Дорога на Север

      Когда они вернулись на место, где покинули свой отряд, бой уже был завершен. Санса спешилась и бросилась по грязно-бурой жиже к мертвым телам, неприглядной грудой валявшимся на поле боя. Снег обагрился кровью павших, пачкая ее меховые сапожки и край плаща, но Санса не замечала этого – она пыталась найти Сандора Клигана. С ужасом вглядывалась она в мертвые лица знакомых ей людей: лицо бедного Сира Бентона превратилось в кровавое месиво, разбитое копытами коней, она узнала его лишь по плащу его дома, коричневому, с оранжевым солнцем над серой горой; бледно-голубые глаза сира Дармонта были широко распахнуты и вглядывались в сизое небо, из горла у него торчал обломок копья; сир Мун лежал ничком, придавленный собственным конем, на нем не было шлема и голова была разрублена надвое. Несчастный стюард Томми был просто растоптан; узнала она и остальных стюардов, и юных оруженосцев, павших в своем первом и последнем бою, – все, все они были мертвы.       Ноги подкосились, и она упала на колени перед юным Лимом Старбеком, белокурым мальчишкой с зелеными глазами, – казалось, он смотрел прямо на Сансу и в юношеских глазах застыл дикий ужас. На глаза навернулись слезы, но вдруг чьи-то сильные руки подняли ее со снега и поставили на ноги. Санса обернулась – и разрыдалась еще пуще, вцепившись в ремни плаща поверх окровавленной брони: это был Клиган, живой и такой реальный. Он что-то говорил ей, но Санса ничего не слышала и не понимала – она уткнулась лбом в грязный холодный нагрудник под его плащом и сотрясалась в рыданиях.       Он снял перчатку и приподнял жесткими пальцами ее лицо.       - Возьми себя в руки, пташка, - тихо сказал он. – Не стоит так рыдать у всех на виду. Ты жива, и это главное.       - Вы ранены? – сознание постепенно возвращалось к ней, впуская в сердце новые тревоги. Она быстро пробежала взглядом по мужской фигуре, казавшейся еще огромнее, чем обычно, в тяжелых боевых доспехах.       - Ничего серьезного, - ответил он.       По лицу его стекала кровь – лоб с правой стороны был рассечен. Кровью была обагрена и кольчуга под левым наплечником. Он в который раз вытер большими пальцами дорожки слез с ее лица, и неловко отступил. Санса увидела, что штанина над левым коленом прорезана и залита кровью.       - Вас надо перевязать, - спохватилась Санса и оглянулась в поисках Тарли - она не видела его среди мертвых тел.       - Чуть позже, миледи. Вначале мне надо переговорить с нашими спасителями.       Прихрамывая сильнее обычного, Клиган отвел Сансу к повозке и велел Эдрику не спускать с нее глаз.       Как оказалось, кроме Сансы и Эдрика, из всего отряда выжили лишь семеро: Сандор Клиган, Сэм Тарли, сир Урвин, двое новобранцев Ночного Дозора, стюард Арчи да возница, вовремя спрятавшийся от мечей в повозке. Сир Урвин был тяжело ранен и лежал на расстеленной попоне неподалеку; Сэмвелл Тарли склонился над ним, пытаясь освободить рыцаря от брони, чтобы оказать ему помощь. Нападавшие и вправду были из Болтонов, числом около шестидесяти человек, – все они погибли от мечей подоспевшей подмоги. Люди короля Станниса, насколько она могла поверхностно оценить, потеряли не более десяти или пятнадцати человек.       Сир Лойс Крейтон поведал, что как только король получил ворона от лорда Ройса о том, что Санса отправилась в путь, Станнис благоразумно решил не рисковать и отправить подмогу навстречу. Король понимал, что Ров Кейлин до сих пор был главной опасностью на пути отряда леди Старк, и рассчитывал, что помощь подоспеет раньше, чем они достигнут замка. Так и случилось бы, если бы не снежная буря, заставшая их в пути, – она лишила их возможности двигаться на четыре дня.       - Почему у вас было так мало людей, леди Старк? – поинтересовался сир Лойс у Сансы. – И кто командовал вашим отрядом?       - У меня было тридцать человек, милорд, - отвечала Санса с горечью. – Но мы потеряли многих на Высокой Дороге, да еще в стычке с разбойниками в гостинице на Королевском Тракте. Командовал сир Гаррет Бентон, но теперь и он погиб.       Санса невольно бросила взгляд на мертвые тела, лежащие позади повозки.       - А вы, сир? – Крейтон вопросительно посмотрел на Клигана, невесть откуда взявшегося рядом с Сансой.       - Я Сандор Клиган, и я не сир.       - Сандор Клиган? – Сансе показалось, что во взгляде сира Лойса проскользнуло презрение. – Пес Ланнистеров? Но как…       Брови рыцаря сползли к переносице, рука тронула рукоять меча.       - Больше не Пес. И не служу Ланнистерам. Я служу леди Старк.       - Он мой телохранитель, - поспешно вмешалась Санса, опасливо глядя на сира Лойса.       Рыцарь на секунду замешкался, но все же решил не ставить под сомнение слова леди и убрал руку с меча. Теперь он оценивающе окинул взглядом кровавые пятна на броне и одежде Клигана.       - Вы можете ехать верхом?       - Вполне. Но боюсь, что сир Урвин Блеквуд ранен тяжело и не сможет ехать сам.       - Он может поехать в повозке, вместе со мной, - снова вмешалась Санса, на мгновение испугавшись, что суровый рыцарь короля оставит раненого умирать посреди снегов.       - В этом нет необходимости, - сохраняя каменное выражение лица, будто соревнуясь в этом с Клиганом, ответил сир Лойс. – В нашем обозе достаточно места для раненых. Вы готовы продолжить путь, леди Старк?       - Сперва надо похоронить убитых, - мрачно проскрипел Клиган.       - Пусть это сделают другие, - торопливо добавила Санса. – Прежде чем вы продолжите путь, я займусь вашими ранами.       Пока люди из отряда короля копали могилы и перетаскивали пожитки и съестные припасы разгромленного отряда в повозки обоза спасителей, Санса внимательно осмотрела его раны. Порез на лбу уже почти не кровоточил и не вызвал у нее больших опасений, но когда она с помощью Эдрика освободила Клигана от брони и осмотрела рану плеча, нанесенную, по всей вероятности, топором, прорубившим кольчугу, то поняла, что сама не справится, и послала Эдрика за Тарли. Рассечение связок было глубоким – Клиган не мог поднять руку даже до уровня груди. Прикрыв его плащом от холода, она занялась ногой: подтянув штанину бриджей выше колена, обнаружила сбоку глубокий порез, оставленный мечом ниже края кольчуги. Санса отерла края раны чистым платком, смоченным в вине, и поняла, что ее следует зашить.       Тарли был непривычно угрюм и слегка раздражен. Бегло осмотрев раны Клигана, он сообщил им, что ранения сира Урвина значительно серьезнее. Рыцарь получил страшный удар молотом в голову, сплющивший шлем, и до сих пор находился без сознания. Когда же удар свалил его с коня, он попал под копыта всадников, которые прошлись по спине, смяв броню. Пока рыцарь не очнется, Тарли не мог сказать, поврежден ли позвоночник или обошлось лишь сломанными ребрами. Поэтому с Клиганом он велел Сансе разбираться самостоятельно – залить раны кипящим вином, зашить и перевязать.       Санса не выносила вида крови, а мысль о том, что она собственными руками должна причинить боль живому человеку, тем более Сандору, заставила ее застонать. Но деваться было некуда. Эдрик уже закипятил вино в чьем-то шлеме, вложил в зубы Клигана кожаный ремень и стоял наготове на случай, если придется его удерживать. Клиган рычал, будто раненый зверь, молотил кулаком по деревянной основе повозки и тряс головой, терпя экзекуцию, но Санса строго приказала себе не обращать внимания - она очень боялась, что необработанные раны начнут воспаляться, а в дороге помощи мейстеров ждать не приходилось. Затем она прокалила иглу над свечой и смочила шелковую нить в вине. Шить было не легче: Клиган отшвырнул ремень и изрыгал хриплые ругательства, проклиная всех на свете, включая Тарли и саму леди Старк, с которой он связался на свою голову, от чего игла в дрожащих руках Сансы плясала, будто пьяный скоморох, но, по крайней мере, он старался не дергаться и дал ей закончить это малоприятное дело. Теперь оставалось лишь нанести оставленную Сэмвеллом мазь на кожу вокруг ран и забинтовать. Для этой цели Санса пустила в расход на бинты свою чистую ночную рубашку. Все равно неизвестно, когда ей придется ночевать под крышей – Север выше Перешейка не изобиловал поселениями вдоль Королевского Тракта.       Левое плечо пришлось зафиксировать, как велел Тарли, прибинтовав руку к туловищу, иначе Клиган мог навредить себе, пытаясь пользоваться рукой. К концу процедуры, ставшей настоящей пыткой для них обоих, Сансу трясло от пережитого потрясения, а Сандора – от холода. Она помогла ему кое-как одеться, а Эдрик помог ему взгромоздиться на норовистого жеребца.       А волки все выли и выли в небольшом отдалении, чувствуя свежую кровь, – сегодня уж точно им будет, чем поживиться.       ххх       Лишь только отряд остановился, чтобы приготовиться к ночному привалу, Санса первым делом разыскала Клигана. Он сидел неподалеку, прислонившись спиной к широкому дереву. Как и боялась Санса, ему стало хуже: серые глаза остекленели, в них появился лихорадочный блеск, а на бледном лице выступил нездоровый румянец. Озабоченный Эдрик кусал губы, стоя около него, и выслушивал хриплые проклятия в свой адрес на тему отсутствия вина.       - Милорд Тарли не велел… - оправдывался мальчик. – Он велел подождать, пока заварится чай…       - В пекло Тарли и его гребаный чай! – взревел Сандор, но тут же осекся, увидев подошедшую Сансу.       - Вы напрасно кричите на Эдрика, милорд, - вступилась за мальчика девушка. – Вам следовало бы научиться принимать помощь. Все желают вам только добра и скорейшего выздоровления. Эдрик выполняет распоряжение Сэмвелла, и только.       Клигана трясло – от лихорадки или от злобы, Санса не знала. Но он сделал над собой усилие и смолчал в ответ. Эдрик ретировался, а Санса присела рядом с упрямцем и тронула его лоб. Конечно же, он пылал.       - Вам плохо, - констатировала она.       - Ну что вы, миледи, мне хорошо, как в гребаных семи преисподних сразу, - взорвался Клиган. – Я умираю от жажды, а мне не дают ни капли вина, я спеленут, словно младенец, и не могу двигать рукой, а бестолковый мальчишка не может даже подойти к моему коню, чтобы стреножить его на ночь.       Санса поняла – продолжать разговор бесполезно, он так и будет брызгать ядом. Поэтому она оставила его задыхаться от ярости в ожидании питья и ужина и отправилась проведать сира Урвина. Рядом с рыцарем она застала и Сэмвелла Тарли.       Бедняга недо-мейстер выглядел измученным, но обрадовал Сансу тем, что сир Урвин пришел в себя и может двигать конечностями.       К ним присоединился сир Крейтон, и некоторое время они вместе обсуждали нерешенные вопросы: кто будет охранять новобранцев на время выздоровления сира Урвина, где разместят раненых на ночлег, и не нуждается ли в чем-либо леди Старк.       Леди Старк не нуждалась ни в чем, кроме ужина и отдыха. Поев, она растормошила задремавшего Клигана, заставила его выпить целебный настой и подкрепить силы ужином.       Теперь он не сопротивлялся, лишь смотрел на Сансу горячечным взглядом, почти не отрываясь от ее лица. В этом взгляде не было ни ярости, ни злобы, ни насмешки, - открытый и беззащитный, он врезался прямо в ее душу, смущая и терзая одновременно. Будто малое дитя, еще не познавшее жизни, смотрит на мать с безусловным доверием и любовью. Санса опускала глаза, загораясь румянцем, и снова поднимала их, не в силах закрыться от неприкрытой искренности, сквозившей в этом взгляде.       - Думаю, нам пора идти спать, - Санса попыталась разрушить молчание. Клиган нашел ее руку и накрыл своей ладонью.       - Миледи, я должен просить прощения.       - За что, Сандор?       - Когда я злился и кричал на вас, - это было недостойно с моей стороны. Вы сделали для меня очень много, и продолжаете делать. А я…       - Я знаю, Сандор. Знаю, что это не настоящая злость. Вот сейчас вы – настоящий. И тогда… - в памяти всплыла их последняя ночь в гостинице, когда он без стеснения целовал ее, а она плакала у него на плече, но воспоминание причинило ей боль, и она не договорила. – Не важно. Я не сержусь на вас. И вы знаете, почему.       - Мне очень жаль, миледи. Я задолжал вам слишком много. Вы должны знать, что бы ни случилось – вы можете рассчитывать на меня. Чего бы вы ни потребовали от меня – я выполню все, даже если это будет стоить мне жизни. Все, кроме невозможного.       - Значит, вы останетесь со мной в Винтерфелле?       - Если вы того желаете, да.       Санса закусила нижнюю губу. В голову пришло иное желание, но она не стала портить момент и озвучивать его – она понимала, что Сандор никогда не согласится на это, и это было тем самым невозможным, чего он никогда не сделает для нее.       - Спасибо, Сандор. Обещаю, что не буду требовать от вас ничего невозможного. А теперь, раз уж вы сами обещали повиноваться, идемте спать.       - Вы уверены, что по-прежнему хотите этого?       - Разве что-то изменилось, Сандор? Ночи теплее не стали.       Он повиновался ей, хотя она заметила, что любое движение сейчас давалось ему с большим трудом.       Ночью же, когда Санса лежала в своей повозке, тесно прижавшись к горячему телу Сандора, пережитые за день потери и страхи вылились горькими рыданиями. Уткнувшись лицом в здоровое плечо Клигана, она оплакивала смерть верных рыцарей – доброго сира Бентона, надежного сира Дармонта, молчаливого сира Муна и даже докучавшего ей вечными притязаниями молодого сира Ханта. Во всех смертях, случившихся на протяжении их недолгого путешествия, она винила только себя. Клиган бормотал утешительные слова и гладил ее по волосам здоровой рукой, но делал лишь хуже: рыдая и всхлипывая, Санса призналась ему, как невыносимо и страшно было ей уезжать с Эдриком, зная, что обрекает Сандора на верную смерть в неравной схватке. Он пытался напомнить ей, что жив, и пока ничего серьезного с ним не случилось, но Санса лишь разрыдалась пуще прежнего, судорожно обнимая руками его шею.       - Никогда, никогда, никогда не покидай меня, Сандор. Можешь продолжать злиться на меня, можешь ругаться, кричать, отталкивать – для меня это ничего не изменит. Только прошу тебя, живи, иначе это будет уже слишком, мой рассудок не справится с этим.       Сандор благоразумно соглашался, не решаясь перечить ей ни в чем, и она снова покрывала солеными поцелуями его пылающее лицо, попутно орошая его слезами, находила его жесткие горячие губы и целовала снова и снова, как в последний раз, будто своими поцелуями хотела удержать его, ускользающего, живым в этом мире, превращая его в источник жизни для себя. Сандор же, впитывая в себя ее слезы и поцелуи, словно в бреду, без устали твердил ей слова утешения, обещая ей все на свете, гладил ее растрепанные волосы, прижимал крепче к израненному телу, лишь бы женщина, задыхающаяся от рыданий в его объятиях, обрела желанное успокоение.       - Прости, - Санса будто опомнилась, ослабив хватку собственных рук на его шее, – тебе больно...       Она прикусила губу, начиная сгорать от стыда, - глубокая ночь, он ранен, он горит в лихорадке, а она мучает его своими рыданиями и объятиями.       - Глупая, - услышала она хриплый скрежет где-то в своих волосах. – Глупая пташка.       И не было в ту ночь человека счастливее и несчастнее Сансы Старк, леди Винтерфелла.