Дорога на Север

      Когда она проснулась, в очаге снова горел огонь, но Клигана в комнате не было. Не было также ни дублета, ни плаща. Ночь прошла, и все произошедшее уже казалось просто призрачным сном.       Как ни странно, она чувствовала себя одновременно и выспавшейся, и разбитой. Спину ломило, и внизу живота чувствовалась неприятная тяжесть. Ох, только не это.       Но ее грустные догадки подтвердились – сползая с постели, она обнаружила, что у нее началась лунная кровь. Она со стоном потянула к себе дорожную сумку и нашла несколько тряпиц, подготовленных заранее какой-то заботливой женщиной, собиравшей ей вещи в дорогу. Хотелось вымыться, но вода в купели была холодной и грязной еще с вечера. Она накинула на плечи плащ, прошла через сени и выглянула наружу. Как и уверял Клиган, двое дозорных стояли у ее двери.       - Вы не могли бы позвать Арчи? Стюарда? – обратилась она к одному из них.       Поколебавшись, парнишка кивнул и медленно покинул свой пост.       Санса вернулась и попыталась привести вещи в порядок. Она свернула простыню, на которой спала, и застирала пятно крови в кадке. А затем расстелила ее на лавке поближе к камину, авось хоть немного просохнет. Хорошо хоть в запасе была еще одна рубашка.       Пришел Арчи, и она велела ему принести снега в котле и поставить на огонь. Пока она ходила по комнате, морщась и держась за спину, в дверь постучали: Томми, стюард сира Дармонта, принес ей завтрак. Пока грелась вода, она позавтракала, а после, наконец, смогла кое-как обмыться и привести себя в порядок, постанывая от боли в спине.       Собирая вещи, она старательно обходила темное пятно на полу, напоминавшее о вчерашнем ужасном происшествии. Она была уверена, что еще несколько дней будет ловить на себе насмешливые мужские взгляды.       До выезда Клиган к ней так и не подошел. Санса догадалась, что он опять будет сознательно избегать встреч с ней.       Вскоре выяснилось, что непогода, которую они ожидали еще вчера, настигла их нынче утром, едва они вышли к Королевскому Тракту. Буря поднималась с севера, и как бы Санса ни куталась поплотнее в свой плащ, низко надвигая капюшон, пронзительный ветер то и дело распахивал полы одежды и пробирался в малейшие щели, мгновенно пробирая до самых костей. К полудню буря усилилась, нещадно бросая в лицо острые колючие льдинки, укрыться от которых было невозможно. Лошади едва плелись вперед, каждый шаг стоил им немалого труда, дорогу быстро заметало свежим снегом. К середине дня кутающиеся в меха люди напоминали снежные сугробы верхом на белых мамонтах. Животные с каждым шагом увязали в снегу почти по колено, морды были залеплены снегом, как бы ни пытались они увернуться от нещадной вьюги, их жалобное ржание раздавалось со всех сторон. Людям тоже приходилось несладко: ледяной воздух при вдохе обжигал горло и легкие, и Санса с тревогой отметила, что раз за разом вокруг нее раздавался надсадный кашель – дышать становилось все тяжелее. И люди, и животные совершенно выбились из сил, но продолжали идти, отчаянно сопротивляясь разбушевавшейся стихии.       С началом бури Клиган ехал неподалеку от Сансы, слегка выдаваясь вперед, чтобы хоть как-то закрыть ее от ветра и снега, как она догадалась. И хотя толку от этого не было никакого, она была ему весьма признательна за попытку. Все равно, он больше ничем не мог ей помочь.       Вскоре лошадь Сансы начала прихрамывать и пронзительно ржать, и в конце концов встала в снегу, подламывая ноги. Санса боялась упасть, но от холода не могла даже пошевелиться, чтобы спешиться. Клиган заметил, что она остановилась, крикнул сиру Бентону, едущему впереди, спешился сам и помог Сансе слезть с несчастной лошади. Сир Бентон, весь белый от налипшего на плащ снега, подъехал поближе.       - Что случилось? – прокричал он Клигану сквозь завывание бури.       - Лошадь устала или повредила ногу, сложно сказать, - прокричал Клиган в ответ.       - Надо дать ей отдых, авось очухается, - предложил сир Бентон.       - Еще несколько миль – и другие лошади тоже откажутся идти. Скоро так или иначе придется останавливаться. Я возьму леди Сансу к себе, мой конь выносливее остальных. Дрожащая Санса была несказанно рада такому предложению. Она понимала, что Клиган не столько хочет решить проблему с лошадью, сколько хоть как-то укрыть ее от холода. Привязав несчастное животное к повозке, он негнущимися от холода пальцами с трудом развязал и сбросил плащ, снял с себя доспехи и кольчугу, закрепил их в сумке на крупе Неведомого и снова надел плащ. Сир Бентон подождал, пока он сядет верхом, и помог ему поднять Сансу. Клиган велел ей сесть боком перед ним, обернул ее своим плащом поверх ее собственного, и вместе они продолжили путь.       - Надвиньте капюшон пониже на лицо и старайтесь согревать себя дыханием, - прокричал он ей в ухо, и она кивнула.       Сансе в какой-то мере стало легче: лицом она уткнулась в широкую мужскую грудь, укрываясь от ветра и снега, руками обняла могучий торс Клигана под плащом, пытаясь согреться его теплом. Но все же, ехать на коне в таком положении было неудобно, и она по-прежнему страдала от боли в спине, от невозможности укрыться где-нибудь и сменить свою пропитавшуюся кровью тряпицу. Кроме того, ей было жаль Неведомого, который вынужден был тащить на себе еще одного седока. Но когда ее исхлестанное лютой метелью лицо наконец отогрелось, а тепло разлилось и в груди, и в руках, и даже в плотно сжатых ногах, прикрытых двумя плащами, – она почувствовала безграничную благодарность к защитившему ее от холода мужчине.       Спустя милю сир Бентон опять прокричал что-то Клигану. Она расслышала лишь ответный хриплый крик ее спасителя, глухо отдававшийся в могучей груди:       - Мы должны быть как раз напротив Ведьминой Топи. До вечера нам не продержаться. Придется свернуть на запад – мили через четыре должна быть деревня.       Она снова услышала терявшийся в завываниях вьюги крик сира Бентона, но не разобрала слов.       - Да, другого выхода нет, иначе мы погибнем в этом снегу, - несмотря на всю тревожность их положения, рокочущий звук в груди Клигана действовал на Сансу успокаивающе.       Ветер теперь дул на путников справа, Санса спиной ощущала сильные порывы. Значит, они свернули с Королевского Тракта, поняла она, и собираются найти убежище в какой-то деревне в Ведьминой Топи. Но вьюга, казалось, только усиливалась, лошадям стало еще труднее продвигаться в нетронутом снегу – теперь они проваливались едва ли не по самые бабки.       Невзирая на все неудобства, Санса умудрилась задремать – мерная поступь коня, размеренное хриплое дыхание Клигана и тепло его большого тела убаюкали невыспавшуюся и продрогшую девушку.       Из сладкой дремы ее вырвали людские крики: измученные всадники спешились у наполовину занесенного снегом дома. Очутившись на снегу, Санса сонно оглянулась – еще не начинало смеркаться, а они уже достигли деревни. Дом, перед которым они остановились, был похож на постоялый двор с большой конюшней, и оруженосцы наспех расчищали снежные заносы перед деревянным крыльцом, чтобы освободить занесенную снегом дверь.       Это была таверна, однако хозяин встретил их недружелюбно. Поначалу он велел им убираться прочь, не желая вступать в разговоры, и был непреклонен. Но когда гостиную заполнило множество вооруженных мужчин, он поумерил пыл и стал клясться, что у него нет обслуги, нет еды и нет места для такой большой компании. Сир Бентон использовал весь свой запас дружелюбия, чтобы переубедить упрямца, но победу в финале одержал сир Дармонт, которому надоело слушать пререкания, – он просто приставил меч к горлу скупердяя и сказал, что они переночуют здесь в любом случае и обследуют кладовые лично, если он не перестанет изворачиваться.       Санса предоставила мужчинам разбираться между собой и присела на край лавки у стола, ближайшего к огню. Она очень замерзла, но с тревогой отметила, что большинство ее людей разговаривают осипшими голосами и беспрерывно кашляют. К несчастью, Клиган не был исключением: к его хриплому дыханию примешался нехороший свист, а кашель душил его не меньше, чем других воинов. Но хуже всего чувствовал себя старый монах – уже к середине дня он так ослаб, что его пришлось переложить в повозку к раненым. Клиган усадил его у самого очага, прислонив спиной к груде седельных сумок, но бедняге было совсем худо, приступы кашля буквально раздирали его, он дышал с трудом, а голова то и дело безвольно клонилась набок. Санса только сейчас с ужасом подумала, что Клиган, брат Альберт, да еще бедный крестьянин, следовавший с ними на Стену, одеты хуже всех – их плащи сшиты из плотной шерсти с льняной подкладкой, но не были подбиты мехом и служили слабой защитой в такую адскую вьюгу, в которой им довелось очутиться.       Хозяин таверны в конце концов сдался и ушел с едва державшимся на ногах сиром Бентоном показать имеющиеся комнаты. Их действительно оказалось немного. Для Сансы он предложил лучшие покои в конце длинного коридора - с большим очагом, вместительной кроватью и собственной уборной. Еще нескольким людям пришлось располагаться в четырех маленьких комнатенках, каждая из которых едва ли способна была вместить двоих человек. Поэтому остальным предстояло расположиться прямо в обеденном зале.       Зато в кладовой нашелся бочонок с красным дорнийским. А еще в таверне обнаружилась баня, и мужчины заметно повеселели. Оруженосцев отправили растопить ее докрасна и согреть воды для уставших и замерзших мужчин, а двух стюардов сир Бентон отправил отнести в покои Сансы большую бадью и приготовить для нее купель.       Санса терпеливо сидела в гостиной у очага и не могла дождаться, когда, наконец, все будет готово, и она сможет опуститься в горячую воду, согреть окоченевшее тело и вымыться. Она очень боялась, что ее тряпица, положенная еще утром, успела насквозь пропитаться кровью и испачкала одежду. Спину и низ живота будто пронзали сотни острых кинжалов, но на это девушка старалась мужественно не обращать внимания. В обеденном зале царила суматоха: мужчины сновали туда-сюда, заносили вещи с улицы, сдвигали столы, чтобы освободить пространство для сна у стены, кто-то уже располагался на лавках с чашами вина, оруженосцы потащили на кухню освежеванную павшую лошадь, которой предстояло стать их общим ужином. Клиган отнес старого больного монаха в одну из комнат, а Тарли с вещами последовал за ним. Сира Бентона она тоже не видела в общем зале – они с сиром Дармонтом оба были простужены и должны были занять отдельную комнату.       - Не хотите ли горячего вина, миледи? – неожиданно услышала она рядом с собой и увидела красивое румяное лицо Подрика Ханта.       В руках он держал две дымящиеся чаши с ароматным напитком, и Санса не смогла отказать себе в удовольствии. Неужто он больше не сердится на нее после неприятного инцидента с Клиганом? Так или иначе, но сир Подрик не ушел, как она надеялась, а присел рядом с девушкой, да так близко, что ей пришлось передвинуться ближе к стене и подальше от него.       - Вы останетесь здесь дожидаться ужина? – зачем-то спросил он и его губы, казавшиеся ярко-красными в отблесках огня в очаге, растянулись в легкой усмешке.       - Н-нет, пожалуй, - Санса поежилась. Ей не хотелось сейчас разговаривать ни с кем, она мечтала лишь об одном – скорее уединиться в своих покоях. – Я попрошу, чтобы ужин принесли ко мне в комнату. Я слишком устала и мне следует привести себя в порядок.       Сир Хант с видимым наслаждением отхлебнул из своей чаши и окинул Сансу оценивающим взглядом.       - Если вам нужна помощь, миледи, знайте, что вы всегда можете рассчитывать на меня.       Санса не хотела новых ссор, поэтому ответила со всей вежливостью:       - Вы очень любезны, сир.       - Если хотите, я сам принесу вам ужин, когда он будет готов.       - О нет, спасибо, не стоит труда. Это сделает Арчи.       Сансу снова начала беспокоить его навязчивая услужливость, но вскоре часть мужчин с довольными возгласами удалилась в приготовленную баню, а стюарды доложили ей, что комната готова, и она может подняться к себе. Пожелав молодому рыцарю доброй ночи, Санса с удовольствием отправилась в свои покои.       Комната сразу окутала ее приятным теплом, резко контрастируя с холодным сырым коридором, – в очаге жарко пылали дрова. Помещение было совсем маленькое, и мебели было немного – довольно вместительная кровать располагалась у стены напротив очага, рядом с ней стоял единственный деревянный табурет, а все оставшееся свободное место между очагом и кроватью занимала большая кадка, от которой поднимался густой пар. Кровать не выглядела уютной – поверх деревянного остова был брошен жесткий на вид соломенный тюфяк, застеленный грубой льняной простыней, и небольшая подушка. Вместо одеяла поверх кровати был брошен ветхий кусок шерстяной рогожки, который весь светился от прорех. Санса поняла, что этой ночью ее снова выручит теплый меховой плащ. Вещи Сансы стюарды сложили в углу у изножья кровати, и она принялась торопливо разбирать свои сумки.       Раздевшись и осмотрев одежду, Санса огорченно отметила, что ее белье и часть платья-таки испачканы кровью. Служанки в таверне не было, никто не мог бы ей помочь, придется самой отстирывать пятна. Санса сложила одежду грудой у края кадки, заколола волосы повыше гребнем и, охая, опустилась в горячую воду. Вода обжигала нежную кожу, но Сансе нравилось это ощущение, и она погрузилась в кадку по самую шею. Боль в спине постепенно уходила, горячая вода разогрела кровь внутри ее тела, и Санса согрелась по-настоящему. Позволив себе некоторое время понежиться в ванне, она принялась натирать себя мыльной тряпицей.       Неожиданно в ее дверь постучали.       - Миледи? – услышала она чей-то голос, но не смогла разобрать, кому он принадлежал.       - Арчи, это ты? Я сейчас занята и не могу открыть дверь.       Но, к изумлению Сансы, дверь отворилась. Раздосадованная девушка только сейчас поняла, что забыла закрыть ее на задвижку. В дверном проеме показался вовсе не Арчи, а сир Хант с дымящейся тарелкой в руках и тут же, вопреки приличиям, уставился на Сансу.       - Я принес вам ужин, миледи, - ничуть не смущаясь, произнес он, продолжая пожирать ее глазами.       - Сир, я прошу вас уйти, - Санса попыталась скрыть волнение и заставила голос звучать как можно холоднее. - Как изволите заметить, я не готова сейчас принимать гостей.       Но сир Хант будто и не слышал ее слов – он сделал шаг внутрь и прикрыл за собой дверь. Санса буквально кожей ощущала его липкий взгляд на своем лице и шее, и этот взгляд проник бы под толщу воды в кадке, если б мог. Мужчина подошел еще ближе и поставил тарелку с едой на табурет.       - Я вовсе не хотел вам мешать, миледи, - его голос звучал томно и низко, а в глазах его она видела опасность.       - Если вы немедленно не покинете мою комнату, я закричу, - Санса повысила голос.       - Зачем же кричать, - сир Хант не выглядел испуганным. – Я обещаю, что не сделаю вам ничего дурного. Напротив, мою помощь вы могли бы найти весьма приятной. Я мог бы помочь вам вымыться, например. Или это позволено только Псу?       - Я приказываю вам выйти! – Санса почти взвизгнула, чувствуя настоящий ужас, – в этой ситуации она была абсолютно беспомощна.       - Вы плохо расслышали, что сказала миледи? - прорычал другой голос у входа, и она с облегчением увидела Клигана, вышедшего, вероятно, прямиком из бани, – его волосы были вымыты и мокрыми змеями липли к плечам и спине, а на тунике были видны мокрые пятна, видимо, натянул её прямо на влажное тело.       Сир Хант воинственно тряхнул золотистыми кудрями и обернулся к вошедшему.       - Вы мною не командуете.       - Верно, - мрачно подтвердил Клиган и зашелся в сухом кашле. Санса видела, что его буквально трясло от ярости, но глупый мальчишка предпочитал этого не замечать. – Командует она. А если вы страдаете глухотой…       - …тогда что? – молодой рыцарь с вызовом шагнул к Клигану и взялся за рукоять клинка.       Клиган огромной ручищей сгреб парня за грудки.       - Выйдите вон! – взвизгнула Санса. – Оба!       Клиган даже не взглянул на нее, но отпустил рыцаря. Сир Хант обернулся и бросил на Сансу быстрый взгляд, не сулящий ничего хорошего, но подчинился, и оба они покинули комнату.       Она пожалела, что не может прямо сейчас встать и закрыть дверь на задвижку, но через несколько минут услышала кашель Клигана из-за двери и перестала беспокоиться. Она была уверена, что теперь он не отойдет от ее входа, и никто больше не войдет сюда без ее позволения.       Впрочем, настроение было испорчено, желание нежиться в горячей ванне прошло, поэтому, быстро покончив с мытьем, она выбралась из кадки. Вытеревшись насухо и переодевшись в чистое белье и ночную сорочку, она застирала свою одежду и развесила сушиться над очагом. Оставленный сиром Хантом ужин еще не остыл, и она с аппетитом съела несколько кусочков конины с тушеными овощами. Но после ужина ее стала мучить жажда, а чтобы ее утолить, пришлось бы пройти в гостиную, чего ей очень не хотелось делать.