Дорога на Север

      К обеду плащ был готов лишь наполовину, а ее руки ныли от долгих усилий – пришивать толстую шкуру к грубой ткани было не так-то просто. Но она была довольна собой. Когда же стюард Арчи негромко постучал в дверь, чтобы пригласить ее отобедать, она была очень рада размять затекшее тело. К тому же, она успела проголодаться.       Клиган проснулся от стука, но чувствовал он себя неважно, поэтому в этот раз он избавил ее от своих грубых замечаний. Санса подогрела для него чай в железном ковше с длинной ручкой и заставила выпить перед уходом, пообещав, что принесет обед ему в комнату. Однако, когда она вернулась с обещанной тарелкой, он снова спал, весь покрытый испариной. Меховой плащ сполз с его плеч, и Санса целомудренно поправила его, стараясь не потревожить сон Сандора. Она поставила тарелку на деревянный табурет и вернулась к шитью.       К вечеру вьюга, казалось, еще больше усилилась, хотя едва ли кто-либо верил, что такое возможно. В единственное окошко сквозь закрытые ставни она слышала, как завывает свирепый ветер, но также она могла поклясться, что различила сквозь вьюгу и протяжный вой волков. За ужином оруженосцы, дежурившие в конюшнях весь день, подтвердили ее опасения – волки были где-то рядом, поэтому на ночь было решено усилить охрану. Беспокойство также вызывало то, что запаса дров оставалось лишь на сутки, и если вьюга не прекратится до завтра и заблокирует их в таверне еще на день, то придется высылать людей в лес за дровами. Никому не хотелось отдаляться от укрытия в такую погоду да еще по соседству с волками, поэтому ужин прошел в общем унынии.       Санса отыскала стюардов и попросила их принести выстиранную одежду Клигана, а взамен забрать сапоги и дублет, чтобы привести их в порядок. Затем она велела им приготовить ей воду для ванны, хотя и догадывалась, что они ее, пожалуй, уже ненавидят за эту любовь к мытью. Но она не могла не использовать эту возможность; в какой-то степени она была даже благодарна вьюге, взявшей их в плен в таверне, ведь она могла переждать свои лунные дни в относительно цивилизованных условиях.       Стюарды, сновавшие туда-сюда то с одеждой, то с дровами, то с котлами воды, разбудили Клигана, и Санса заставила его поесть и выпить новую порцию отвара. Жар все еще мучил его, но Сансе показалось, что кожа его уже не настолько горячая, как вчера вечером. Когда приготовления были закончены, Санса попросила его со всей деликатностью:       - Вы не могли бы отвернуться и не смотреть на меня некоторое время?       - Это будет нелегкой задачей, - ухмыльнулся он. - Но я обещаю повиноваться вам во всем, миледи.       Он пытался шутить, и Санса решила, что это добрый знак и дело идет к выздоровлению.       Клиган сделал, как обещал, но Санса все же чувствовала себя неуютно, раздеваясь и погружаясь в кадку, когда рядом с ней находился мужчина. Как назло, услужливая память опять начала подсовывать ей эпизоды двух минувших ночей: его жаркий и жадный поцелуй на заброшенном хуторе, его руку, властно сжимавшую ее грудь, в то время как сам он находился в беспамятстве. Отчаянно смущаясь собственных мыслей, Санса торопливо вымылась и наспех вытерлась, заменив свои тряпицы на свежие и переодевшись в выстиранную накануне рубашку. Одеваясь, окинула взглядом плащ Клигана, который закончила подшивать. Она могла бы предложить ему этой ночью укрываться уже готовым плащом. Но, поколебавшись и, при этом, чувствуя себя совершенно падшей женщиной, она свернула его потуже и затолкала за свои сумки у изножья кровати, пообещав себе, что вернет ему плащ уже завтра.       Закончив помывку и освободив тем самым Клигана от обязательства, Санса забралась на свою половину постели, у стены и какое-то время размышляла, стоит ли потянуть на себя половину плаща, как вчера, но вспомнила, что там, под плащом он все еще голый, и решила этого не делать. Поэтому подтянула ноги под край рубашки и принялась неосознанно кусать губы, раздумывая, как бы поделикатней намекнуть ему, что вещи его высохли и он может одеться.       Пока она раздумывала над сложной задачей, Сандор сам накрыл ее плащом. Она замерла и не шевелилась, но опасения ее были напрасны – он к ней не притронулся.       - И как вода? Еще не остыла? – поинтересовался он чуть погодя.       - Нет, - озадаченно ответила Санса.       - А моя одежда уже высохла?       - Да…       - Тогда я вынужден просить вас, миледи, оказать мне такую же услугу, что и я вам, – попытайтесь держать себя в руках и не смотреть на меня, пока я буду мыться.       Санса с испугом посмотрела на него, приподнявшись на локте.       - Вы хотите помыться? В этой воде?       - Да, с вашего позволения. Вы так часто принимаете ванну, что я не могу позволить себе оставаться грязным мужланом и при этом лежать с вами в одной кровати.       - Но… - она в ужасе смотрела на него и не смела произнести того, что должна была сказать.       - Что? Вы отравили воду?       - Нет, но…       - Если вы не сможете удержаться, чтобы не смотреть на меня, я готов простить вас за это.       - Да нет же! У меня лунная кровь, - она наконец смогла это произнести и почувствовала, что краснеет, - и вода… и вода…       Клиган фыркнул.       - Миледи, поверьте, я не единожды купался в крови своих врагов. Толика вашей крови в воде меня едва ли испугает.       Санса готова была провалиться сквозь землю. Зачем вообще она ему это сказала? В полумраке он ничего бы и не заметил. Она отвернулась лицом к стене и едва не зарыдала от досады.       Но Клиган, к счастью, не стал донимать ее колкостями, и вскоре она услышала, как его тело с шумным всплеском погрузилось в воду. Санса еще не отошла от осознания своего позора, но воображение уже живописало ей очертания огромного мужского тела, забирающегося в кадку, игру мускулов на его руках, когда он натирает себя мокрой ветошью, капли воды, стекающие по обожженной половине его лица на шею и грудь, мокрые черные волосы, прилипшие к плечам и спине… У Сансы закружилась голова и участилось дыхание, усилием воли она пыталась заставить свои мысли течь в другую сторону. Она пыталась думать о волках, собирающихся в стаи и воющих неподалеку от деревни....о бедных оруженосцах, которые всю долгую морозную ночь должны будут провести в конюшне, охраняя и согревая лошадей...о сире Бентоне, который так трогательно пытался исполнять роль ее отца....о короле Станнисе и о предстоящей встрече с ним....о Винтерфелле и о том, каким она его увидит....       Но раз за разом мысли ее уплывали к Клигану. Она понимала, что, возможно, это ее последняя ночь с ним, которую она может провести беспрепятственно, а что дальше? Будет ли он все так же холоден с ней весь остаток пути или будет оказывать ей какие-либо знаки внимания? Захочет ли остаться с ней в Винтерфелле или вернется к своей мысли следовать на Стену? Если же он останется, в каком статусе ей следует представить его Станнису?       Шумный всплеск заставил ее вернуться в реальность – она поняла, что Клиган закончил мыться и выбрался из кадки.       - Вы можете вытереться моей простыней, - поспешила предложить она, воображая струйки воды, стекающие по его телу вниз к ногам.       Ее обдало жаром.       - Благодарю, миледи, - сказал он без привычного сарказма, и когда шорохи у камина смолкли, она почувствовала, как он ложится на край постели.       - Так гораздо лучше, - снова нарушил он молчание, откашливаясь и накрываясь тонким одеялом, – невзирая на то, что теперь я весь в вашей крови.       Санса вспыхнула.       - Воспитанный человек не стал бы напоминать леди о ее позоре.       - Вам хорошо известно, что я никогда не был воспитанным человеком.       «Да уж», - вздохнула Санса и поплотнее накрылась плащом. Что бы она ему ни ответила, он найдет способ посмеяться над ней, поэтому она решила молчать до утра.       Клиган тоже хранил молчание на своем краю кровати, хотя Санса по его дыханию догадывалась, что он не спит. Некоторое время она лелеяла свою обиду на него, затем вернулась к мысли о Винтерфелле и своем будущем, и вскоре уснула незаметно для себя.       Проснувшись, она не смогла сразу определить, сколько времени проспала, утро уже или еще ночь. В комнате было темно, но ставни она велела закрыть еще днем из-за сильного ветра. Комнату освещал лишь тусклый свет догорающего очага. Она по-прежнему лежала лицом к стене, и Клиган по-прежнему не спал – она ощущала легкие прикосновения к своим волосам. Вероятно, они и заставили ее пробудиться. Некоторое время она лежала, не смея шевельнуться и спугнуть эти едва осязаемые поглаживания, наслаждаясь той нежностью, которую чувствовала в них. Но в конце концов она выдала себя тихим вздохом и повернулась к нему лицом. Он полулежал, опершись локтем на постель и подпирая ладонью обожженную сторону лица. На здоровой стороне плясали тени и блики от огня, в открытых глазах блестели золотые искры. Другая рука свободно лежала у края подушки, так как повернувшись, Санса убрала с нее волосы, к которым он прикасался.       - Простите, что разбудил вас, - сказал он тихо, почти шепотом.       - Вам не спится? – сонно спросила Санса.       Он хмыкнул.       - Я спал весь день. Думал выйти и сменить караульного, но не знаю, где искать свой дублет, сапоги и плащ.       - Дублет и сапоги я отдала стюардам почистить, а плащ… я верну вам завтра. – Она тронула пальцами его лоб. – Вам еще нельзя никуда выходить, лихорадка еще не отпустила вас.       Она приготовилась услышать очередную издевку, но он лишь взял ее пальцы своими, поднес к губам и легонько поцеловал самые кончики. Когда он отпустил ее руку, Санса не стала убирать ее, медленно провела пальцами по контуру его щеки. Грудь наполнилась теплом, эта неожиданная сонная близость между ними стерла все барьеры и запреты – и она приблизила свое лицо к лицу мужчины, коснулась губами его губ. Он не стал отстраняться, грубо хватать ее за руки или отталкивать, и она отважилась на большее. Наклонилась над ним, заставив его лечь на спину, и принялась легкими поцелуями покрывать его лицо. На здоровой части его лица кожа была почти гладкой, приятной на ощупь, лишь в нижней части щеки пробивалась колючая щетина. Целуя изувеченную кожу на обожженной стороне лица, она ощущала губами ее грубый рельеф, неспешно прослеживая легчайшими касаниями неровную вязь рубцов. Сандор лежал с закрытыми глазами, не шевелясь, и Санса, ведомая лишь инстинктами, прошлась чуть заметными поцелуями по его подбородку, вернулась к губам, нежно поцеловала каждую из них по отдельности. Теперь Сандор ответил на движение ее губ, и это не было похоже на прежний поцелуй – в нем не было той бешеной страсти, он лишь вторил ее прикосновениям, целуя ее нежно и бережно. Его ладонь мягко легла ей на талию, вторая зарылась в волосах у нее на затылке. Он подчинялся ей, поняла Санса. Не отталкивал ее, но и не переходил в наступление.       Насытившись сполна этими неожиданными, но такими желанными поцелуями и не смея переступать границы, Санса уткнулась лицом в уютную ложбинку между его шеей и плечом, открытую в вороте туники.       - Сандор, - прошептала она.       - Ммм? – она кожей ощутила гортанную вибрацию в его теле, мурашками отозвавшуюся в позвоночнике.       - Когда мы приедем в Винтерфелл… и я получу развод с Тирионом… мы могли бы… ну… - Санса не знала, как продолжить, страшась собственной дерзости, но ее чувства и мысли должны были обрести четкость и следовать в одном направлении, поэтому она не могла оставить этот вопрос невыясненным. Все еще пытаясь подобрать слова, она услышала спокойный и уверенный ответ:       - Нет.       - Но… я уже не буду связана никакими обязательствами…       - Обязательства у тебя будут всегда – перед твоей семьей, перед твоим именем, перед твоим домом, перед твоим королем. Мне же нечего предложить тебе. У меня нет ни имени, ни земель, ни дома. Все, что я умею, это…       -…махать мечом, я знаю, - закончила она за него. – Я понимаю, что не смогу выйти за тебя замуж. Но я ведь спрашиваю тебя не об этом…       - Нет. Никогда.       Она подумала немного, но сдаваться так легко не желала.       - Даже если я тебя попрошу?       - Даже если ты будешь умолять меня на коленях. Даже если пригрозишь отрубить мне голову. Я никогда не стал бы бесчестить тебя. Я не смогу так легко погубить твою жизнь. Ты должна выйти замуж за достойного лорда и сохранить свою честь для него.       - Но ты не погубишь мою жизнь. Я не собираюсь больше выходить замуж, - решительно возразила Санса.       - Мы все вынуждены делать то, чего не хотим.       - Ты не понимаешь…       - Да, я не понимаю, почему вдруг стал предметом твоих девичьих грез? Самый плохой выбор, который ты могла бы сделать…       Санса задумалась, но ненадолго. Ей казалось, она уже знает ответ на этот вопрос.       - Я люблю тебя.       Клиган фыркнул.       - Ты только думаешь, что любишь. На самом деле, пташка, это не любовь.       - Что же это? – она удивленно подняла голову и нависла над его лицом, глядя ему прямо в глаза, забыв о стеснении.       - Всего лишь похоть. И со временем она пройдет, уверяю тебя. Если ты не будешь видеть меня рядом, ты забудешь меня быстрее. Но даже если я останусь с тобой в Винтерфелле, ты рано или поздно познакомишься с…       - Всего лишь похоть?! – возмущенно перебила она его, когда сумела вдохнуть. – Ты думаешь, это всего лишь похоть? А то, что ты чувствуешь ко мне, это тоже только похоть? Только смотри мне в глаза и отвечай честно, ты же так любишь говорить правду.       Он смотрел на нее долго и пристально, и на лице его ясно читалась борьба с собой. Он хотел бы ответить правду, догадалась она, но не может. Не может ответить и так, как хотелось ей, из-за своего глупого упрямства.       - Не только, - наконец, выдавил он. – Но это ничего не меняет.       Горечь затопила ее с головой.       - Значит, нет? – ей все еще не хотелось в это верить.       - Нет.       - Никогда?       - Никогда. Можешь даже не мечтать об этом, пташка. Ты благородная леди, и…       - Замолчи, - попросила она, не в силах выносить его безжалостной речи.       Она откинулась на подушку и долго смотрела в потолок, изучая танец теней от огня и пытаясь справиться с внутренней болью от переполнявшего ее разочарования. Чуда не случилось, да и на что она могла бы надеяться? По крайней мере, она выяснила ответ на мучивший ее вопрос, хотя и не была готова к тому, что будет чувствовать такую горечь. Он лежал рядом совершенно неподвижно и никак не стремился ее утешить. Так близко...и так далеко от нее. Но… ведь он все еще рядом. И это, возможно, их последняя ночь вместе.       - Поцелуй меня, Сандор.       Она внутренне сжалась, готовая к убийственному отказу, но, к ее удивлению, он повиновался почти без колебаний, склонился над ней и нежно поцеловал ее в лоб. Скользнул губами по линии бровей, заставив ее прикрыть глаза, поцеловал закрытые веки. Медленно и ласково покрыл поцелуями ее щеки, коснулся губ. «Повторяет все то же, что делала я», - Санса не понимала, огорчаться ей или радоваться.       - Нет, - шепнула она ему в губы. – Поцелуй меня, как тогда...как женщину. Ведь от поцелуев ничего не будет?       - Ничего не будет, - эхом повторил он, и прижался ртом к ее рту.       Поцелуй стал сильнее, глубже и жестче, – так, как ей и хотелось. Его язык властно проник ей в рот, и она застонала от чувственного и такого интимного скольжения по внутренней стороне ее губ. Она подалась ему навстречу, обвела своим языком контур его губ изнутри, вызвав теперь хриплый стон у него. Слегка прикусила верхнюю губу и ощутила, как он захватил зубами ее нижнюю. Его рука легла ей на щеку, опустилась на шею, большим пальцем он гладил нежную кожу на ее горле. Но ей было мало: она сама опустила его руку себе на грудь, и он тут же сжал ее сильными пальцами сквозь тонкую ткань сорочки. Вчерашнее ощущение – ее грудь в его руке – повторилось, заставив Сансу застонать от удовольствия. Внизу живота растекалось тепло, но она ничего не могла с этим поделать, лишь выгибалась всем телом ему навстречу. Он страстно терзал своим ртом ее губы, но она никак не могла насытиться этой жадностью, ей хотелось больше и дольше. Однако он отпустил ее, только чтобы прижаться горячими губами к нежной коже под ее подбородком. Санса откинула голову назад, подставляя ему всю длинную шею, на которой тут же ощутила влажные поцелуи. Он спускался ниже, оторвался лишь на миг, чтобы потянуть завязку на вороте рубашки, обнажил плечо и покрыл поцелуями всю ключицу. Его руки продолжали освобождать ее тело от ткани, опуская рубашку вниз, ее грудь уже ничто не прикрывало, и он со стоном прижался к ней губами, закрыв другую грудь большой горячей ладонью.       - Ах! – вскрикнула Санса, раздираемая новыми ощущениями, такими острыми и неожиданными, что она не в силах была сдержаться. От каждого прикосновения его языка к набухшему соску по телу струились волны наслаждения, она совершенно потеряла контроль над собой и подалась навстречу ему, толкнувшись животом, который тут же встретился с его напрягшимся мужеством.       Сандор с глухим рыком оторвался от ее груди, натянул на нее рубашку и снова закрыл поцелуем ее губы. И это был прощальный поцелуй, поняла она. Его руки больше не исследовали ее тело – он лег на бок и крепко обнял ее, прижав к своей груди, не стараясь даже отстраниться, чтобы скрыть свое рвущееся наружу желание. Пытаясь восстановить сердцебиение, она уткнулась лицом ему в шею и слушала его сбивчивое хриплое дыхание. Его сердце колотилось так быстро и громко, что она чувствовала его биение будто внутри себя.       - Сандор, - всхлипнула она, и сердце ее сжалось, – Сандор....       - Прости, пташка, - проскрипел он ей в волосы. – Это моя вина. Но не волнуйся, это пройдет. Я обещаю тебе.       - Это никогда не пройдет, - плакала она, заливая горькими слезами его шею и ворот выстиранной туники. – Не покидай меня, Сандор.       - Да я, вроде, уже неплохо себя чувствую и умирать не собираюсь, - попытался он пошутить, но она лишь зарыдала еще горше.       - Все будет хорошо, девочка, - скрипел он ей в волосы, словно в молитве. – Ты будешь счастлива. Вот увидишь. Я обещаю тебе.       - Почему ты всегда такой злой, - рыдала она, не в силах остановиться, – такой жестокий, такой упрямый? Неужели у тебя нет сердца?       - Вот же оно, здесь. Разве ты не слышишь? – даже теперь он пытался отшутиться. А его ладонь гладила и гладила ее по голове.       Санса рыдала в его объятиях, горько и отчаянно оплакивая свою невысказанную мечту, которой не суждено было сбыться, свою безрадостную жизнь, которую ей предстояло провести без него, и эту последнюю ночь с ним, подарившую ей счастье и тут же отнявшую его навсегда. Так, сотрясаясь в судорожных всхлипах, она и уснула незаметно для себя, а его рука продолжала без устали гладить ее волосы.