Сломленные

      Когда «Сокол» совершает посадку, ангар уже пуст. Хан в прекрасном расположении духа. Путешествия всегда помогают избавиться Соло от душевной тоски, и он чувствует себя обновленным и готовым к любым трудностям. Выключив двигатель, он какое-то время продолжает сидеть внутри, наслаждаясь искусственным воздухом. Когда-то «Сокол» достался ему в качестве трофея, но Хан уже позабыл, каково это — жить без этой ржавой посудины.       Иногда Соло кажется, что, несмотря на потрепанный вид, «Сокол» ещё его переживёт.       После долгих и упорных переговоров, Новая республика обретает столицу, а семейство Органа-Соло — свой угол. Теперь у них с Лей есть дом, этакий старый особнячок в стиле скучных аристократов. Не дырявая хижина, но и не дворец, их жилище остается небольшим, что частично обеспечивает им приватность. По крайней мере, так задумывалось супругами при покупке дома. По факту их навещает много гостей, в основном — старые знакомые Леи по Сенату, её помощники и многочисленные консультанты.       Слишком много гостей. Приближаясь к дому, Соло вздыхает. Будь его воля — спустил бы всех с лестницы, но сделать этого делать нельзя. Чёртовы приличия. И кто их вообще придумал? Его настроение начинает портиться. Соло хмурится, понимая, что каждый шаг от «Сокола» только добавляет ему проблем. Возможно, этот приезд — не самая лучшая мысль…       Хан трясёт головой, пытаясь отогнать тяжёлые мысли. И с чего он вообще так подумал? Иногда ему кажется, что кто-то специально подбрасывает Соло плохие идеи. Как будто кто-то копошится там, на задворках его сознания, подбрасывая чертовщинку в костер его размышлений.       Конечно, приезд Хана домой имеет смысл. Его ждет Лея. И Бен. Вспомнив о мальчике, Хан не сдерживает мечтательной улыбки. Его сын. Бену уже больше года, а Соло до сих пор не может свыкнуться с этим. Он теперь отец…       Он не встречает никого из прислуги, и Соло принимает это за хороший знак. Как говорится, меньше чужих глаз — меньше проблем. Первой на его пути оказывается детская, и Хан заходит внутрь, открывая дверь медленно, почти бесшумно. Малыш Бен уже спит, и Соло не включает свет, а просто вышагивает в сторону детской кроватки. Делает несколько широких, осторожных шагов вперёд, смотря себе под ноги, а затем с облегчением выдыхает, когда, наконец, замечает сына.       Лунный свет окрашивает лицо малыша в бледный холодный цвет. Бен спит, нахмурившись, ему снится что-то тревожное, а на лбу появляется складка, что появляется и у Хана во время стресса. Соло протягивает ладонь и поправляет волосы Бена. Малыш дёргается, но не просыпается, и Хан продолжает наблюдать за сыном.       Интересно, каким он вырастет? Хан смотрит на малыша, пытаясь представить это, но у него ничего не выходит. Наверное, у него всё будет хорошо…       Соло вздыхает. Ему хочется, чтобы у Бена всё было в порядке. Чтобы проблемы и неудачи обошли его стороной, и его жизнь была… проще. Да, наверное, так.       Внезапная идея приходит Хану в голову. А, может, это вовсе и не преимущество? Соло не знает ответа. Он хмурится, тревожась о сыне, и его складка на лбу становится чёткой.       Постояв у кроватки ещё немного, Соло покидает детскую. От прежнего восторга не остается и следа. Когда он мнётся возле двери, то чувствует, что в сердце закрадывается тревога, отчего оно дребезжит с неприятным хлюпом, а воздух становится слишком душным.       Ведь Соло знает, что виноват, а ещё он знает, чем это закончится — и это ему страшно не нравится.       Хан надевает дежурную улыбку, зная, что это всё равно не поможет. Смирившись с неизбежным будущим, Соло заходит в гостиную. Лея сидит возле широкого окна спиной к нему, и Соло видит её длинные распущенные волосы.       Он знает, что она услышала о его приходе, но Лея молчит. Хан прищуривается и замечает, что жена дышит часто, прерывисто, будто старается совладать с эмоциями.       — Привет, — голос Соло нарочито бодр и свеж, будто ничего серьёзного не произошло. Он раскидывает руки, словно ожидая объятий, и добавляет: — Я вернулся.       Лея вздыхает, одним рывком поднимается на ноги и оборачивается к нему. На её лице — красные пунцовые пятна, в ее глазах — дикий, всепоглощающий огонь, которого Соло всегда так боится.       Лея скрещивает руки на груди.       — Тебя не было дома неделю! — она тут же срывается на крик и Соло видит: чаша терпения Леи лопнула. Её ярость, обида и злость закипают в ней, ища выход.       И, кажется, сейчас они его отыщут.       — Послушай, — где-то внутри Соло кажется, что он сможет отболтаться. Хан закатывает глаза и вскидывает руки, будто сдается под её злостью. — Я планировал вернуться через денёк-другой, но всё закрутилось, и…       — О, даже не начинай! — перебивает его Лея. — Думаешь, мне интересно слушать твои сказочки? Расскажи их кому-нибудь другому!       Хан обещал Лее, что завязал с прошлым. И выполнял обещание… какое-то время. Хан снова стал скучать по свободе, по «Соколу» и бесконечному звёздному небу, по приключениям и кочевой жизни. Всё стало только хуже, когда Лея продолжила заигрывания с политикой, чем только подтолкнула Хана к краю пропасти.       В последний раз он просто сорвался и уехал. Всё произошло так быстро, что сейчас Хан даже не вспомнит, как всё случилось. Случай нашёл его сам — а, может, так ему показалось. Соло обещал себе, что думать о плохом не следует. Ведь рано или поздно всё плохое само найдёт тебя — зачем волноваться раньше времени?       Сейчас Хан запоздало думает, что, возможно, оказался неправ.       Лея разворачивается, чтобы сбежать на лужайку через открытую стеклянную дверь. Соло бежит ей вдогонку.       — Лея, постой!       Но она оказывается быстрее и тут же вырывает руку.       — Чего ты от меня хочешь? Хан чувствует, что начинает заводиться. Да, ему стыдно, и он чувствует себя ужасно, но злость начинает буквально кипеть в нём. Они оба не подарок.       — Я знаю, что виноват. Я идиот. Но я не успел вернуться сразу — мне пришлось ждать…       — Я не хочу этого слушать!       Она снова перебивает его. Терпение Соло подходит к концу.       — Я был занят, понятно? — он не замечает, как быстро переходит на крик.       Они стоят друг напротив друга, Хан возвышается над супругой.       — Но ты нужен мне здесь! — в голосе Леи сквозит отчаянье. Её злость затухает, оставляя лишь боль. — Ты нужен мне, нужен нам, понимаешь?       Она сдаётся, сдаётся быстрее, чем он думал. Да чего уж… такого расклада событий Соло точно не ожидал. Он застывает на месте, глядя на Лею во все глаза и не зная, что теперь делать.       К глазам Леи подступают слёзы. Только не это!       — Я так устала, — признается она другим, тихим тоном. — Я разрываюсь на части. Меня постоянно навещают советники, и вокруг столько людей… А ещё Бен, я ведь не могу его бросить! А он всё чувствует. И это выматывает меня….       Лея не привыкла жаловаться, но она понимает, что сил осталось не так уж много. Она по-прежнему молчит о той тёмной жилке, что искрит в их сыне, о том, что, находясь рядом с Беном, Лея пытается как-то решить эту проблему. Это отнимает много энергии, а ей и так не хватает сил...       — Ты нужен нам, — повторяет она, и Хан видит слёзы на лице супруги. Они чуть заметно отблескивают на её бледном, измождённом лице. — И, если честно, я не понимаю, что для тебя может быть важнее нас…       — Я никогда так не говорил.       — Но ты уехал, — Соло вновь чувствует холод. Лея бросает на него взгляд, полный обиды и непоколебимой решительности. — Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься, когда сбегаешь отсюда?       Официально, деятельность Хана Соло не считается плохой. По большей части, он занимается тем, что забирает назад то, что когда-то украла Империя. Он — этакий Робин Гуд из далёкой, далёкой Галактики. Но все знают одно — геройство продлится совсем недолго. И Лея намекает на это, стараясь задеть его, кольнуть побольнее, так же, как это сделал Хан своим уходом.       Соло хмурит брови.       — Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает он.       — А что я, по-твоему, должна сказать? — Лея поймала волну и не собирается останавливаться на достигнутом.       Хан понимает, что ему нельзя поддаваться на это, а нужно просто остыть, извиниться и перевести разговор в другое русло. Ещё есть время всё исправить. Всё, что ему нужно сделать — признать себя виновным.       Но обида сладка на вкус. Хан знает, что делать, он не может себя остановить. Или не хочет.       — Что ты стыдишься меня, — выпаливает он. — Я прав. Ты стыдишься, в этом всё дело?       Глаза Леи округляются от удивления. Присмотревшись, Хану кажется, что он видит в них стыд, а, значит, он оказывается прав и может выиграть в этом неравном сражении.       Соло нащупал её болевую точку. Его ответный напор сбивает Лею с толку.       — Я никогда такого не говорила, — она повторяет сказанные супругом слова.       Хан делает шаг ближе к ней.       — Неужели? Ну, так начни, разве это не просто? — Хан начинает говорить тихо, но снова повышает голос с каждым произнесённым словом.       — Хан…       — Ну, а что? Неужели так сложно признать это? Я тебе не нужен!       Её глаза снова наливаются слезами. Лея качает головой.       — Ты невозможен, — кричит она в ответ, и, оттолкнув его, бежит в сторону ванной. Ей хочется спрятаться от него, сбежать подальше и дать волю чувствам. Хочется сжаться в комок, но не видеть этого осуждающего взгляда.       Да, Хан нашёл её болевую точку, и удар оказался гораздо сильнее, чем она думала.       — Ты тоже не подарок, милочка! — кричит он ей вслед.       Лея хлопает дверью, а пару секунд спустя Хан слышит её рыдания.       Соло вздыхает, чувствуя запоздалую волну сожаления и стыда. И какой чёрт заставил его это сказать? Хан вздыхает, не зная, что делать с Леей — идти к ней или оставить супругу в покое. Он не очень хорош в том, что касается понимания женщин. Соло — не лучший специалист в области поиска душевного спокойствия.       Хан оборачивается, когда краем глаза замечает какое-то движение. Соло смотрит в сторону двери и видит… своего сына, что держится за косяк двери, пытаясь удержать равновесие.       Похоже, они разбудили малыша своими криками. Ну, конечно. Бен по-прежнему связан с матерью, связан сильнее, чем обычные дети. И он чувствует всё, что чувствует Лея, и это, должно быть, убивает его.       Чёртова Сила!       — Ох, Бен… — голос Хана становится шёпотом и тут же окрашивается болью.       Соло садится на корточки.       — Иди ко мне, малыш…       Бен молчит, да сказать пока ничего не может. Он слишком мал для разговоров. Совсем недавно Бен начал ходить, и это большое достижение, хотя Хан понимает это только сейчас, когда видит, каких усилий стоит равновесие сыну.       Глаза Бена похожи на огромные тёмные блюдца, края которых отливают слезами. Вот чёрт. Они, кажется, совсем напугали его…       — Идём ко мне, — повторяет Хан, на этот раз с мольбой. Он раскрывает руки, чтобы принять сына. — Ну же…       Но мальчик стоит на месте, цепляясь за дверь и даря Соло тяжёлый недоверчивый взгляд.       В этот момент Хан понимает, насколько он на самом деле слаб, ведь ещё секунда — и у него, негодяя Соло, совсем разобьётся сердце.       Он с облегчением выдыхает, когда, пробормотав что-то на своем тарабарском, малыш делает выбор и подбегает к отцу. Соло ловит сына и поднимается на ноги, крепко сжимая его в объятиях.       Бен тут же оборачивается в сторону ванной, улавливая плач матери.       — Девчонки… И как их понять? — гримасничает Хан.       Это выражение лица почему-то кажется мальчику смешным. Он тихо смеется, чем тут же обескураживает Хана. Конечно, Бен ещё мал и не понимает, о чём идёт речь. Зато он очень любит голос отца, и узнаёт его даже спустя долгое время. Голос Хана пробуждает в Бене прилив силы, которая вызывает в нём целый океан радостных чувств.       Не удержавшись, Хан дарит улыбку в ответ. Затем, продолжая крепко держать сына, он осматривается по сторонам.       — А, может, прогуляемся немного? — Соло кивает в сторону лужайки. — Погода сегодня отличная…       Они выходят на улицу и начинают прогулку.       — Небо сегодня такое красивое. Ты видишь, Бен? — остановившись, Соло показывает наверх, в сторону ярких созвездий. — Всё выглядит таким чётким…       Мальчик запрокидывает голову, и отец с сыном любуются звёздами. Некоторые кажутся холодными, другими — тёплыми, почти горячими на вид. Звёзды мерцают, искрясь в иссиня-черном небе, и увиденная картинка просто захватывает дух.       — Здорово, правда? Я обожаю небо, — признается Хан, чувствуя детский восторг, какой же, какой сейчас ощущает и Бен. Сейчас они — одно целое, одни эмоции, одни чувства, разделённые на двоих. — А небо — это свобода. Глядя на эту красоту, мне всегда хочется верить, что жизнь — не такая уж плохая штука…       Бен продолжает смотреть на звёзды, а Хан снова рассматривает сына. Соло не знает, на кого он больше похож внешне, и если честно, это его не очень-то и волнует. Зато вот характер…       Не удержавшись, Соло смеется. Оби с Леей оба — как два активных вулкана.       Бен переводит взгляд на отца, и Хан треплет малыша по щеке.       — Не повезло тебе, Бен. Такие родители, как мы — тот ещё подарок…       Хан хмурится. Свежий воздух кружит ему голову, и Соло чувствует, что не может остановиться. Ему хочется выговориться, даже если сын пока его не понимает и не сможет принять его извинений. Хану хочется думать, что от этих признаний, внезапных и быстрых, ему станет легче.       — Наверное, я должен извиниться. Мы с твоей мамой часто ругаемся в последнее время. Ты не должен видеть, как мы ссоримся…       В глазах Бена читается осуждение, а ещё — маленькая искорка того огня, что Хан зачастую видит в глазах Леи.       — Мы вообще не должны ссориться, — тут же добавляет Соло под этим взглядом. — Да, нам нужно перестать спорить…       Какое-то время они стоят молча, под этим куполом из ярких мерцающих звёзд.       — Но знаешь, что? — на лице Хана снова появляется фирменная ухмылка Соло. — Несмотря на все эти ссоры, я не жалею, что мы с твоей мамой ввязались в этот брак… Ты стоишь любых страданий.       Хан снова смотрит на сына, и ему кажется, что тот всё понимает.       — Я люблю тебя, малыш, — признается Соло, осознавая, что от этого признания ему никогда не будет стыдно.       Спустя какое-то время маленький Бен устало трёт глаза и, прижавшись к отцовской куртке, засыпает у Хана на руках.