Глава 6.2. Разговор. Сандор.
20 ноября 2017 г. в 00:20
День не задался еще с утра. Ночью ему спалось плохо – он предпочел бы уснуть без мыслей и сновидений, но не получилось. Во сне он снова видел себя в Королевской Гавани, готовился к турниру – ему предстояла схватка с Григором. Они должны были биться на мечах – не турнирных, настоящих. Мелкий говнюк Джоффри с королевской короной на золотых кудрях сидел на трибуне, сжимая руку испуганной Сансы Старк.
- До крови! – кричал Джоффри, и голос его звенел в ушах Сандора болезненной ноткой.
Сандор обрушил свой меч на Григора, но тот вдруг рассыпался под его мечом сухой трухой.
- Я сказал до крови! – снова вскричал Джоффри, вынимая меч и занося его над бледной как молоко Сансой.
Сандор непонимающе посмотрел на груду праха у своих ног, только что бывшей Григором. Как же теперь исполнить веление Джоффри?
А Джоффри уже наносил удары по телу Сансы – она не кричала, лишь становилась все тоньше и бледнее, истекая кровью и глядя на Сандора умоляющими глазами. Тогда он, не понимая, что творит, бросился на Джоффри. Но не успел он замахнуться мечом, как обнаружил, что вместо меча сжимает свечу, похожую на ту, что Старший Брат велел ему еженощно зажигать у алтаря Семерых. Свеча горела ярче, чем обычно, обжигая пальцы, огонь как-то слишком быстро перекидывался на руку, но он уже отбросил свечу, подставляя горящую руку под меч Джоффри, заслоняя похожую на тень Сансу.
А потом Джоффри пропал, а они оба горели в пламени, но Санса молчала – ей было не страшно, ее волосы и были самим огнем, а Сандор кричал что-то, пытаясь удержать ее в руках, но она исчезала – все так же глядя на него умоляющими глазами.
Утром старый рыцарь призвал его к совету и попросил быть возле леди Старк, как и вчера. Сандор согласился, понимая ситуацию. Молодой Хант взбрыкнул и вызвался в авангард. Что ж, тем лучше – сир Дармонт, который занял его место рядом с Сансой, был возрастом ближе к Сандору и казался уравновешенным человеком.
Находясь под тяжелым впечатлением от предрассветного сна, Сандор непроизвольно держался на полшага позади от Сансы. Не то, чтобы он действительно боялся, что она исчезнет, но так было спокойнее – так ему легче было убедить себя, что все под контролем.
Он отметил, что девчонка неплохо держится в седле, но от опытного взгляда не ускользнули и ошибки – она слишком зажимает поясницу и прижимает спину к седлу. Должно быть, после вчерашнего дня, проведенного верхом после долгого перерыва, ее спина болит, что приведет к еще большему зажиму. Понаблюдав еще некоторое время, он понял, что прав – она стала едва заметно ерзать в седле, чем слегка нервировала лошадь. Долго размышлял, стоит ли приставать к ней со своими поучениями, и в конце концов решил, что не стоит – чего доброго, еще обидится.
На ходу она зябко куталась в плащ – мерзла, но слишком уж много лишних движений. Нехорошо. Устанет раньше времени.
Он попробовал отвлечься, думая о насущном. Прошлой ночью он расставил силки, но утром в них не оказалось ни одного зайца. Придется опять ужинать солониной, которую не хотелось бы прикончить так быстро – впереди еще долгие недели пути, и чем дальше на север, тем более заснеженной будет дорога. Было бы неплохо уговорить старого рыцаря выделить денек на охоту. С другой стороны, вряд ли он согласится. За девчонкой Старк может быть новая погоня – разговаривая с сиром Бентоном, он понял, что тот крайне обеспокоен.
Жаль, что ей выделили так немного людей для сопровождения. Стюарды и оруженосцы – это хорошо, но как они рассчитывали пробиваться на север с четырьмя мечами? Впрочем, те, что есть, казались ему неплохими бойцами. Сомнения были разве что в том юнце.
Тот еще наглец. Как он кичится своей принадлежностью к знатному дому и своим рыцарством вкупе со смазливой внешностью! Неужели он и вправду думал, что сразит пташку этим скудным набором? Вряд ли ему хорошо известно, что она пережила. Хотел бы он посмотреть на этого хлыща на его месте или на месте, скажем, сира Бороса, когда Джоффри приказал бы ему ударить Сансу.
Пекло, зачем об этом думать. Джоффри нет больше, возможно, и Бороса тоже. Да и самого Пса больше нет. И пташка больше не пташка. А кто же?
Он видел печаль в ее голубых глазах. Печаль, просвечивающую сквозь напускную защиту. Замирать и притворяться, будто ничего не чувствует, - этому она хорошо научилась в Королевской Гавани. А вот чему ее научил Мизинец?
Сандор скрипнул зубами и сжал поводья лошади, вовремя осадив себя, чтобы не дернуть – не хватало еще разозлить Неведомого. Конь, хоть и стар уже, но служил ему долгую службу, негоже сбивать его с толку.
Пташка ерзала в седле все активней, лошадь под ней нервничала все больше. Сандор заставил себя сцепить зубы, отвести взгляд от нее и сосредоточиться на размышлениях о предстоящей службе в Ночном Дозоре.
Обед он разделил со своей привычной компанией. Беседа не клеилась – Урвин, похоже, был недоволен тем фактом, что Сандор теперь следует не с ними, но прямых претензий он не предъявлял, и Сандор сделал вид, будто ничего особенного не происходит. Брат Альберт хитро щурил глаза и бросал на него многозначительные взгляды, но Сандор предпочитал их игнорировать. Он понимал, как его поведение выглядит в их глазах – они долгое время были вместе, следовали к общей цели. А тут подвернулась чужая компания, собравшаяся вокруг красивой девицы, и Сандор как-то незаметно для себя самого оказался ближе к ней. Но оправдываться ни перед кем он не собирался, тем более его оправданий никто и не требовал. Просто настроения сгущавшаяся атмосфера не добавляла.
Когда они продолжили путь, девица решила усугубить его положение, неожиданно придержав лошадь и приблизившись вплотную к Неведомому. Конь недовольно дернул шеей, но Сандор движением поводьев усмирил животное. Седьмое пекло, что она на этот раз удумала?
- Вы задолжали мне свой рассказ, милорд.
Ах, это. Мать его, он и забыл о вчерашнем разговоре. Вернее, с утра еще помнил, и даже ожидал, что она начнет одолевать его расспросами, как и грозилась, но она даже виду не подала, что желает получить обещанное. А ему и подавно этого не надо – видел он в пекле эти гребаные разговоры. От них только хуже. Он скривился.
Однако обещание было дано.
- Я не забыл, миледи. Спрашивайте.
Она, верно, ожидает услышать какую-нибудь рыцарскую сказочку. Эта мысль вызвала невольную усмешку. Что ж, этого он точно не обещал.
- Но я бы хотела поговорить с вами с глазу на глаз.
Сандор с удивлением бросил взгляд на сира Дармонта, а тот – на него. Интересно, о чем собирается спрашивать пташка, если стесняется говорить при своем защитнике? Но рыцарь не стал возражать и устраивать сцены, а просто молча отъехал вперед, продолжая сканировать взглядом окрестности, что Сандор внутренне одобрил. Определенно, этот рыцарь нравился ему куда больше вчерашнего юнца.
Санса Старк молчала, и он подумал, что, может быть, правила вежливости требуют следующего шага от него.
- Так что же вы хотели узнать, миледи?
- Все. Как вы оказались здесь? Почему едете на Север? Где вы были все это время? Что вы делали после того, как ушли из Королевской Гавани?
Интересно, что она ожидает услышать? И почему ее это вообще интересует?
Сандор мучительно искал выход. Девушке хочется поболтать, это очевидно. Но повторять ту же ошибку, которую он сдуру допустил в Королевской Гавани, обрушив на нее свою гребаную постыдную тайну, открыв ей самый оберегаемый уголок своей души, ему не хотелось. Черноты и грязи ей хватает и в собственной жизни, чужая ей ни к чему.
Но не ответить он не мог – он обещал.
- Ничего особенного я не делал. Вначале ехал. Потом пил. Потом спал и снова ехал. Потом снова пил. Потом…
-… снова ехал, - девушка быстро смекнула суть рассказа. – Какая увлекательная история.
То бишь, благородная леди изволит принимать его за шута?
- Вам нужна увлекательная история или рассказ о том, чем я занимался все эти годы?
Пекло, получилось как-то резковато. Похоже, девчонка обиделась.
- Что ж, - резанула она так холодно, что у него разом замерзли уши. Вернее, ухо и то, что осталось от другого. – Хорошо. Спасибо за рассказ.
«Что же ты за гребаный, мать твою, идиот», - ругал себя Сандор, ощущая, как девчонка замыкается и отгораживается от него ледяной стеной. Она же не виновата в том, что ей не с кем поговорить. Ей скучно. Каждый день одно и то же. Ее рыцарь слег, молодой охотничек так и норовит забраться ей под юбку, а Дармонт, похоже, такой же любитель болтовни, как и сам Сандор. Лишь холод и молчание – так и двинуться умом недолго со скуки.
Он искоса взглянул на Сансу. Девчонка кусала губы – нижняя нервно подергивалась. От холода или от обиды? Плечи то и дело норовили опуститься, но она тут же расправляла их, гордо встряхивая головой. Глаза печальны. Все ее лицо выглядело печальным. И обиженным.
Гребаное ж ты Седьмое пекло, он не собирался ее обижать. Но она хотела сказку – а его долбаные сказки кончились в тот день, когда любимый братец макнул его лицом в камин.
Почему, мать его, у него получается только обижать ее? Боги, как бы ему хотелось видеть улыбку на ее лице. Такую, как вчера, когда он помог ей избавиться от юнца. Это была ее первая искренняя улыбка, которую он вообще мог припомнить. Тогда, в Королевской Гавани, он видел на ее лице лишь вежливую маску, когда губы складывались в правильную линию, но глаза стекленели от ужаса перед Джоффри, и он мог слышать, как замирает ее сердце под всеми этими хорошенькими шелками.
Хорошо, что она все-таки сбежала из паскудного городишка. Правда, перед этим ей все-таки пришлось побывать в постели урода.
Руки непроизвольно сжались в кулаки и слишком сильно стиснули поводья. Неведомый недовольно повел мордой, и Сандор, мысленно ругнувшись, выпрямился в седле.
Если с карликом все и так ясно, как день, что же творил с ней Мизинец?
Вместе с этой мыслью пришла тема для беседы.
- Прошу прощения, миледи. Пожалуй, это было недостойно с моей стороны. Я расскажу вам о себе, но я тоже кое-что хотел бы знать. Те разбойники, в таверне, - они называли вас дочерью Мизинца. Это была ошибка, или они имели в виду вас?
Он успел подумать, что она, пожалуй, не захочет больше иметь с ним дела, но девчонка ответила, даже слишком быстро:
- Не ошибка. Петир Бейлиш помог мне сбежать из Королевской Гавани прямо со свадьбы Джоффри. И скрывал меня под видом своей внебрачной дочери.
Вот, значит, как. Птицелов оказался ловчей гончего пса. Впрочем, толку теперь кусать себе локти. Надо было не развозить пьяные сопли тогда, когда он завалился к ней в спальню, а хватать пташку под мышку и двигать галопом в сторону севера. Тогда бы ей не пришлось раздвигать ноги перед карликом.
Тупая псина, о чем ты только думаешь.
Значит, Мизинец. Идея с Гнездом была, в общем-то, неплохой – там жила ее тетка, Лиза Аррен. Но на Тихий Остров доносились слухи о ее странной смерти.
- То есть, все это время вы были в Орлином Гнезде?
- Да.
- Под видом его бастардки?
- Да.
- А что случилось с вашей теткой?
Девчонка как-то нервно дернулась и обернулась, будто опасаясь погони. Значит, со смертью тетки не все так чисто.
Он не ошибся - Старк огорошила его признанием:
- Петир столкнул ее в Небесную Дверь. Но об этом никто не должен знать.
Сандор похвалил себя за выдержку – ни один мускул на его лице не дрогнул. Гребаный же ты Мизинец. У девчонки и так всю семью вырезали, а ты, кусок свиного дерьма, вот так легко забрал у нее последнее родное существо.
Хотя, может быть, волчонок успела?..
- Ваша младшая сестра… Арья. Вы встретились с ней?
- С Арьей? Но как? Похоже, что она умерла еще в Королевской Гавани, сразу после казни отца. Ее так и не нашли.
Пекло, так она ничего не знает. Сандор взглянул на пташку со смесью тревоги и вины. Стоило ли теперь бередить ее рану?
Но она успела прочитать его мысли. Сообразительная пташечка.
- Что? Вы что-то знаете о ней?
- Чуть более вашего, но вам это все равно не поможет, - Сандор не смог оставить ее в неведении. – Я встретил вашу сестру в Речных землях. Некоторое время мы путешествовали вместе.
- Что?! Арья жива?! – Пташка чуть не подскочила на своей лошади.
Где-то за грудиной появилось чувство, будто там протянули дубину, утыканную ржавыми гвоздями. Ужасно не хотелось убивать ее надежду.
- Была жива, но это было давно. Года три или более назад.
- Где же она?
- В этом и вопрос. Я хотел отвезти ее к матери и молодому волку, но мы опоздали на полшага.
Седьмое пекло. Вот такая никудышная сказка получилась, пташечка. Вместо того, чтобы отвлечь тебя от грустных мыслей, я прошелся кованым сапожищем по памяти всех твоих родственников.
Он ожидал, что в голубых глазах заискрятся слезы, но Старк сидела верхом на лошади, будто высеченная из камня. Говори что-нибудь, безмозглый ублюдок.
- Потом я подумал, что следует отвезти ее к вашей тетке, в Орлиное Гнездо. Вот была бы славная встречка. Сдал бы волчонка, а там и пташка уже пригрелась в новой клетке, - это было бы весело, если бы он не чувствовал так остро ее внутренней боли. Прости, пташечка.
- Да только и тут не сложилось, - он позволил себе быстрый взгляд на нее. Не плачет, вот молодец. – Я оплошал, а волчонок сбежала, даже не потрудившись меня добить.
- Добить? – в голосе девчонки закрался испуг, она непонимающе возвела глаза на Сандора.
Сандор внезапно почувствовал, как в нем закипает давно забытый гнев. А что ты, мать твою, ожидала? Будто не знаешь, что из себя представляет твоя сестрица, будь она неладна.
- Да, пташка, добить. Седьмое пекло, я умирал, а сестра твоя не захотела оказать мне последнюю милость. Что ж, может, я и правда понадобился кому-то из ваших богов живым в этом мире.
- Куда же она могла убежать? – Старк не отводила от него небесных глаз, и гнев рассеивался под этим взглядом, будто кусок льда исчезал под лучом весеннего солнца.
- Этого я не знаю. Может, и не стоит хоронить ее раньше времени – у волчонка крепкие зубы. Хотя за три года… могла бы уже и объявиться где-нибудь, будь жива.
Он покачал головой, не зная, что ей еще сказать. Пожалуй, хватить уже бередить раны пташки.
- А потом все было словно во сне. Я чудом выжил, и меня укрыли монахи на Тихом Острове. Я был у них послушником больше трех лет. Без цели, без воли к жизни. Не будучи ни жив, ни мертв. Болтался, как дерьмо на плаву, не нужный ни вашим богам, ни гребаным червям под ногами. Пока вот эти четверо не приблудились к нам благодаря брату Альберту. Все дни, пока вокруг бушевала метель, они вели разговоры о Ночном Дозоре. И я понял.
Пекло. Эко его понесло. Что за дело девчонке до его душевных метаний?
Он пожалел, что начал, слова застряли в горле, но Старк внезапно требовала продолжения:
- Что вы поняли?
Впрочем, разве это какая-то гребаная тайна? Она хотела знать – пусть знает.
- Что не смогу больше жить, как раньше, птаха. Не могу служить больше гребаным королям и лордам. Самому себе я тоже не нужен, да и боги не приняли меня – уж видно, нагрешил за свою жизнь столько, что не гожусь и в монахи. Все, что я умею – это махать мечом, но к чему это мне теперь? А Ночной Дозор – это место, где я еще мог бы пригодиться таким, как есть. Если толстяк правду говорит. Защищать живых от мертвецов и ледяной нечисти – чем это плохая служба? Вроде как и лордам не кланяешься, и пользу приносишь.
Он вздрогнул от ее вскрика, полного возмущения:
- Так вот чего вы хотите?.. Умереть на Стене с пользой?
Сандор удивленно взглянул на нее.
- А что не так? Не самая плохая смерть, как по мне.
- Но вы не можете! Вы… вы…
Девчонка замолчала, но по ее тяжелому срывающемуся дыханию он понимал, что та кипит от гнева. Семеро, что он такого сказал? Перебирая в памяти свои слова, он не понимал, чем мог случайно ее обидеть. С чего она вдруг так всполошилась?
Седьмое пекло, как она прекрасна. Сейчас, когда ее переполняли эмоции – чем бы они ни были вызваны – ее лицо было живым и таким до боли красивым, что его внутренности вмиг скрутило узлом и протянуло между жерновами. Пряди волос – темных словно предсмертный бред, мать их, а ведь они должны отливать медью! – выбились из косы на ветру и бесстыдно ласкали молочно-белую кожу девичьих щечек, на которой выступил нежный румянец. Розовые губы, которые успели обветриться на морозе и оттого становились еще более насыщенного, яркого цвета, нервно подергивались, то слегка приоткрываясь, самую малость, позволяя увидеть их сочную влажность, и тут же сжимаясь, опуская самые уголки вниз, и Сандор не мог оторвать взгляда от этого совершенно невинного, но такого распаляющего воображение танца. Сознание на миг помутилось: ему вдруг представилось, как эта хорошенькая головка лежит на белой подушке, медные волосы разметались вокруг красивого лица, голубые озера глаз манят его броситься в их дразнящую глубину, а влажные розовые лепестки губ призывно открываются навстречу ему, словно хотят…
Гребаное седьмое пекло! Да что это с ним такое?
Вдох-выдох. Девчонка сердится, а он тут в своих безумных фантазиях купается. Надо что-то говорить.
- Что вас так расстроило, леди Санса?
- Вы меня расстроили. Вы, ваше глупое желание и ваше глупое решение.
Вот это поворот.
- Отчего же оно кажется вам глупым? По-вашему, было бы умнее продолжать молча копать могилы на Тихом Острове?
- Нет, - она с жаром выдохнула, и вокруг красивых губ заклубился легкий пар. - Вы забыли, что вы человек, а не пес, каким вы себя всегда считали. Человек всегда может выбрать свою судьбу, а не покорно искать, как ему лучше умереть.
- Выбрать судьбу? – Сандор сердито хмыкнул, снова чувствуя, что распаляется. О чем это девчонка болтает? – Много ли раз довелось вам, леди Санса, выбирать свою судьбу?
- Это не одно и то же, - упрямая волчица ничуть не смутилась. – За меня решает мое имя, и к тому же я женщина. Когда это женщине позволяли делать то, что она хочет? А вы – это другое. Вы мужчина, вы свободны, не связаны ни именем, ни клятвами, вольны делать все что угодно. Вы могли бы вернуть себе замок, если бы захотели. Жениться, стать отцом детям. Вы были богаты – ведь были? Я помню ваш выигрыш на турнире в честь моего отца. И что же стало с этими деньгами? Вы могли бы купить себе любой другой замок, если ваш вам не по нраву. На худой конец, вы могли бы уехать в Эссос. Или если Вестерос вам приятней, вы могли бы служить какому-нибудь лорду…
- Какому лорду? – внутри него все клокотало от ярости – его задели ее колючие слова. После ее слов он сам себе казался сопливым неудачником в ее глазах, и его бесила эта мысль. – Ланнистерами я сыт по горло. Тиррелы, Мартеллы, Болтоны, Фреи – все едино, все только и лезут куда повыше, по пути истребляя друг друга. Или прикажете служить этим недоумкам Грейджоям?
- Да хоть Роберту Аррену. Этот мальчик слаб, он больше всех нуждается в защите.
- И слизывать дерьмо с задницы Мизинца? Нет уж, увольте. Парень не жилец, раз уж Мизинец взялся за Долину. Уж поверьте моему слову. Зря, что ли, он вашу тетку жизни лишил? Последний из лордов, которому можно было служить, уважая себя – это покойный король, Роберт Баратеон. Но теперь его жрут черви, вот и весь сказ.
- У него есть брат, - девчонка, кажется, не собиралась сдаваться. – Который еще жив. И имеет права на трон.
Но Сандора уже несло не хуже нее, он больше не собирался подбирать слова и щадить нежные ушки глупой девчонки Старк, возомнившей себя повелительницей судеб.
- Что за король без королевства? Что за лорд без лордства? Где он сидит сейчас, ваш Станнис Баратеон? Не в вашем ли Винтерфелле? Хорошо, что ваш лорд-отец не дожил до этого. Тоже ведь ничего лорд был, ваш Эддард Старк, да оказался там же, в могиле. Из-за глупости своей. И семью свою погубил. – Сандор нервно хохотнул, понимая, что перегнул палку – ведь он разговаривает с дочерью того самого Старка. Пекло, как захотелось выпить. Но кроме эля, у него ничего не было, и пришлось хлебнуть вонючего пойла. – Было время, я даже думал служить его сыну, молодому волку. Малец был хорош – в отца пошел. Чести и храбрости ему было не занимать. А как он уделал Ланнистера, а? Король Севера – вот как его прозвали. Ты ведь знала об этом, пташка.
Вспоминая об этом своем желании, которое вполне могло обернуться реальностью, привези он волчонка хотя бы на день раньше проклятой Красной Свадьбы, Сандор возненавидел себя еще больше, и снова нервно хохотнул, чтобы подавить эту ненависть.
- Был бы он жив - была бы ты принцессой, как и хотела. Да только и братец твой там же, в гостях у червей. И никого из вас, Старков, не осталось – нет больше вашего дома!
- Это неправда. Есть я.
Голос пташки-волчицы звучал непривычно тихо, и Сандор опомнился. Посмотрел на нее и сразу пожалел обо всех своих словах. Но сказанного не воротишь.
- Прости, птаха. Занесло меня, верно. Забудь, наговорил лишнего. Конечно, есть ты.
Боги. А девчонка всего-то хотела красивой сказки про рыцаря. А он ее – обухом по голове. Хорош сказочник, мать твою. Сидит на своей лошади, такая хрупкая, совсем еще девочка, хотя телом уже настоящая женщина. И добровольно едет к очередному гребаному королю в очередную свою золоченую клетку. Сердце сжало, будто тисками.
- Сломает он тебя, твой Станнис. Короли – они такие, только попадись им в лапы. Оборвет тебе перышки. Хотя… как знать. Ты ведь тоже из Старков. Может, и вправду, не пташка ты, а волчица. Пережила Джоффри, сбежала от Беса. И Мизинца, папашу своего поганого, обвела вокруг пальца, - он хохотнул, стараясь скрыть рвущуюся наружу злость на всех этих похотливых алчных ублюдков, роем вьющихся возле крохотной беззащитной пташки, и отпил из своей фляги. – И до сих пор вот, жива.
В пекло это все. Как всегда, их разговор завершился болезненным срывом. Его срывом. Неужели даже годы, проведенные в покое и тишине Тихого острова, не смогли выдрать из него эту мерзкую способность все портить, когда рядом с тобой самая прекрасная и самая желанная женщина на свете?
Мать его так, в его ли положении думать о женщинах. Думай лучше о мертвяках за Стеной, сраный ты мешок дерьма. Возле них тебе самое место.
Он решил молчать и больше не заговаривать с ней. Ошибок больше не будет. Ничего больше не будет.
Его дело – заботиться о ее безопасности. И о том, чтобы она не замерзала ночами в своей палатке.