Хулиганка

Время стремительно утекало, а Тсуна так и не решила, что ответить Реборну, и ни разу не воспользовалась подаренной свободой делать, что хочется. Все её мысли занимали размышления о том, как будет правильно поступить: попытаться поверить отцу, который так много от них скрывал, или довериться репетитору. И так, и этак выходило не очень хорошо. Отец ещё неизвестно, что придумает, а Реборн… В общем, никакой определённости. А в то, что в покое её не оставят, Тсуна почти уверовала, чувствуя чей-то назойливый взгляд, преследовавший её с возвращения из больницы. Она очень хотела поговорить с Ямамото-саном… вот только – в каком качестве? Не могла же она явиться к нему как Тсуна. А если идти как Ёши, то прежде ей придётся поговорить с Такеши. И значит, нужно решить, говорить ему (и Мочиде тоже, куда от него денешься?) правду или встретиться в качестве Ёши, а потом постепенно свести общение на нет? Друзей терять не хотелось, но, учитывая её нынешнее положение, не будет ли это лучшим выходом? Прийти же к отцу Такеши втайне от самого Такеши – для Тсуны уже было где-то за гранью добра и зла. Возможно, так бы она и маялась, если бы на четвёртый день её не вызвали прямо с урока к Главе Дисциплинарного комитета. Таясу проводил сестру встревоженным взглядом, пока одноклассники шептались, что такого могла натворить тихоня-Тсуна. После бойни в Кокуё о Хибари ничего не было слышно, и в больнице, где лечились все остальные, он не лежал. Присланный за ней член Дисциплинарного комитета девушку повёл не в кабинет, а почему-то на крышу. У Тсуны заскребли кошки на душе. Это явно было неспроста. Провожатый остановился у подножия лестницы и дал понять, что дальше Тсуна должна идти одна, а он здесь постоит. Прикусив губу, девочка собрала всю свою решимость и поднялась. – Хибари-сан? – позвала она, толкнув дверь и никого не увидев. «Опасность!» – взвыла интуиция, и Тсуна поспешно пригнулась. В сантиметрах от её головы пролетела тонфа. Дверь, от которой она отошла на пару шагов, с грохотом захлопнулась. – Медленно, зверёк, – кровожадно оскалился Хибари Кёя. Тсуна сглотнула. – Я… я не понимаю… Хибари-сан, за что? В глазах парня полыхнул нехороший огонёк. Без лишних слов он ударил снова. Тсуна отступила, делая вид, что запнулась от страха и увернулась только чудом. – Советую тебе воспринимать меня всерьёз, зверёк. Иначе я действительно забью тебя до смерти. Девочка сделала ещё несколько шагов назад, стараясь избежать ударов. Пока Хибари ей это позволял, она ведь знала его настоящую скорость, но сила удара намекала, что он действительно собирается всерьёз её избить. Девчонку! Да Кёя никогда с девушками не дрался, считая, что с такими слабыми травоядными и связываться-то бесперспективно. Следующий удар сбил её с ног. Кёя неспешно подошёл к Тсуне, даже не пытавшейся встать. – Вижу, ты не хочешь последовать моему совету. Ты не оставляешь мне выбора, зверёк, – он усмехнулся. – Там, в Кокуё, когда этот нарушитель спокойствия попытался захватить моё тело, я всё осознавал. И даже после того, как заставил его убраться, не потерял сознание. Тсуна широко раскрытыми глазами смотрела на Хибари. То, что он говорил… Его слова… Неужели тогда он всё видел? Хибари насладился выражением её лица и спокойно сказал: – У тебя есть всего один шанс убедить меня не раскрывать всем твою маленькую тайну, зверёк. Я промолчу, только если ты победишь меня сегодня. – Тсуна отвела взгляд. Парень кивнул. – Нет? Тогда я ухожу, а к вечеру все будут знать о том, кто скрывается под маской Ёши. Он действительно повернулся к ней спиной и пошёл к выходу. И он действительно… не врал. Хибари собирался выполнить обещанное. Он не оставлял ей выбора: одно дело признаться друзьям, другое – если о том, что какая-то девчонка избивала хулиганов, узнают все остальные. Со спокойной жизнью можно будет распрощаться, её будут вылавливать все, кому не лень, только чтобы доказать, что они не слабаки. Стиснув зубы, Тсуна поднялась, скидывая пиджак. Юбка была не лучшим вариантом, вот только Кёе явно не до её голых ног будет, а после случая, когда из-за длинной юбки она не смогла сражаться, Тсуна всё-таки стала скатывать её и носить выше. – Как всегда делаешь преждевременные выводы, Кёя-кун? – насмешливо поинтересовалась она тем самым тоном, которым Ёши здоровался со своим соперником. Хибари повернулся к ней с довольной улыбкой. – Зверёк решил скинуть шкурку травоядного? «Да ты же мне сам выбора не оставил!» – хотела было возмутиться Тсуна, но смолчала. Сказала только: – Ты только что из больницы. – Ты тоже, зверёк. Всё честно. Почему, зачем это нужно Хибари – всё это она может спросить позже. Если победит. У них ведь всегда выходила ничья… Если бы хоть кто-то заглянул в это время на крышу, он мог бы увидеть две тени, с невероятной для обычного человека скоростью атакующих друг друга. Тсуна не могла позволить себе проиграть, а Хибари, наконец, получил то, чего хотел, и играть в поддавки не собирался. Ему было абсолютно всё равно, какого пола его противник, главное, чтобы он был силён (хотя, надо признаться, Хибари понимал, какие проблемы светят Тсуне, если он выполнит свою угрозу). Похоже, драка с Мукуро что-то изменила в ней: удары Кёи было проще предсказать, и достаточно было лишь чуть сместиться, чтобы избежать урона. Тсуне было сложно оценить со стороны, но ей казалось, что её скорость выросла по сравнению с тем, что было до Кокуё. А ещё ей стало чудиться, будто она замечает лёгкую темно-фиолетовую дымку вокруг Кёи, становившуюся чётче у тонфа. «Моя злость делает меня сильнее», – снова вспомнила девочка. Там, в Кокуё, злость и решимость ей тоже помогли. Огонь, Пламя, как сказал Реборн, или аура, по словам Рокудо. «Я не могу проиграть, – подумала Тсуна. – Я должна победить». Сконцентрироваться прямо во время боя было сложно, но всё-таки ей удалось: руки вспыхнули знакомым золотым Пламенем. Хибари оскалился, будто ждал этого момента, и увеличил скорость. Вот только теперь Тсунаёши легко было держаться с ним на равных. Удар – блок – уклониться. Проигравшим Кёя себя признает, только если она останется на ногах, а он не сможет подняться. Тсуна смотрит горящими золотом глазами и вспоминает бой с захваченными Мукуро телами. Тогда она тоже не могла причинять серьёзный вред, но должна была вывести их из строя. Мимолётное касание, от которого левая рука Хибари повисает плетью. Парень рычит и следующий его удар опрокидывает Тсуну на пол, но она почти сразу же откатывается назад, чтобы избежать пинка и дать себе время подняться. «Хорошо. Ещё». С Хибари станется взять в зубы тонфа, если он лишится второй руки. Теперь он осторожничает, и Тсуна делает вид, что устаёт, позволяя ему приблизиться, пропускает ещё несколько ударов… А потом, повторяя фокус, выученный в Кокуё, даже не бьёт в живот, а просто касается Хибари, а того складывает пополам. Тсуна поддерживает его, не давая упасть, и опускает на пол. – Признаёшь себя проигравшим? – строгим тоном спрашивает она, тяжело дыша. На самом деле, ей страшно услышать ответ. Кёя ведь может и не простить… Но тот вдруг издаёт короткий смешок. – Я был уверен, что тебе не хватает хорошего стимула, зверёк. – Что-о? – Тсуна наклоняется, чтобы увидеть его лицо, и, видимо, Хибари очень забавляет вид девочки. – Признаю, – довольно соглашается Кёя, будто победил всё-таки он, а не Ёши. – Но на твоём месте я бы всё-таки поговорил с твоими травоядными. А то они нервничают. Это что, Кёя только что дал ей совет, как общаться с другими людьми? – Вот от кого – от кого, а от тебя я советов по поводу того, как нужно дружить, вообще не ожидала. Хибари хмыкнул. – Хищники должны скрываться, только если они на охоте. А если хищник боится травоядных, то он уже не хищник, зверёк. Сегодня ты убедила меня, что всё-таки не травоядное, – угрожающая усмешка, – но если я начну сомневаться, ничто не помешает мне проверить снова. – Ну, конечно, – пробормотала девочка. – Снова эта философия. Я учту, Кёя-кун. К тебе кого-нибудь позвать? – Нет, – отрезал тот, сверкнув глазами. – Ну, тогда будем считать, что мы квиты, я ведь теперь тоже смогу много чего рассказать твоим подчинённым, – Тсуна ушла с видом победительницы, но была почти уверена, что тихий смех за спиной ей не показался. Она достала телефон. В конце концов, Кёя прав (и если уж даже он решил, что она нуждается в его совете, то дело совсем плохо). «Такеши, Мочида, нам нужно поговорить. Встретимся, где обычно».