Jigsaw Pieces

Хосок считает, что это отличная идея: всей группой пойти на квест, без камер и операторов, просто весело провести время вместе. Он действительно считает эту идею отличной. Ровно до того момента, как они заходят в первую комнату и оказывается, что квест проходит преимущественно в темноте, а тусклый свет зажигается, только когда им нужно пройти какое-то задание. По спине пробегает неприятный холодок, и Хосок уже собирается сказать, что он на это не подписывался и хочет уйти, как его руку знакомо обхватывает тёплая ладонь. Тэхён, зашедший, кажется, вслед за ним, прижимается плечом к его плечу, словно без слов говоря, что он здесь и не оставит его одного, поэтому Хосок немного расслабляется. Возможно, это странно, ведь это он старший и, по идее, должен защищать Тэхёна и заботиться о нём, но именно в этой ситуации их роли явно меняются: Тэхён абсолютно не боится темноты и внезапных появлений актёров, и если он всё время будет рядом, то Хосок, наверное, вполне сможет пережить предстоящий час. Он слегка сжимает тэхёновы пальцы в своих в знаке безмолвной признательности и даже без света так и видит, как тот счастливо улыбается. Когда из темноты появляется высокая фигура в капюшоне, держащая перед собой электрическую свечу, большая часть мемберов (кроме Тэхёна и Чонгука) с воплями бросается врассыпную. Сквозь собственные вопли Хосок ещё слышит крики Джина, и это на несколько секунд отвлекает его внимание, поэтому он только запоздало понимает, что в случившейся суматохе потерял Тэхёна и, несмотря на мелькающий где-то недалеко свет, понятия не имеет, где он. Хосоку снова становится не по себе. Тэхён — его главный ориентир (не только в игре, а и просто по жизни), и без него Хосока снова охватывает иррациональный страх. Он начинает озираться по сторонам, хотя от этого нет никакого толку, и никак не может заставить себя пройти вперёд, к зовущему их за собой персонажу игры, вместе с уже начинающими приходить в себя остальными мемберами. — Хён, — раздаётся у самого уха, и его обнимают со спины. От облегчения чуть не подкашиваются ноги. — Откуда ты знаешь, что это я? — спрашивает Хосок, разумеется, не сомневаясь, что Тэхён со знанием дела примагнитился именно к нужному хёну, а не принял его за кого-нибудь другого. — Я узнаю тебя по запаху. Хосоку хочется сказать, что он какой-то извращенец, спросить: «Ты что, меня тайно нюхаешь?», но, по большому счёту, в этом и нет никакой тайны. Хосок и сам знает, что да, нюхает, — когда-то просто естественным образом, утыкаясь носом ему в шею и так засыпая, а когда-то и специально, потому что Тэхён странный, и ему нравится, как Хосок пахнет. С другой стороны, если бы Хосок не был так напуган, то наверняка тоже смог бы узнать Тэхёна по запаху. Ему тоже нравится, как тот пахнет, — даже без всех своих дорогих духов и ароматных гелей для душа. Обычно Хосок не отдаёт себе в этом отчёта, но по ночам точно так же лежит — и просто дышит им. Потому что это Тэхён, потому что он самый любимый на свете. Тэхён подталкивает его вперёд, и Хосок позволяет вести себя, ноги снова начинают слушаться, и к нему возвращается утерянное было спокойствие. С этого момента Тэхён больше не оставляет его. Он всё время или прижимается сзади, или держит за руку, или обхватывает за плечи. Подводит его прямо к мрачноватого вида актёрам, приносящим им задания, и активно разговаривает с ними, иногда мешая Намджуну решать заданные им головоломки. Хосок совсем перестаёт бояться, начиная даже получать какое-то удовольствие от игры, когда они проходят всё дальше и дальше (в основном благодаря мозгам Намджуна, но иногда и удачным догадкам Чимина). Хосок даже не задумывается, почему они останавливаются в какой-то момент, просто послушно встаёт у стены, к которой его прижимает Тэхён, — а потом вдруг понимает, что что-то явно идёт не по сценарию, когда на его шее оказываются горячие губы, а пах накрывает уверенная ладонь. — Хосок-хён, Тэхён-а, вы где? — раздаётся, кажется, откуда-то из соседней комнаты голос Чимина, но Хосок не решается ответить, а когда к его губам прижимаются мягкие тэхёновы, то и вовсе не может. — Кажется, мы их потеряли… — констатирует Юнги, явно не горящий энтузиазмом идти на поиски. — Тэхёни, что ты делаешь? — шепчет Хосок ему в губы, когда голоса стихают, отправившись искать в другом направлении. Тэхён чуть сжимает свою ладонь, отправляя по телу тёплую волну возбуждения, и отпускает, заводя обе руки ему за спину и обхватывая его зад, сам прижимаясь к нему всем телом. — Как не потрогать хёна, пока никто не видит? — Тот целует его в ухо, зная, конечно же, насколько это у Хосока чувствительная зона, и Хосоку хочется просто сдаться и будь что будет, но голос разума всё же пробивается сквозь наведённый Тэхёном туман. — Тут же везде камеры ночного видения. — Здесь нет, — с уверенностью отвечает Тэхён, как будто он какой-нибудь супергерой и видит в темноте, а потому знает расположение камер. Хосок только собирается поверить ему и просто позволить делать всё, что вздумается, как Тэхён отстраняется, оставляя его распалённым и неудовлетворённым, и тянет за руку за собой догонять остальных. Хосок надеется, что его штаны достаточно просторные, чтобы ни у кого не возникло предположений о том, чем они занимались, потерявшись. — Ты что, недостаточно трогаешь своего хёна каждый день, что у тебя возникает в этом потребность в неподобающих местах? — спрашивает Хосок дома, когда они оказываются в безопасности своей комнаты. — Я всегда хочу трогать своего хёна, — отвечает Тэхён с таким видом, будто Хосок спросил какую-то несусветную глупость. В общем-то, наверное, так оно и есть, думает Хосок, падая на кровать и придерживая забирающегося на него Тэхёна за бёдра. Если уж совсем честно, ему тоже всегда хочется трогать своего мальчика, просто он каким-то чудом научился контролировать это желание на людях. Но сейчас — сейчас в этом нет никакой необходимости.