Хулиганка

Однажды Тсуна думает, что Миуры Хару слишком много в её жизни. Днём она появляется в их доме, чтобы приставать к Таясу и пытаться играть с «малышом» Реборном (хотя ни один нормальный человек не поверит в то, что Реборн обычный ребёнок!) и побаловать Ламбо, вечером она ищет Ёши на пару с Бьянки. Тсуна трёт лоб и думает, что закрыться в комнате и никуда не выходить – хорошая идея, но она же плесенью покроется со скуки. И всё же есть в её жизни что-то хорошее. Очередные каникулы не стали пыткой и проверкой на выдержку. Её внезапно повысившиеся оценки позволили ей занять пусть и последнюю, но всё-таки заслуженную строчку в списках лучших учеников. Нана была счастлива. Реборн принимал заслуженную похвалу. А Тсуна удивлённо хлопала глазами, потому что в таком бедламе, в какой превратился их дом, было странно, что она не скатилась по оценкам, что уж говорить про повышение. Так, в отличие от брата, она была почти свободна от школы. К сожалению, Такеши этим же похвастаться не мог, иногда приходя позаниматься и у них дома вместе с Таясу. Тсуна не могла бы сказать, что чувствует по этому поводу. С одной стороны, было интересно наблюдать, как Такеши общается с другими людьми, притворяясь беспечным идиотом-бейсболистом, будто не он по вечерам избивает людей вместе с Ёши так, что некоторые проходят очень длительное и дорогостоящее лечение. С другой стороны, она чувствовала странную ревность к другу, сблизившемуся с Таясу. Брат и так мог получать, что захочет, лишь бы немного напрягся да пожелал, а своего первого друга отдавать Тсуна не хотела. При этом она понимала, что такие размышления очень уж детские, а Такеши ей не принадлежит и вообще ничего не знает о её основной личности, если уж на то пошло. Ещё одним очевидным плюсом от каникул было то, что в доме внезапно появилось очень много девочек, искренне желающих чему-нибудь у Наны научиться. Помимо Бьянки и Хару, где-то умудрившейся подружиться с напарницей Реборна, как ни странно, приходила Киоко. Фокус внимания мамы несколько сместился, и забота была уже не такой удушающей, а советы – навязчивыми. И Тсуна действительно начала получать от этого удовольствие, как-то легче воспринимая житейские рекомендации, когда они стали уместными, а не сыпались на её голову нескончаемой лекцией. Минусом было то, что всё, испечённое днём на кухне, предлагали опробовать Ёши вечером. А тот быстро сообразил, как связаны готовка Бьянки и частые отравления людей в доме. – Тсу-уна, – проныл Таясу, искренне веря, что таким образом может вызвать жалость сестры, – что тебе стоит? Всего-то парочка стихотворений… Девочка вздохнула, сквозь длинную чёлку глядя на широко улыбающегося ей Такеши и печальное лицо брата. – О, вам нужна помощь с литературой? Хару может помочь! Тсуна тут же спряталась в сторонке. Частое присутствие Такеши рядом с обеими её личностями девочку напрягало: повышались шансы быть узнанной. А Ямамото далеко не дурак… – Э… Красивое стихотворение, Хару, но очень уж девчачье. – Ха-х, может нам попросить о помощи ещё кого-нибудь? Тсуна вздохнула снова, решив выдать свою тайну. С литературой у неё тоже не ладилось, но это задание у ребят было последним и хотелось бы выпроводить Такеши из дома. – Не понимаю, зачем вы мучаетесь. У нас на полке стоит сборник малоизвестных стихов, берите да переделывайте в своё удовольствие. – У нас есть такой сборник? – Таясу, твоя невнимательность меня просто поражает, – возмутилась девочка. – А теперь я пойду, а то ваши шуршащие по татами пятки и тому подобные перлы могут сломать мозг даже самому адекватному человеку, – «не то что мне». Вечер выдался какой-то суетливый и маятный. Ёши медленно шёл по темнеющим улицам, чтобы иметь возможность сказать Такеши, что он вышел на улицу гораздо раньше. Как назло не попадался ни один человек, на котором можно было бы сбросить напряжение. То ли тяжёлый день был у многих, то ли интуиция у них была хорошая… И всё же Ёши передёргивал плечами, чувствуя нарастающее напряжение, готовое вот вырваться на улицы города. Ноги сами привели к школе. Внезапное ощущение опасности заставило его пригнуть голову. Секундой позже там просвистел рассекаемый тонфа воздух. – Снова ты? Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты не приближался к воротам моей школы. Азарт плеснул в кровь. Ёши широко улыбнулся, подумав, что нашёл хорошее развлечение на этот вечер. – Я тоже безумно рад тебя видеть, Кёя-кун! Ты не представляешь, как я соскучился! – А я нет, – отрезал парень, но сверкнувшие огоньком глаза выдали: «врёт». – Загрызу! – Ха-х, ну, попробуй! Заблокировать удар, пнуть Кёю в колено – увернулся, конечно же – отпрыгнуть самому, чтобы не получить заслуженный удар тонфа. – Кажется, с нашей последней встречи ты растерял хватку, – усмехнулся Ёши, вызвав раздражённый рык Хибари. Ещё несколько обменов ударами. Савада хмурится, чувствуя, что что-то не так. Кёя злится, злится по-настоящему, не так, как обычно, когда дерётся с ним. Почему-то Хибари чувствует себя уязвлённым и, как обычно, гордость свою пытается успокоить избиением других. Но его движения, хоть и сильны по-прежнему, отчего-то растеряли всю хищную пластику. Такое чувство, будто Кёя… дерётся, превозмогая боль? «Тц! И спросить-то его нельзя, непременно вызверится!» – Ёши чувствует себя раздосадованным, не зная, как выкрутиться из неприятной ситуации. Ещё волнует вопрос, кто бы мог довести грозного Главу Дисциплинарного комитета до такого состояния, но ответ на него находится сам. – Это он! – говорит кто-то, и интуиция Ёши взвывает волком. Неприятности всё-таки нашли их. Дерущиеся парни отскакивают друг от друга в разные стороны, напряжённо рассматривая прервавших их людей. «Якудза», – мысленно выдыхает Ёши. – «Молодняк, но всё-таки… И десять человек…» – О, Кёя-кун, – беспечным тоном интересуется Ёши вслух, – твои поклонники, да? Кажется, ты забыл предупредить, что они к нам присоединятся. Хибари скалится как дикий пёс. Сразу становится ясно, кто его потрепал не так давно. – С тобой потом разберусь, – и поворачивается в сторону новых противников. – Вали отсюда, пацан, – по-доброму советует парень, взрослый, чёрт возьми, парень, который пришёл навалять школьнику. – Ты нам неинтересен. Мы пришли разобраться с тем, кто пытается заявить права на наш район. – Кёя-кун, твои амбиции меня поражают! – прижимает ладонь к сердцу Ёши, – а я так надеялся, что мы тихо и мирно выясним отношения, как обычно. Лезть в драку с якудза я ещё не пробовал. – Пошёл вон, – огрызается Хибари. – Не лезь не в своё дело! – Это я как-нибудь сам решу, – отрезает его вечный соперник и всем видом демонстрирует, что не только никуда не уйдёт, но и будет драться с ним против якудза. В толпе раздаются смешки. А потом всем резко становится не до смеха, потому что злой Хибари и разочарованный Ёши первыми бросаются на противников. Ошеломить, вывести из строя как можно больше, прежде чем остальные опомнятся. Они столько раз сражались друг против друга, что оба неплохо представляют, как будет действовать неожиданный напарник. И всё же, хоть они и талантливые, хоть и сильнее многих сверстников, против настоящих преступников им не хватает опыта. – Ёши-сан, – вдруг раздаётся крик, и тот чуть не пропускает смачный удар в лицо. А это последнее, чего бы Саваде хотелось. – Я бегу! В толпу врывается, врезается Мочида со своим синаем. – Вот идиот, – бормочет Ёши, не закатив глаза только потому, что мог пропустить ещё один удар. – Травоядное, – соглашается рядом Кёя, уложив отдыхать ближайшего к нему противника. – Простите, чуть не опоздал, – умудряется понтануться Мочида и тут же охает, получив болезненный удар в живот. – Дебил, – добавляет Ёши к характеристике, делая подсечку его противнику. – Это тебе не твой кендо, где всё по правилам. С Мочидой дело идёт как-то веселее, а потом Ёши вдруг понимает, что противники вроде как закончились. Он тяжело опускается прямо на землю, и неуверенно спрашивает: – Что, всё? Кёя хмуро смотрит на него, потрёпанный, уставший. Рядом валится Мочида, задирая голову вверх и зажимая нос. Капли крови стекают по подбородку. – Сказал же: не лезь, – мрачно роняет Хибари. – Прости-прости, очень хотелось с кем-нибудь подраться, – хмыкает Ёши, трясущимися руками поправляя кепку. Она не слетела только благодаря шпилькам и невидимкам для волос, но держалась на честном слове. – Я пущу вас в медпункт. Один раз и в качестве исключения, – наконец, произносит Глава Дисциплинарного комитета. – Но это не значит, что мы с тобой стали друзьями. Вы с Ямамото и это твоё новое травоядное по-прежнему меня бесите. – Эй, это не моё травоядное, – вяло возмутился Ёши. – Да? А таскается за тобой, будто всё-таки твоё. От того, каким довольным стал избитый Мочида, Ёши захотелось сплюнуть. Обрадовался, конечно, его же аж Хибари признал подчинённым своего соперника. Такой пассаж требовал достойного ответа. – Кёя-кун, это что, ирония? Ты меня пугаешь. Может, ты ещё и шутить умеешь? – Домой пойдёшь в таком виде. – Ладно-ладно, я понял, злой и страшный Хибари Кёя. Так, обмениваясь колкостями, они возвращаются в школу Намимори, где быстро приводят себя в относительный порядок. Ёши с тоской думает о том, как будет скрывать все свои многочисленные синяки и ушибы, а главное – неспособность нормально передвигаться. Потом терпение Кёи заканчивается, и он выгоняет с вверенной ему самим себе территории посторонних. Отмахнувшись от предложения Мочиды проводить (очередная нелепая попытка узнать чуть больше о своём кумире), Ёши отправляет его домой, задумчиво глядя на сообщение от Такеши с предупреждениями, что он сегодня не придёт из-за того, что задержался у друга, и настойчивой просьбой никуда не влезть. Савада хмыкает. Предупреждение запоздало. Очень хочется вернуться домой, но что-то не даёт этого сделать прямо сейчас. Наконец, Ёши осознаёт, что за свербящее чувство тревожит его, и останавливается посреди дороги. – Покажись. Я знаю, что ты следишь за мной.