Хулиганка

Мочида захрипел, задёргался, и Тсуна со страхом посмотрела на пену, пошедшую у него изо рта. Чёртова скорая всё ещё не приехала, и всё, что она смогла придумать, – это осторожно повернуть голову набок, подложив под неё свёрнутый пиджак школьной формы. Уж больно симптомы напоминали эпилептический припадок, а это – единственное, что ей запомнилось с уроков оказания первой помощи. Вот только Мочида не был эпилептиком, а судороги не шли на пользу сломанной руке. У Тсуны вставали дыбом волосы. Ёши никогда не избивал людей настолько. Или не видел последствий… Нет, она всегда знала, когда остановиться, единственное исключение – нападение на Такеши, тот случай, после которого они вообще познакомились, но тогда её сил не хватило бы, чтобы устроить такие повреждения. А сейчас, возможно, у неё на руках умирает человек, близкий ей, а она даже не знает, что делать! И уйти, бросить его так – нельзя, просто невозможно. Страшно даже иглы выдёргивать – а ну как спровоцирует очередной приступ, что тогда? – Мочида, – дрожащим голосом позвала девочка, осторожно взявшись за ладонь здоровой руки. – Только посмей умереть здесь, слышишь? Я тебя и на том свете найду и отпинаю, так и знай. И вообще, какого чёрта ты позволил так себя отделать какому-то чужаку из Кокуё? Да, Мочида Кенске не очень красиво повёл себя по отношению к её брату, да, их знакомство с Ёши началось не лучшим образом. Ёши бесился от его пафосности, будто они – герои какого-то фильма или манги, злился, когда парень ходил за ним по пятам, несмотря на угрозу быть побитым ещё раз, несмотря на то, что Ёши осыпал его руганью. Общение с ним было ещё одним фактором риска, что тайну Ёши раскроют – да сам же Мочида, к примеру. Но всё это забывалось, когда парень вполне искренне признавал свою неправоту, когда спрашивал, почему одних Ёши избивал, других просто мог припугнуть, а кому-то помогал. Спрашивал, а потом о чём-то подолгу размышлял, хотя, конечно, не забывал перед этим сказать очередную глупость про путь Ёши. Кем его считал Мочида? Тсуна не могла сказать. Точно не просто другом. А кем бы считал, знай о настоящей личности Тсунаёши? Возможно, что и принял бы. Теперь, после того, как они вместе дрались с якудза, обедали у Ямамото, защищали Фууту… Отпустить его руку она не могла. Напротив, заставляла себя не вцепляться изо всех сил, чтобы не причинить нечаянно лишнюю боль. Казалось, стоит только ей разжать пальцы – и Мочида глаз уже не откроет. Самовнушение или что-то ещё, но девочке даже чудилась лёгкая золотая дымка, окутавшая их руки. – Только посмей умереть, Мочида, – повторила она, сглатывая противный комок в горле и не замечая текущих по лицу слёз. – Ты сам сказал, что будешь следовать за мной, а я тебя не отпускаю. Только посмей… Может быть, она только утешала саму себя, но пальцы Мочиды чуть дрогнули. В машину, наконец, подъехавшей скорой помощи Тсуне разрешили последовать за ним. И посетовали на то, что слишком много пострадавших по всему городу, скорая просто не успевает выезжать ко всем. Сделали запрос в больницу: есть ли ещё свободные места, или стоит ехать в другую, находящуюся чуть ли не на другом конце города, по меркам Тсуны. Девочка сидела на одном из пассажирских сидений и старалась не мешать ни глупыми расспросами, ни всхлипываниями, ни своим присутствием в принципе. Она только написала сообщение Такеши, что Мочида в больнице, и попросила его поберечься самому и передать Хибари предложение о сотрудничестве, если они встретятся, и забросила телефон в рюкзак. Фуута… Она надеялась, что мальчик ещё жив, не было никакого смысла в его убийстве, а Мочида, судя по взглядам и поведению парамедиков, был очень плох, и какое-то иррациональное чувство твердило, что ей нельзя от него отходить далеко. Не сейчас. В больнице она сидела, опустошённая, рядом с коридором, ведущим к палате, где другу оказывали первую помощь. Здесь царила такая паника среди посетителей, такое оживление среди персонала, передвигающегося по коридорам почти бегом, что на тихую скромную девочку никто просто не обратил внимания и поэтому не прогнал. Ей даже показалось, что в какой-то момент она заметила в толпе Киоко, но сейчас ей было всё равно. Силы оставались только на то, чтобы мысленно твердить, что она Мочиду не отпускает. Встряхнуться Тсуну заставила только новая волна шепотков, смысл которых она уловила не сразу. А потом напряглась: в больницу привезли Правую руку Кёи – Кусакабе Тетсую. Это было… Это был плохой знак. Уж Тсуна-то знала, что Тетсуя всегда где-то рядом с Кёей, особенно в такое неспокойное для Намимори время. И либо Хибари всё-таки был далеко от помощника, либо… Мысли путались, и Тсуна почему-то вспомнила о телефоне и своей просьбе Такеши. Снова стало тревожно. На телефоне Тсуны был пропущенный от мамы. Отписалась, что её близкий друг попал в больницу и чтобы её не ждали, потому что Тсуна будет ждать хоть каких-то результатов. На телефон Ёши пришли две смс от Такеши, заставивших волосы девочки второй раз встать дыбом: «Понял». «Хибари вчера отправился в Кокуё и не вернулся. Они напали на ещё нескольких одноклассников. Собираюсь с Савадой и Гокудерой в Кокуё-Лэнд. Ты придёшь?» Вторая была почти час назад, и Тсуна прекрасно представляла характер Ямамото, чтобы понимать – он не стал дожидаться ни ответа, ни Ёши. Этим они с Мочидой были похожи: не отступали от принятого однажды решения… Особенно если дело касалось драки. А Такеши явно разозлился и захотел с обидчиками разобраться сам. А она очень сильно отставала. Даже если они отправились не сразу, даже если какоё-то время потратили на то, чтобы захватить что-нибудь в качестве оружия, хоть ту же биту, пока она доберётся до Кокуё, самое страшное уже может произойти. «Не успеваю, я не успеваю!» – отчаянье и паника навалились с новой силой. Какого чёрта Такеши снова оказался в компании с Реборном, Таясу и Гокудерой? Хотя его вполне могло пронять известие о Мочиде, но не повод же это бросаться в погоню, да ещё в такой сомнительной компании? Или… Тсуна чуть головой не побилась об стену. Такеши знает, что до вечера Ёши не может появляться в городе. Он не знает, что она, Тсуна, уже настолько зла и так переживает о Фууте, друзьях и брате, что плевать ей даже на то, что кто-то узнает о её маленькой тайне. Не та эта ситуация, когда она станет прятаться ради собственного удобства. Похищенный ребёнок – это вообще-то преступление, и избиения почти до смерти – тоже. Тот парень, Какимото Чикуса, спросил, не из мафии ли она. Тсуна-то нет, а вот Таясу уже год как тренируется на роль мафиозного оябуна. Уж не был ли Чикуса и тот, кто стоял за ним (а Тсуна си-ильно сомневалась, что организатор всего этого безобразия лично занимался разборками со школьными хулиганами), сам причастен к мафии? И уж не за Таясу ли они пришли? Официально ведь Фуута просил защиты у брата, как у наследника мафиозного клана. Всё вместе это выглядело очень и очень паршиво, а потому Тсунаёши готова была рискнуть, выйти из тени, возможно, пойти драться вместе с братом (не против Таясу, как этого хотел Реборн, но чутьё подсказывало, что такой вариант ему бы тоже понравился. Недаром репетитор также своеобразно приучал и Хибари к мысли, что Никчёмный Таясу может быть достойным соперником. А от соперничества недалеко и до сотрудничества, ей ли не знать?) Но. Такеши всего этого не знал. Зато знал про Мочиду, знал про Хибари, может быть, услышал от брата о Фууте, которого когда-то тоже защищал. А Ёши был недоступен, как он полагал. И всё это – просто потому, что её друзья не знали правды. Ох, сколько же всего она нагородила… Тсуну снова затрясло так, что захотелось самой себе дать затрещину. «Соберись, тряпка. Этим ты ни Такеши, ни Мочиде не поможешь. И Фууту так не вытащишь, и брату с Хибари пользы не принесёшь. Соберись и решайся, ты же никогда не трусила, так что сейчас с тобой происходит?» Тсуна сглотнула и нырнула в ближайший туалет, вытаскивая вещи из рюкзака. Это так привычно – быстро натягивать их, распихивая по карманам маленькие сюрпризы для врагов, и обматывать всё ещё подрагивающие руки (ругаться сквозь зубы и даже начать сначала). Теперь юбка ей не помешает. А уж что сказать и что сделать с противником, она придумает. И Мочиду с Такеши она прибьёт потом, когда разберётся с происходящим. Лишь бы было, кого прибивать…