Волчья верность

За четыре месяца поисков почти все члены Страйка были найдены, обезврежены, зализаны до полусмерти — и переправлены на закрытую базу в Ваканде, спасибо бесконечно щедрому Т’Чалле. И только поиски Мэй не привели к успеху — в Украине было сложнее всего с поддержкой, Т’Чаллу этот регион не интересовал, зато Гидру очень даже. Стив две недели провел в Киеве, но искать одного человека среди многомиллионного города без какой-либо наводки казалось бесперспективным занятием. Помощь пришла откуда не ждали — Фьюри. Не волк, а самый настоящий, живой, ничуть не изменившийся Ник Фьюри, по крайней мере, если судить по голосу. Стив привычно не стал задавать вопросы, откуда у старого пронырливого лиса номер его телефона и столь нужные сведения. Знал, что правдивых ответов все равно не получит. В этот раз Фьюри-волк обзавелся бронежилетом, замаскированным под новомодную собачью куртку. В Киеве стояла холодная промозглая осень, постоянно моросил мелкий дождь, а ветер противно задувал в уши. Стив нацепил вязаную шапку, застегнул ворот куртки по самый нос и уверенно пошел вперед по раскисшей тропинке заброшенного киевского кладбища со странным названием «Байковое». Стив обходил замшелые разоренные склепы, терял и находил заросшую травой и молодыми деревьями тропинку и думал, что заблудиться здесь — плевое дело. Фьюри трусил рядом, непривычно понурый. Он прижимал уши к голове и то и дело встряхивался всем телом, сбивая осевшую на шерсти воду. «Двадцать седьмой ряд, третья слева» звучала инструкция, полученная от Ника. Когда они почти пришли, волк вдруг замер на мгновение, а потом рванул вперед с такой силой, что вырвал из рук Стива поводок. Могила была совсем свежей, земля еще даже не успела как следует осесть. Фьюри попытался было ее раскопать, злобно рыча, измазался в грязи, задрал башку в небо и завыл прямо на смурое солнце, едва видневшееся в неприветливом свинцовом небе. Стив стоял рядом, опустив голову, слушал этот тоскливый вой и думал о том, как тяжело терять своих. Даже… предавших. — Chuy, zhivka, razvopilsi! — к ним из дождя вышел пожилой мужчина в поношенной одежде. От него крепко несло алкоголем и сигаретами. Фьюри неожиданный зритель не смутил, волк продолжал выть, а Стив, который славянские языки немного понимал, но говорил с трудом, попытался изобразить виноватую улыбку. Мужчина подозрительно посмотрел на него, почесал заросшую седой щетиной щеку. — Moskal’? Стив нахмурился, пытаясь припомнить, что это значит, не смог и развел руками в извиняющемся жесте. Может, имя? — Стивен Грант, — сообщил он, снова изобразив улыбку, а мужчина вдруг просветлел лицом. — Inоstranez, chto li? Etit’ koromyslom! — и, к удивлению Стива, незнакомец вдруг перешел на неплохой английский, сдобренный местным акцентом и явно матерными вставками через слово. Четыре стакана дешевой водки и бесконечное количество подробностей личной жизни кладбищенского сторожа спустя Стив сумел выяснить, что Мэй привели сюда трое мужчин пять дней назад, посреди ночи. Выстрелили ей в затылок и заплатили сторожу, чтобы прикопал надежно. Они были не первые и не последние такие, заплатили прилично, разговаривали по-русски. — Iz Moskvy? — ввернул Стив, не особенно надеясь на чудеса профайлинга от пьяного украинского кладбищенского сторожа. Знание тем английского уже в принципе исчерпало запас чудес. — Net. — Сторож покачал головой, враз сделавшись серьезным. — Huje. Iz Chelyabinska. FSB. Он вдруг замолчал и уставился в окно сторожки, в которой они оба укрылись от дождя. За мутным стеклом стояла непроглядная темень, и заунывный волчий вой, сопровождаемый треском дров в похожей на ведро печурке, казался теперь особенно тоскливым. — Моя собака разрыла могилу, — сказал Стив, поднимаясь с кособокого табурета. Достал несколько крупных местных банкнот, положил их на край грязного стола. — Поправь все, пожалуйста, и могильный камень поставь. Сторож вскинул на Стива неожиданно прояснившийся взгляд: — Написать чего? — Нет, — Стив натянул на голову влажную шапку и распахнул дверь навстречу пронзительному холоду. Горькая водка в желудке не согревала, а жаль. Вой стал громче, Стив обернулся к сторожу, и сказал: — Впрочем, да. Напиши «За верность». Фьюри трусил рядом, понуро опустив голову. Его яркая новая курточка стала от грязи такой же бурой, как и шкура, а уши прижались к голове, выдавая крайнюю подавленность. Все это рушило версию «собаки Барнса» на корню, но придумывать новую не хотелось. Стив открыл дверь крохотной съемной квартиры, шагнул в удушливое тепло, с удовольствием стягивая с себя промокшую одежду. Он продрог до самых костей, и Бог свидетель, Стив ненавидел холод всем своим существом. Пуловер, футболка, джинсы и нижнее белье полетели в корзину к своим грязным собратьям, а Стив в чем мать родила прошлепал босыми ногами на кухоньку, поставил чайник и включил газовый нагреватель для воды. Как ни странно, в этой нищенской обшарпанной квартире он чувствовал себя даже уютно. Ностальгически привычно, удобно и уместно. По выцветшему линолеуму глухо процокали когти, Фьюри зашел на кухню за ним следом и со скорбным вздохом улегся под стол. Он оставил за собой цепочку грязных следов, и в электрическом свете стало видно, что он грязный весь, не только лапы. — Так дело не пойдет, — Стив присел рядом с ним на корточки, ни капли не смущаясь своей наготы. Обычно Фьюри наблюдал за его раздеванием с живейшим интересом, но не сегодня. — Ты грязный, и я тебя помою. Идем. Он потрепал волка по влажной голове, легонько потянул за ошейник. Фьюри фыркнул, поднялся с явной неохотой и пошел за Стивом в ванную. Стив никогда не мыл собак и не представлял, насколько это муторное и мокрое занятие. В ванну Фьюри запрыгнул сам, и тут же отряхнулся, покрыв Стива и стены с кое-где отвалившимися кафельными плитками брызгами грязи. Стив снял с него ошейник, отрегулировал температуру воды и принялся поливать волка из душа. Промочить густую шерсть оказалось не так-то просто, но Стив справился, не обращая внимание на недовольное ворчание — Фьюри очень трепетно относился к своему подхвостью. Когда с волка перестала стекать мутная глинистая вода и только вокруг лап остались завихрения грязи, Стив взялся за шампунь. Он что-то смутно слышал о том, что собак моют специальными шампунями, но искать в такое время зоомагазин было бессмысленно, а от одной помывки Wella for men волк не облезет. Стив втирал и втирал шампунь в его шкуру, пока Фьюри не стал пенно-белым весь, целиком, а флакон не опустел наполовину. Стив намылил ему морду, обойдя только уши внутри и глаза. Даже нос был в пене. Фьюри фыркнул — видимо, пена попала в ноздри. А потом энергично отряхнулся. — Ах ты! — Стив стер пену с лица. И сообразил, что в ванной только одно большое полотенце, а волка надо вытереть. Иначе он заберется на диван и придется спать на мокром. — Так, хватит хулиганить. Дай я тебя сполосну. Смывать шампунь пришлось долго. Очень долго. Хорошо, что горячая вода здесь не кончалась. Стив тщательно смыл пену, ероша шерсть, чтобы проверить, не осталось ли где чего, потом на всякий случай ополоснул Фьюри еще раз, отжал воду руками и вытер волка полотенцем. Тот радостно отряхнулся снова и выпрыгнул из ванны. Стив ополоснул ее и шагнул сам. Ванная комната была уже настолько мокрой, что задергивать шторку в маяках и штурвалах не было никакого смысла. Стив быстро вымылся, пока Фьюри вылизывался, сидя рядом, вытерся, как смог, маленьким полотенцем и шагнул на наполовину занятый волком коврик. — Стирка, ужин и сон, — объявил он. — И выяснить у Наташи, почему Chelyabinsk хуже Москвы.