Сломленные

      — Мама!       Бен неотрывно смотрит на Лею. Они здесь вдвоем, в этой столовой, что кажется мальчику просто огромной. Стол не менее впечатляющ — при желании его можно использовать для важных переговоров. За ним можно уместить всех — и видных чиновников, и простых офицеров, и даже негодяев с далёкой планеты…       Но сегодня они за столом одни: только мать и её маленький сын.       — Мам, а папа скоро вернётся?       Бен возится с завтраком, в то время как Лея не теряет ни одной свободной минуты. Она окружила себя стопками разных бумаг, готовясь к предстоящему обсуждению новых законов. Сегодня Лея должна участвовать в одном очень важном собрании Сената. Очень, очень важном…       — Прости… что?       На сына она не смотрит, обращая внимание лишь на бесконечные строчки текста. Вопросы, заданные Беном, появляются в голове и тут же стираются из памяти. Его тонкий голос звучит нарочито тихо, будто кто-то целенаправленно снижает громкость. Или Лее только так кажется?       Зато страницы с текстом никуда не уходят. Лея просматривает новый абзац. Это нужно вычеркнуть. И это тоже…       Малыш Бен, её ангел, стал совсем взрослым. Он уже говорит, чётко и ясно, пожалуй, лучше, чем большинство своих сверстников. Некоторых это пугает, однако Лея остаётся спокойной. Она сама проявляла яркие навыки с детства — видимо, Бен пошёл в неё, вот и всё. А, возможно, всё дело в том, что они слишком быстро перестали считать Бена ребёнком. Его первые достижения не так уж важны, ведь для показателей взрослого ему ещё очень и очень далеко.       — Мам!       Никакого ответа. Малыш хмурится и снова оглядывает пустой длинный стол. Он отполирован до блеска и отражает всё, что расположено вокруг. Какое-то время Бен рассматривает отражение света на чистой столешнице, а затем переводит взгляд на стопку бумаг. Их вид почему-то раздражает его.       Лея качает головой.       — Согласно условиям пункта пятого… нет, шестого… — она отыскивает карандаш и начинает делать пометки.       Лея беззвучно шевелит губами, переписывая текст.       — Мам.       — Мама.       — Мам!       В принцессе закипает раздражение. Прежде, чем она думает о том, чтобы сдержаться, Органа поднимает голову и кричит:       — УСПОКОЙСЯ, БЕН!       Всё, что она видит — огромные карие глаза, налитые слезами. Злость проходит так же быстро, как и появляется, оставляя лишь пустоту. Сердце Леи сжимается от боли.       — Бен…       Малыш всхлипывает и тут же вскакивает со своего высокого стула. Его кудрявые волосы повторяют прыжок. Бен разворачивается, готовясь бежать прочь.       — Бен…       Лея не скрывает отчаяния. Не нужно было кричать. Как легко она забывает о том, что Бен — всего лишь ребёнок. Лея поднимается на ноги, надеясь догнать сына, но тот оказывается проворнее. Пока она пытается аккуратно встать со своего места, чтобы не уронить лежащие под рукой документы, Бен использует фору и уже бежит по коридору. Его быстрые, детские шаги эхом долетают в столовую.       — Бен!       — Бен? — вдруг спрашивает кто-то другой.       Мальчик замирает на месте. Всё еще задыхаясь от слез, он поднимает глаза на ту, кто чуть не сбила его с ног.       — Что произошло, Бен? — спрашивает женщина с яркими волосами, усаживаясь на корточки, чтобы компенсировать разницу в росте. В её глазах — искреннее беспокойство. Бен это знает. Он почувствует, если это будет не так.       — Кто тебя обидел? — спрашивает Эмилин Холдо. Спустя многие годы она и маленький мальчик, что станет звать себя Кайло Реном, встанут по разные стороны баррикад, а пока Эмилин — всего лишь подруга матери Бена.       — Мама на меня накричала… — отвечает малыш, чувствуя, как горячие слёзы уже текут по щекам. Ему не хочется плакать перед Эмилин, но слёзы — они такие тяжёлые…       В этот момент Холдо вдруг думает, что навсегда запомнит его таким — мальчиком с горячими слезами на раскрасневшихся от обиды щеках.       Прежде, чем они продолжают беседу, Лея появляется в коридоре.       — Бен!       Заметив мать, малыш тут же вырывается из рук Эмилин и бежит по коридору, намереваясь скрыться в саду.       — Бен…       Понимая, что сына ей уже не догнать, Лея замедляет бег и медленно приближается к Холдо. Подруга улыбается Лее лёгкой простой улыбкой, а затем провожает малыша взглядом.       — Я так и не поняла — что случилось?       Лея вздыхает.       — Всё очень просто. Похоже, все мужчины бегут от меня — и большие, и маленькие, — признается она.       Эмилин усмехается в ответ на её реплику.       — Оставь его. Дай Бену время вытереть слёзы, — произносит она. Лея бросает на неё долгий, пронзительный взгляд. — Он ведь всё-таки мужчина. А пока давай закончим с документами. Я помогу тебе расправиться с ними поскорее.       Лея вздыхает.       — Ты гораздо умнее меня.       — Неправда, — Холдо снова смеется. — Просто я странная. Иногда это помогает.       Да, это так — Эмилин и правда странная, и всегда была таковой. Чудачка, что выделялась на фоне всех остальных. Лея вдруг вспоминает, как поначалу не доверяла ей, той девчонке со странными волосами, и лишь гораздо позже разглядела то, что было сокрыто в Холдо. Эмилин обладала нестандартным типом мышления, что помогало находить необычные, но столь нужные порой решения.       Как и сейчас. Лея бросает ещё один взгляд в сторону сына, а после уходит прочь.       Бен бежит по тропинке, а затем, лишенный последних сил, садится прямо на траву и начинает утирать слёзы. Он пытается дышать ровно, делая один вдох за другим, однако не может надышаться воздухом. В его голове то и дело звучат одни и те же слова.       Не любит… не любит…       Голос звучит жестко, хрипло, он — почти шёпот. Этот голос пугает его, и мальчик цепенеет от ужаса.       Не любит… не любит…       Голос только набирает силу. Бену становится хуже. Он совсем не чувствует воздуха, он не знает, что делать, малышу страшно, и с каждой секундой этот страх лишь растёт…       Не любит… не любит…       В голове взрывается боль, словно яркая вспышка, и малышу хочется закричать, чтобы избавиться от этой боли. Бен оглядывается по сторонам, ища помощи, но рядом никого нет. Малыш не знает, что делать, он напуган и растерян, и в этот момент мощный поток Силы сам находит выход…       — Бен? — слышит он где-то вдалеке.       Малыш тут же успокаивается, а боль затихает, исчезая в один миг. В отличие от скрипучего шёпота, второй голос ему хорошо знаком. Это голос того, кто всегда умеет его утешить.       Бен представляет глаза дяди Люка.       — Бен?       Очередной голос заставляет малыша вздрогнуть. Малыш оборачивается на звук и видит свою мать, что успела передать дела подруге, а затем нашла сына.       Недавний страх ещё не покинул Бена. Он с надеждой смотрит на мать, нуждаясь в её поддержке.       — Мама!       Лея усаживается на корточки и обнимает сына. Она чувствует яркий ворох эмоций. Лея чувствует ярость, чувствует страх, чувствует боль и…. надежду.       Подобно сыну, она тоже вспоминает о Люке, будто он был здесь совсем недавно.       — Прости меня, солнышко, — она гладит Бена по волосам.       Он смотрит ей в глаза, ища там что-то.       — Я перед тобой виновата, — признается она. Признания даются Лее легко. Уж лучше выговориться, чем держать всё в себе. — Не следовало на тебя кричать. Просто всё так закрутилось. Все эти бумаги, законы, совещания…       Лея осекается под мощным взглядом Бена, понимая, что рассказывает сыну те же сказки, что и Хану.       — Глупые оправдания, я знаю, — она опускает взгляд и смахивает невидимую пылинку с льняной рубашки сына. — Это неправильно, что мы заставляем тебя страдать.       Её сердце сжимается от сожалений, стыда и боли. Лее всегда казалось, что она сильная, однако в такие моменты, как сейчас, ей и самой нужны родители, те люди, что когда-то вырастили её. Перед глазами тут же возникает Бейл Органа, её заботливый, нежный отец, который дал Лее всё, в чем она нуждалась. И даже больше. Лее казалось, это так просто, она думала, что порой отец был неправ, ведь он ничего не понимал…       … а оказалось, что быть родителем — не самый простой труд, и Лея не знает, как правильно с ним справляться.       Лее хочется рассказать отцу, как сильно она скучает.       — Мам? — вдруг спрашивает сын, возвращая её в реальность.       — Да, Бен? — спрашивает она, не скрывая нежности. Лее больше не хочется грубить. Нужно учиться брать себя в руки.       Малыш снова смотрит ей в глаза, и в его взгляде читается тоска.       — Папа меня не любит, да?       У неё застывает ком в горле.       — С чего ты так решил?       — Он опять улетел, — обреченно произносит Бен и опускает взгляд.       Лея касается его подбородка.       — Ну-ка, посмотри на меня, — в её тоне появляется жесткость. — Я и папа — мы оба — очень тебя любим. И не верь никому, кто скажет тебе обратное. Ты меня понял?       Малыш кивает в ответ.       — Мы очень любим тебя. Просто… — она вздыхает. — Просто папа занят, вот и всё. Так же, как и я. Но мы всегда будем любить тебя. Ты нам нужен.       Какое-то время малыш Бен размышляет над ответом.       — А папа вернётся? — спрашивает он, наконец.       Лея вздыхает. Что ей сказать? Что она не знает ответа? Что она, как и Бен, ненавидит момент, когда Хан уходит? Что сама наблюдает за «Соколом», скрепя сердце, не зная, вернется ли супруг вновь?       — Он вернётся, — отвечает Лея, чувствуя, как усталость ложится на её плечи.- Конечно, вернётся. А мы будем ждать его, верно?       Глядя в бездонные глаза сына, Лея осознает: если Хан не вернётся сам — она бросит всё и притащит его домой, чего бы это ни стоило. Она больше не выдержит этого взгляда. В конце концов, Лея не обязана в одиночку разбираться с этим. Бен — их общий ребёнок, а значит, ответственности Соло не избежать.       Малыш снова кивает, а затем крепко обнимает принцессу.       — Я люблю тебя, мамочка, — шепчет он, и Лея вдруг понимает: он ещё совсем ребенок. Её малыш. Её ангел. Да, Бен ещё мал, просто они привыкли говорить с ним, как с взрослым. Привыкли к тому, что взваливают на него часть своих неудач и проблем. Этого не должно было случиться.       — Я тоже тебя люблю, - шепчет она в ответ.