Jigsaw Pieces

Большую часть своей жизни Хосок не задумывался о детях. Точнее задумывался, но только в одном ключе: как по максимуму предпринять все возможные меры, чтобы никто из омег, с которыми он встречался, случайно не забеременел. Хосок не планировал становиться отцом, тем более что ни к кому из своих (немногочисленных) омег не испытывал достаточно серьёзных чувств, чтобы хотеть построить с ними совместное будущее. А потом в его жизни появился Ким Тэхён. Едва ли не первой фразой, сказанной ему Тэхёном, была: «Я очень люблю детей». Хосок тогда пришёл навестить свою сестру в роддоме, а Тэхён буквально возник у него на пути, перекрывая дорогу. Он стоял в коридоре возле дверей, с блаженной улыбкой глядя сквозь стеклянную стенку, за которой в прозрачных люльках лежало около десятка младенцев. Хосок остановился — Тэхён не давал пройти и не обращал на него абсолютно никакого внимания, казалось, даже не заметив его появления, полностью поглощённый созерцанием крохотных человеческих комочков. Хосок хотел было вежливо попросить его подвинуться — но лёгкие заполнил такой приятный запах омеги, взгляд невольно скользнул по обтянутым джинсами ногам и круглой заднице, и Хосок замешкался. А уже через несколько секунд с противоположной стороны коридора раздался звенящий голос: — Что вы здесь делаете?? Где ваш пропуск?! Хосоку понадобилась пара секунд, чтобы понять, что обращаются не к нему, — грозная медсестра смотрела прямо на Тэхёна, который испуганно забегал взглядом по полу, нервно кусая нижнюю губу. — Если у вас нет пропуска, вам нужно немедленно уйти отсюда, иначе я вызову охрану! Хосок сам не понял, что на него нашло, но почему-то сделать это показалось правильным. Тэхён выглядел таким потерянным и безобидным, что не хотелось просто так позволять выгонять его на улицу с позором, поэтому Хосок, чуть отодвинув его в сторону, шагнул вперёд и произнёс: — Простите, он со мной. Я куда-то подевал его пропуск. Хосок приезжал к Давон уже несколько раз, и его успели запомнить, поэтому сомневаться в его словах у персонала не было никакой причины. — Спасибо, — смущённо проговорил Тэхён, когда их оставили одних, — я просто очень люблю детей. Не в каком-нибудь извращённом смысле! — Он испуганно вскинул взгляд на Хосока, как будто ожидая обвинений, хотя тому такое даже и в голову не успело прийти. — Но разве можно их не любить, когда они такие миленькие? Хосок в ответ смог только неловко пожать плечами. Он не считал всех детей без исключения миленькими и не испытывал к младенцам какой-то особой нежности. Конечно, исключение теперь составлял его племянник, которого Хосок всем сердцем полюбил, едва увидев его пушистую макушку. Тот уже был настолько похож на них с Давон, что не проникнуться к нему какими-то особыми чувствами было совершенно невозможно. Похоже, чем-то особенным Хосок сразу проникся и к Тэхёну, потому что, снова неожиданно для самого себя, сказал: — Моя сестра недавно родила. Думаю, она не будет против показать тебе своего малыша. Я просто скажу, что взял с собой друга. То, как загорелись от этих слов глаза Тэхёна, заставило что-то в груди Хосока болезненно и сладко сжаться. Он был таким красивым и счастливым, и от него исходил такой чудесный запах, что Хосок ясно понял, что не сможет просто так его отпустить. Тэхён смотрел на малыша Давон буквально с сердечками в глазах, и она сама, смеясь, предложила ему его подержать. Хосок даже почувствовал необычайную признательность к сестре, которая сразу почувствовала, как сильно Тэхёну было необходимо взять ребёнка на руки. Маленький альфа даже не подумал проснуться, когда его передавали из рук в руки, и только потёрся пухлой щёчкой о грудь омеги, когда тот естественным движением, как умеют только омеги, прижал его к себе. — А Хосок всё боится его держать, — поморщила носик Давон, поддразнивая. Тэхён поднял голову, теперь глядя на него всё теми же глазами-сердечками, и, похоже, судьба Чон Хосока была решена уже в тот момент. В тот день, когда они вышли из роддома (Тэхён и Давон удивительно быстро нашли общий язык, и Хосоку могло бы даже быть немного обидно, что о нём самом совсем забыли, если бы не было так приятно наблюдать за их взаимодействием), Хосок предложил Тэхёну как-нибудь встретиться ещё. Тот страшно смутился, снова отводя взгляд, но согласился, а его запах ясно говорил о такой же однозначной заинтересованности, как и со стороны Хосока. Хосок не хотел торопить события и заставлять Тэхёна чувствовать себя неловко, поэтому их свидания были больше похожи на дружеские встречи, наполненные весельем, смехом и ненавязчивыми прикосновениями, хотя обоим было понятно, что они наверняка не хотят быть только друзьями. Когда Хосок попытался впервые поцеловать Тэхёна, две недели спустя после их первой неожиданной встречи, Тэхён увернулся и, мягко взяв его за руку, сказал с какой-то непривычной для него серьёзностью: — Ты очень мне нравишься, хён. Но мне важно, чтобы мы сразу понимали друг друга: я не хочу быстрых отношений без обязательств. Мне бы хотелось начать с тобой отношения, у которых, если всё пойдёт хорошо, была бы перспектива, возможность развития. И когда-то в будущем я хотел бы семью — обязательно с детьми. Это важно для меня. Если ты не хочешь того же, то не думаю, что нам стоит пытаться. Если ещё каких-то две недели назад Хосок был уверен, что — по крайней мере, пока — не готов заводить семью и быть отцом, в полной мере нести ответственность за омегу и тем более возможных детей, то теперь он точно знал, что хочет всего этого с Тэхёном. Не прямо сейчас, но в будущем — том самом, о котором говорил Тэхён. Хосок был готов дать ответ сразу, в тот же момент, но Тэхён настоял на том, чтобы дать ему время подумать. За эти несколько дней без Тэхёна Хосок лишь больше уверился в правильности своего решения. Ни с кем из своих предыдущих омег Хосок никогда не проводил вместе течку и даже просто не вязал никого с узлом вне её. Отказывался, даже если его просили. С Тэхёном же всё с самого начала было иначе — и это было просто невероятно правильно. Хосок сам попросил быть с Тэхёном во время первой же его течки, потому что даже представить себе не мог, что будет находиться вдали от него в это время. В следующие разы ему не пришлось даже просить — это стало чем-то само собой разумеющимся. Тэхён доверял ему, целиком и полностью, а Хосок, в свою очередь, старался сделать всё от него зависящее, чтобы его омега чувствовал себя хорошо. Страх внезапной беременности его больше не беспокоил — Хосок через пару месяцев отношений уже без всяких сомнений знал, что раньше или позже предложит Тэхёну обменяться метками. Провести вместе всю жизнь. Иногда ему лишь с большим трудом удавалось сдерживаться, чтобы не поднять этот вопрос сразу, хотя, как оказалось позже, Тэхён постоянно думал о том же, пусть они и решили не торопиться. И всё же, даже не торопясь, почти два года спустя с их первой встречи они уже официальная пара — с метками на шеях и кольцами на пальцах, и Хосок никогда не поверил бы в такое, скажи ему кто-нибудь два года назад. Но сейчас он прижимается губами к тэхёновой метке, нависая над ним и чувствуя, как тело прошибает очередной спазм от того, как сильно Тэхён сжимает его внутри. Тот никогда не разрешает ему сменить позицию даже перед самой сцепкой, чтобы им было удобнее, — любит быть на спине, под Хосоком, полностью раскрытым, лицом к лицу. Хосок любит его до беспамятства. Целует шею, ключицу, плечо, проводит губами всюду, куда может дотянуться. Ведёт бедрами, заставляя тихо скулить, — Тэхён сейчас слишком чувствительный, так что каждое движение усиливается втрое, но Хосок знает, что тот не позволит ему остановиться. Слишком хорошо, слишком правильно. Этот раз отличается от всех других. Эту течку они оба ждали с замиранием сердца. Потому что в этот раз организм Тэхёна абсолютно чист от всех таблеток, которые он принимал раньше. И в этот раз они не используют совершенно никакого предохранения. Хосок не сомневается ни на секунду, что после этой течки у них появится малыш. Их собственный, созданный из них двоих — и похожий на них обоих. (Хосок говорит, что лучше бы их ребёнку быть похожим на Тэхёна, потом передумывает — тогда же проблем не оберёшься, все будут хотеть его себе. Тэхён только смеётся и говорит, что Хосоки — дурак, а про себя думает, что малыш точно будет похож на Хосока, и представляет его себе таким, каким впервые увидел малыша Давон, и неважно, будет это мальчик или девочка.) — Тэхёни… — Дыхания не хватает, и Хосоку кажется, что он уже совсем придавил Тэхёна собой, но тот только прижимает его ближе к себе. — Что ты чувствуешь? Чувствуешь, как… — Кажется, он просто бредит, потому что связных мыслей в голове нет совсем, но какой-то вопрос так и вертится на языке. — Горячо, — шепчет в ответ Тэхён. — У нас будут близняшки, хён. Хосоку хочется застонать от того, как Тэхён привычно оговаривается, называя его хёном. — Откуда ты знаешь? — Хосок кладёт ладонь на чуть выпирающий уже от его семени живот Тэхёна и зажмуривается, потому что ощущений слишком много, а им предстоит ещё несколько дней только наедине друг с другом. — Я знаю, — просто отвечает Тэхён, запрокидывая голову и выгибаясь ему навстречу. Хосок даже не думает сомневаться в его словах.