к ней. — Луначас — это территория общего пользования. Его можно сделать приватным, а можно оставить для всех. Сон же твое личное пространство. За проникновение в него можно угодить под Серый суд. Валькирия Света не может завладеть телом Чандр во сне потому что, запирая её сознание она тратила много не только общей силы, но и своей собственной. Чандр не придёт из личностных же соображений, — отражение село рядом с Элей и начало вытирать ей слезы длинным красным рукавом, — неохота ей попадать под суд. Спасти она может и хочет, но смысл? — Лже-Эля провела рукой по длинным чёрным волосам настоящий, — я лучше справлюсь с твоей задачей. Богиня Смерти тряслась от страха. Бумажку, которую отдала Луня, она случайно выронила где-то в темноте. Бежать она не могла. — Уверенна? Отражение вскинуло голову в ужасе, пытаясь найти того, кто говорит. — Как бы то ни было, если ты не справилась со своей задачей в первый раз, — я вышла из темноты, следуя за голубоватым огоньком, тут же погасшем, едва я подошла к Эле, — то и во второй ты вряд ли справишься. Увы. — Я аккуратно убрала руку Лже-Эли с головы настоящей. — Но ты уже не годишься. Бисеринки пота на лбу отражения мерцали в свете, лившимся откуда-то сверху. Теперь у неё тряслись руки, а голос вдруг стал черствым, словно был неё пересохло в горле. — Да я на тебя в суд подам! — Конечно, — я согласно закивала, всем своим видом показывая, что вообще не против, — подавай. Посмотрим, в каком ты будешь состоянии, когда к тебе придет копия свидетельства о моей смерти и документ который можно вкратце описать как-то так, — я закашлялась, а потом поправив воротник белой рубашки, официальным голосом начала говорить, — «извиняемся, но правильно ли вы указали данные?» — я хихикнула, и тем вернула себе прежний голос, — как видишь, даже с того света я могу все испортить. Отражение смотрело на меня с плохо скрываемым страхом, но, похоже, уже, оно уже взяло себе я руки. — Тогда, — Лже-Эля ухмыльнулась и, многозначительно поведя бровями, вытерла пот. — Может, ты мне дашь показать ей еще одно отражение? Или хотя бы мое… Настоящая Эля смотрела на меня широко открытыми глазами, стараясь понять, о чем вообще говорит эта стекляшка. — Знаешь, — я наклонилась и взяла Богиню Смерти за плечо. — Как-нибудь в другой раз. Солнце уже давно взошло, и до малютки, — на этих словах Эля залилась румянцем, — никто не может добудиться. Отложим наш разговор. Отражение нахмурилось и явно хотело сказать в ответ что-нибудь колкое, но я уже не слушала. Подняв руку и все еще придерживая черноволосую Богиню, я разбила сон. Он осыпался, словно бы мы находились в большой стеклянной вазе. — Я все равно покажу ей! — крикнула Лже-Эля и испарилась, словно бы став тьмой, окутывающей меня и когтевранку. — Да я и не препятствую, — прошептала я. — Покажет? — спросила девочка, — что покажет? Я ничего не понимаю! — Её глаза снова наполнились слезами. Я тяжело вздохнула: — Трудно пытаться тебе что-то объяснять. Будет лучше, если ты сама все увидишь, поверь. И решить как идти дальше. Я бессильна повлиять на твое решение. Это твое дело. А сейчас тебе пора просыпаться. Давай-ка ты забудешь о сегодняшнем сне, скажем, до послезавтрашней ночи? Уверена, что так тебе будет лучше, и ты не будешь эти ломать голову себе во время учебы. Эля согласно закивала и вытерла глаза. — Тогда… Забудь, — я коснулась указательным пальцем лба когтевранки. Он засветился неровным голубовато-белым светом. Богиня Смерти тут же исчезла. — Зачастую забвение может быть не менее благотворным, чем память, — поделилась я с темнотой своими мыслями. В какой-то момент мне даже показалось, что она согласно закивала, — черте-чо и сбоку бантик. Плюс враг у тебя, Эля. Наживаешь себе врагов, фу такой быть. Хотя уж лучше хороший враг, чем плохой друг.***
Себастьяну было неуютно. Он чувствовал что-то непонятное в своей душе, что-то такое, что вызывало в нем необъяснимое волнение. То, что раньше волновался за Элю, конечно, в счет не шло. Раньше волнение не причиняло ему особого беспокойства. Что-то подсказывало демону, что его маленькая девочка в опасности, что нечто страшное угрожает его малютке. Будто бы она не в ладах с кем-то… С её-то взрывным характером всякое может быть. Хотя порой лучше взрываться и говорить правду в лицо. Все же это лучше, чем бояться или льстить этой же самой «опасности». Стоит ли страшиться своих врагов и льстиво заигрывать с ними? Друзьями они тебе навряд ли станут и пощадить при случае не пощадят. Хорек рвет прежде всего ту курицу, которая лезет к нему дружить и знакомиться. У остальных же есть шанс улизнуть.***
*Безвременье, пещера Двух чудес* — Ты можешь это перевести? — спросил Нефилий, подсвечивая маленьким огненным шариком. — Ну-ка, — я притянула пергамент к себе, — Эм. — Что? — Окей, смотрите, дело в том, что в одном диалекте это слово — имя ужасного демона, но в совершенно другом языке на котором говорили в этом же месте, с такой же письменностью, из которого первый язык позаимствовал много слов… так вот, на нём это значит «лошадь» — и угадать из контекста тоже сложновато. Нефилий с перевертышем переглянулись. В глазах у них ясно читалось что-то типа: «Твою мать, и какого ебеня мы вообще здесь находимся?!» — А, вот. тут еще есть, — сказала я, почти с головой зарывшись в сундук, — Великий Чародей, а, Великий Чародей? Посвети. Синеволосый маг послушался. — Мда, — только и смогла произнести я, доставая новый пергамент. — Ну, ребят, если быть честным, эта штука написана на каком-то странном местном диалекте, а я учила только стандартную версию языка. Я имею в виду, вот эта вот часть здесь… Я даже не могу сказать, это или ошибка, или какой-то замысловатый слэнг… В любом случае, понятия не имею что это значит, — я снова с головой ушла в сундук. Перевертыш, обращенный в человека, недоуменно оглянул пещеру. — О. вот, что-то понятное! — крикнула я с радостью. — Любой вошедший в эту комнату… ну, это слово типа… буквально оно значит «перестать», но его использовали в качестве замены слова «смерть» или «испражнение» или… стоп, когда это вырезали? В пятнадцатом столетии? Потому что в пятнадцатом столетии этим словом ещё и секс обозначали. Это или проклятый склеп, или ванная, или королевская спальня. Кто хочет кинуть кубик? — Да что б тебя! — в сердцах воскликнул Нефилий и отобрал все свитки.