Глава 15.2. Нападение. Сандор.
28 ноября 2017 г. в 20:28
Примечания:
пока не бечено
К исходу дня Сандор чувствовал себя совершенно вымотанным. Давала о себе знать перенесенная недавно болезнь да и выспаться вдоволь прошлой ночью не удалось из-за дозора. Пробиваться сквозь снег, двигаясь в авангарде, тоже было нелегкой задачей – приходилось то и дело спешиваться, очищать конские ноги от набившегося в ногавки снега и давать лошадям отдых.
На привале, едва разбив палатки вместе с сиром Урвином, он отправился в чахлый подлесок заготовить дров на ночь – Сероводье не изобиловало деревьями. В эту ночь его смена в карауле выпала первой, поэтому времени было вдоволь и он не торопился.
Погода раздражала – снег валил крупными хлопьями, налипая на одежду, его плащ превратился в намокший и тяжелый панцирь, затрудняя движения.
Сложив дрова у костра, он, как смог, почистил Неведомого, задав тому сена и напоив слегка подогретой водой. И наконец, устроился у огня с миской подоспевшей горячей похлебки рядом с Эдриком, который уже закончил ужинать и полировал их мечи, мужественно стараясь не заснуть.
Он весь день гнал от себя мрачные мысли, но когда закончились все дела, которые могли бы его отвлечь, думы навалились с новой силой.
Из головы не шли слова покойного брата Альберта: «Не хотелось бы только, чтобы вы сбились с намеченного пути». Именно это с ним и случилось – он метался между двумя взаимоисключающими целями, и ни одна из них не могла полностью удовлетворить стремлений его души.
После всех последних дней и ночей, проведенных с Сансой Старк, он больше не чувствовал уверенности в том, что цель служить на Стене была правильной. Теперь он ощущал потребность оберегать девушку, перед которой, в общем-то, у него не было никаких обязательств, но которая осталась совершенно одна во враждебном ей мире, и которая сама попросила у него защиты. Ему не очень по душе была мысль остаться в Винтерфелле, но если того потребуют обстоятельства и его леди – он готов к этому.
Он опасался лишь одного – достанет ли ему выдержки видеть ее каждый день и не сходить с ума от невозможности говорить с ней, прикасаться к ней, вдыхать запах ее волос, обладать ею? Он понимал, что добровольно обрекает себя на пытку, но поступить иначе не мог. Ведь он обещал ей сделать все, чего она от него потребует, и в этом была теперь новая цель его жизни.
Но Сандор привык разбивать свои цели на более мелкие и следовать им поэтапно. Поэтому сейчас ему было необходимо сосредоточиться на том, как благополучно миновать Ров Кейлин.
Ход его мыслей был прерван сиром Бентоном, который решительно подошел к его костру. Велев клюющему носом Эдрику идти спать, старик Гаррет раздраженно уставился на Клигана.
- Леди Санса мерзнет, - без обиняков выпалил он, словно Сандор был в этом лично виноват.
Сандор поперхнулся элем и беспомощно уставился на рыцаря.
- И чего вы хотите от меня? Я пока не научился из зимы делать лето, - буркнул он.
- Я хочу, чтобы вы пошли и согрели ее, - старика Гаррета передернуло при этих словах, словно он сам себя бил молотом по пальцам.
Сандор почувствовал, что у него задергалось лицо.
- Я вам не долбаная грелка.
- Вставайте. Это приказ.
Сандор хотел было напомнить, что он не давал никаких прав сиру Бентону распоряжаться собой, но вовремя прикусил язык. Рыцарь командовал отрядом, а Сандор практически присягнул Сансе, поэтому старик имел все основания раздавать приказы.
Он послушно встал, раздраженно поведя плечами, и последовал за Гарретом.
- И как мне прикажете это сделать?
- Будете спать вместе с ней и согревать ее постель.
- Что?! – Сандор остановился и разъяренно посмотрел на рыцаря.
Лицо сира Бентона нервно дергалось, почти как у Сандора.
- Что слышали. Двигайтесь, - старик был так взбешен, что позволил себе даже пихнуть Сандора кулаком в плечо, по направлению к повозке Сансы.
- Вы понимаете, чего требуете от меня? – они уже приближались к костру, у которого грелась девушка, но Сандор все еще не мог поверить, что рыцарь говорит всерьез.
- Видят Семеро, я вовсе не в восторге от этой идеи. Но у нас нет другого выхода. Леди не может замерзнуть насмерть. У костра всю ночь она тоже сидеть не может – вы видите, какая погода?
- Я согласен, но почему это должен быть я?
- Не стройте из себя благородного рыцаря, Клиган, - зашипел старик Гаррет ему в лицо, да так, что Сандор отпрянул, - всем хорошо известно, что вы таковым не являетесь. Вы и так провели с миледи слишком много времени наедине, поздно сожалеть о ее запятнанной чести. Будет много хуже, если теперь с ней станет ночевать по очереди половина лагеря, вы себе представляете какие слухи пойдут?! Я не могу этого допустить!
Сандор не сдавался. Был еще один довод.
- У меня дежурство…
- Я освобождаю вас от дежурства. Если угодно, я готов заменить вас на посту. Пока мы едем вместе, мы сейчас все на службе у леди Сансы. Вот и будьте добры нести свою службу, - если бы старик умел убивать взглядом, в этот миг Сандор превратился бы в большую кучу пепла.
Сандор гадал, набросится ли сир Гаррет на него с кулаками, если он продолжит препираться, но тот перевел яростный взгляд на Сансу:
- Миледи, ступайте немедленно в свою постель, Клиган пойдет с вами и пусть только посмеет заморозить вас.
Сандор невольно окинул взглядом подскочившую пташку – та приоткрыла от удивления свой хорошенький ротик и непонимающе смотрела то на него, то на сира Бентона.
- Вы оглохли, Клиган? – старика едва ли не трясло от ярости.
Сандор раздосадовано повернулся, подтолкнул Сансу по направлению к повозке, в гневе слегка не рассчитав силу тычка, подождал, пока девушка заберется в свое укрытие, неловко путаясь в юбках и полах плаща, и молча просочился в повозку сам, от чего она ощутимо качнулась и жалобно заскрипела.
Он весь кипел от гнева: на сира Бентона – за то, что вынудил его согласиться на это безумие, на самого себя – за то, что не сумел противостоять ему и отстоять свое достоинство, и даже на Сансу – за то, что снова использовала свою женскую хитрость, чтобы опять заполучить его в постель и продолжать искушать его.
Сцепив зубы, он лег рядом с Сансой, плотно прижавшись к ее спине, и накрыл их обоих сразу двумя плащами. От его яростного дыхания и бешеного биения сердца повозка, казалось, ходила ходуном.
- Мне жаль, - вдруг всхлипнула пташка.
Сандору внезапно стало стыдно. Пожалуй, напрасно он так взъелся на нее. Возможно, она и вправду мерзнет – в конце концов, во время похода он нередко видел ее зябко кутающейся в меха и дрожащей от холода, да и сейчас ее тело все еще сотрясает мелкая дрожь. Он несмело нащупал ее ладони, сцепленные между собой и плотно прижатые к животу – они были ледяными.
Как же, Иные ее побери, она собирается жить на своем Севере?
Гнев его утих так же внезапно, как и появился. Санса Старк вновь лежала в его объятиях, хотя еще утром он думал, что этого никогда больше не случится. Сквозь плотные слои шерстяной ткани и кожи, разделяющие их тела, он явственно ощущал трепет ее юного тела, снова терял разум, вдыхая ее запах, смешанный с запахом волчьих шкур и сырости повозки, и снова боролся с собой, понимая, что если он пожелает, она снова позволит ему целовать себя, где и как он захочет, и запрещал себе даже мечтать об этом.
Он задумался над тем, могло ли в действительности быть какое-то высшее предназначение в том, что судьба снова свела их вместе? Несколько раз ему удавалось избежать верной смерти, и еще несколько раз ему удавалось спасти ее, но когда он думал, что навеки потерял ее, свою призрачную несбывшуюся мечту, он неожиданно обрел ее снова – живую, реальную, но уже не наивное дитя, а прекрасную юную женщину… Могло ли ее предназначение быть в том, чтобы возродить имя Старков? Могла ли она действительно когда-либо стать королевой? И могло ли его предназначение быть в том, чтобы защищать ее на этом пути, помочь ей выжить, помочь ей выполнить свое предназначение?
Он держал сладко спящую пташку в своих объятиях, а его сердце снова рвалось на части. Минуты мрачной решимости, когда он безжалостно пресекал всякие попытки думать о ней как о живой женщине, думать о своей непостижимой власти над ней, сменялись минутами горького отчаяния, когда он был готов падать перед ней на колени и молить о том, чтобы не гнала его, чтобы позволила боготворить себя, позволила быть пылью у ее ног…
Несколько раз проваливаясь в сон, он почти сразу же выныривал из него, боясь в забытьи навалиться на хрупкую фигурку и раздавить ее. А пташка – эта невозможно милая, доверчивая пташечка – невольно рушила с таким трудом воздвигнутые им невидимые барьеры, расслаблено ворочаясь во сне, прижимаясь к нему всем телом, уютно устраивая свою хорошенькую головку у него на плече, невинно укладывая почти невесомую ручку на его широкой груди, словно стремилась добраться до его разбитого, разорванного, истекающего любовью и страданием сердца…
Рассвет он встретил в безмолвной молитве; измученный бессонной ночью, он просил Отца ясно указать ему верный путь, и сил, чтобы не сбиться с него, и стойкости, чтобы выдержать все выпавшие на его долю искушения.
Пташка проснулась – он понял это по изменившемуся ритму ее дыхания, но некоторое время еще лежала на нем, не шевелясь. Сандор терпеливо ждал, не в состоянии думать уже ни о чем, а она вдруг вскочила, так резко, что Сандор вздрогнул от неожиданности.
- Доброе утро. Прошу прощения, что задержала вас, - лепетала пташка свои дурацкие вежливости.
- Я всегда к вашим услугам, миледи, - в тон ей ответил Сандор, освобождаясь, наконец, от сладкого плена и садясь на постели.
- Надеюсь, вам больше не придется утруждать себя. Я постараюсь следующей ночью заснуть сама.
О чем это она? Обиделась, что ли? Что, гребаное седьмое пекло, он такого сделал опять? Выполнял приказ командующего, согревал ее постель, даже не тронул ее во сне… Семеро, чем она недовольна?
- Я опять чем-то обидел вас, миледи?
- Нет, вы ничем не обидели меня, Сандор, - ее голос дрожал, она чуть не плакала. – Я просто не хочу больше злоупотреблять вашей любезностью.
Боги, ему никогда не разгадать эти загадки, у него лопнет голова!
- Любезностью? Вы меня с кем-то путаете?
Теперь пташка заморозила его взглядом:
- Если ваше имя Сандор Клиган, значит, я ни с кем вас не путаю. Пожалуй, всякому терпению есть предел, и вашему тоже. Если вам так неприятно мое общество, я больше не стану навязываться вам.
Про терпение она верно угадала, но почему она решила, что ему неприятно? Впрочем, гори оно все в пекле…
- Как пожелаете, миледи, - процедил он сквозь зубы, обиженно забирая свой плащ, и стремительно покинул повозку.
На беду, он почти сразу нос к носу столкнулся с сиром Бентоном.
- Доброе утро, - приветствовал его старик.
Сговорились они с пташкой, что ли, допекать его своими глупыми любезностями прямо с утра?
- Кому доброе, а кому и отлить надо.
Старик Гаррет схватил его за ремень дублета на груди.
- Дотявкаешься, Пес! – зашипел он. – Как леди Санса? Довольна? Не мерзла?
- Почем мне знать?! Спросите у нее сами. Я же всего лишь грелка.
Рыцарь отпустил его, провожая сердитым взглядом, и Сандор стремительно захромал к своему коню, через несколько шагов зацепив кого-то плечом.
- Ослеп, что ли, шавка? – взревел пошатнувшийся рыцарь.
Для пущей радужности утра ему не хватало только Подрика, мать его, Ханта.
- А ты не путайся под ногами, - хрипло огрызнулся Сандор, стараясь его обойти.
- Совсем страх потерял? – заорал на него Хант. – Что, сегодня леди не дала, и хрен на голову давит?
Сандор даже подумать ни о чем не успел, как его кулак встретился с челюстью молодого рыцаря. От неожиданности и силы удара сир Хант потерял равновесие и упал, отлетев на добрых пять футов. Сандор мгновение стоял над ним, чувствуя, как от ярости наливается кровью его лицо, но чья-то сильная рука схватила его за плечо и заставила развернуться. Это был Роберт Дармонт, который тут же вперил в Сандора красноречивый выразительный взгляд. Из-за его спины показался Урвин, который помог Ханту подняться и молча встал стеной между ними.
- Да я тебе башку снесу, урод! – бесновался Хант, все пытаясь оттолкнуть мешающее плечо сира Урвина и добраться до Сандора.
Но Дармонт уже отпустил его и ощутимым тычком пихнул в направлении к коню.
ххх
А досталось за все Неведомому. Снова вызвавшись в авангард, Сандор с дикой злостью гнал бедного коня, заставляя того чуть ли не галопом таранить толстый и уже затвердевший слой снега, оставляя позади Роберта Дармонта и Эдрика Фарринга. Он гнал и гнал, подставляя разгоряченное ненавистью лицо морозному ветру. Он ненавидел старого сира Бентона, выставившего его на посмешище перед всем отрядом, собственноручно подложив его в постель леди Старк в качестве грелки. Ненавидел себя за то, что сам же и подсказал старику эту идею, а так же за то, что не нашел в себе сил не подчиниться и избежать этой позорной ситуации. Ненавидел Сансу… за то, что безнадежно любил.
Лишь когда с губ коня начала падать пена, он, наконец, услышал сквозь шум крови в ушах жалобное ржание, резко остановил Неведомого и спешился, подошел к коню спереди, сгреб руками его обиженную морду и обнял за огромную влажную шею. На глаза навернулись непрошенные слезы, и он украдкой стер их рукавом, шмыгнув носом.
- Прости, малыш, - прошептал он в морду прядающему ушами коню, – прости дурака...
Он успел обтереть коня, почистить его ноги от снега и некоторое время пройтись с ним рядом, проваливаясь в снег по самые бедра, чтобы дать животному немного оклематься, когда его нагнали Роберт и Эдрик.
Сандор видел, что сир Дармонт дал знак Эдрику держаться в стороне, сам же приблизился вплотную к нему и спешился.
- В чем дело, Сандор? – строго спросил он.
На языке вертелась очередная грубость, но Сандор сдержался и промолчал, перебирая поводья в руке. В конце концов, Дармонт точно ни в чем не виноват перед ним.
Роберт развернул его за плечо к себе лицом и заставил посмотреть в глаза.
- От того, что ты бесишься, не поменяется ровным счетом ничего. Эта леди – не про твою честь, запомни это. Просто делай, что должен, об остальном забудь. Хватит себя терзать.
Сандор опешил. Пекло, неужели его состояние настолько очевидно, что ни для кого больше не являются секретом его чувства? Тогда он совсем пропал, с какой стороны ни глянь.
Дармонт смотрел на него, сурово сдвинув брови, и ждал ответа. Сандор сейчас даже под пыткой не мог бы вымолвить ни слова, хотелось только заорать, как от боли, во всю глотку.
Но он просто сглотнул и кивнул.
«Просто делай, что должен, об остальном забудь». Рыцарь верно говорит.
Он будет делать, что должен.
ххх
К вечеру буря, разрывавшая его душу в клочья, немного улеглась. Во избежание новых ссор и недоразумений, Сандор решил молчать, даже в ответ на возможные провокации со стороны спутников.
Но, как ни странно, его никто не трогал, даже Урвин и Тарли сторонились его во время привала. Они сами ставили палатки, а Сандор ушел с глаз долой в чахлый подлесок запасать дрова.
Лишь бесстрашный сир Бентон отважился подойти к нему после ужина и встал над ним с немым укором. Сандор вздохнул, отряхнул с колен хлебные крошки и отправился к леди Старк – делать, что должен.
Пташку он нашел у костра – она по своему обыкновению сидела, съежившись под меховым плащом, и смотрела в огонь. Он положил ей руки на плечи – в паху почему-то неприятно заныло – и попытался приподнять с бревна, но она нервно дернулась, стремясь сбросить его ладони. Невзирая на слабое сопротивление, Сандор лишь крепче сжал ее плечи и уже собирался подхватить ее на руки, но она вдруг послушно поднялась и направилась к повозке.
В эту ночь, как и во все последующие, они спали оба, крепко обнявшись, без слов, без слез, без поцелуев и лишних движений, согревая друг друга теплом своих тел и тихо наслаждаясь выпавшими им моментами горького счастья.
ххх
Настало утро переломного дня – накануне вечером они почти достигли окрестностей крепости Ров Кейлин. Погода благоволила: боги избавили их от снегопада и наградили ясным небом. При хорошем исходе, если предположение Сандора верно и болота замерзли, можно было по кривой обогнуть саму крепость, отклоняясь к востоку. Он сам вызвался в разведку, чтобы проверить путь, условившись, что Роберт, а за ним и Эдрик, будут следовать на расстоянии в сотню футов.
Сандор осторожно направлял коня по занесенной затвердевшим снегом топи, и Неведомый увязал ногами в снегу не глубже обычного. Пройдя примерно с половину мили, тревога, кольцом сжимавшая сердце Сандора, утихла. Он обернулся назад, проверяя, все ли в порядке у спутников.
Но когда за плечами осталось уже почти три мили и Сандор повернул коня назад, подавая знак спутникам возвращаться, то вдруг заметил, что в плечо Дармонта вонзилась стрела.
- Седьмое пекло, - ругнулся он и пустил коня вскачь по собственным следам.
Дармонт с Эдриком повернули лошадей так, чтобы прикрывать друг другу спины. Осматриваясь, Сандор уже уловил глазом движение – к ним приближались, окружая, какие-то пешие люди. Он не заметил в одежде никаких отличительных знаков, они были одеты, скорее, в бесформенные лохмотья, походя на обычных нищих оборванцев. Один из них держал наготове лук со стрелой, трое были вооружены топорами, у двоих Сандор разглядел мечи.
- Слезайте, приехали, - крикнул один из них, – дальше идете пешком.
- С чего бы это? – поинтересовался Роберт, выдергивая стрелу из своего плеча.
- С того, что эти лошади теперь наши.
Сандор почувствовал, как его губы расползаются в улыбке, почти счастливой, а по спине пробежала приятная дрожь.
Его меч слишком засиделся в ножнах.
ххх
По дороге назад его не отпускало плохое предчувствие. Тренированным взглядом он окидывал окрестности в поисках любого намека на движение, но среди простирающейся до горизонта ровной белой глади с редкими деревьями и кое-где торчащими чахлыми кустарниками все было спокойно. Он едва сдерживал себя, чтобы не пуститься в галоп, не жалея коня, но, кажется, Роберт разделял его опасения и следовал рядом, не отставая, сохраняя напряженное выражение лица.
И предчувствия не подвели. Едва они завидели отряд и успели обменяться парой фраз с подъехавшим командующим, арьергард просигналил тревогу, и уже в следующий миг стало ясно, что наступавших с юга всадников слишком много. Его рука привычным жестом вынула меч, еще не успевший остыть от недавней резни, а ноги сами направили коня навстречу врагу.
Глаза быстро подмечали опасность, мозг мгновенно рассчитывал наклон и силу удара, руки подчинялись молниеносно – разя мечом и отбивая удары щитом. Пекло, их слишком много. Пятьдесят? Шестьдесят? Против шести их мечей. Даже если прибавить пятерых зеленых мальчишек, которые не нюхали настоящей битвы, и никуда не годного в битве Тарли, это все равно пятеро или шестеро на одного.
Двое уже успели пасть от его меча – на одежде явственно видна эмблема с ободранным человеком Болтонов. Гореть бы им в пекле, гребаным живодерам.
Едва отправив в пекло третьего, Сандор краем глаза заметил Эдрика с бледным лицом и обнаженным мечом, который приближался к мешанине из человеческих и конских тел. Вырвавшись из самой гущи битвы, Сандор двумя скачками настиг мальчика.
- Уводи леди Сансу. Пусть садится на лошадь Тарли – это приказ. Скачите так быстро, как сможете, на север, по нашим следам.
Эдрик посмотрел на него расширенными от ужаса глазами и кивнул.
- А потом… как? – Сандор едва расслышал его среди воплей, лязга и ржания.
Но ответить ему было нечего, он лишь на мгновение задержал тяжелый, полный отчаяния взгляд на лице мальчика. И увидел в распахнутых, почти детских глазах страшное понимание.
- Просто защищай ее.
Повернув коня назад, он, не оглядываясь, снова врубился в толпу. Тело отрабатывало, а в голове лихорадочно металась мысль – до своей гибели ему надо успеть отправить в преисподнюю как можно больше новых постояльцев, иначе… Он понимал, что у Сансы с Эдриком нет ни одного шанса выжить вдвоем, даже если каким-то волшебным образом ее защитникам удалось бы умертвить всех болтонских головорезов – посреди снегов, без еды, без укрытия, без сопровождения. Но думать об этом было слишком больно. Он мог лишь делать то, что должен.
И постараться умереть как можно позже.