Пираты Карибского моря: Джек Воробей и загадки Хогвартса

Ногу Свело - В темноте

Большой Зал Хогвартса. Завтрак. Капитан Джек Воробей не был раздражительным человеком. О нет, он был добрым, понимающим, ответственным, замечательным, скромным – каким угодно, но не раздражительным. Во всяком случае, если бы кто-то спросил капитана об этом, он бы ответил именно так. Кому, как не ему, знать? Раздражительным он не был. Но скоро мог стать. Эта уверенность объяснялась просто – Джека погрузили в абсолютно ужасную среду, полную стрессов, конфликтов, испытаний, волнений, панических атак и ностальгических приступов. Его отправили в школу. Его начинали раздражать профессора, мешающие выспаться на лекциях, юные волшебники – своей безграничной глупостью. Из их числа, впрочем, выбивалась цыпа, которая начинала раздражать капитана своим всезнайством, и мистер Финниган, который начинал раздражать тем, что был в 10 раз лучше последнего канонира из команды Джека – а ведь обалдую всего 11 лет! Профессор Квиррелл начинал раздражать своим «за-за-заиканием», от которого бедный Джек скоро сам начнет заикаться, профессор МакГонагалл – своими вечными (впрочем, правдивыми, но презумпцию невиновности никто не отменял) подозрениями, привидения – тем, что Джек постоянно на них натыкался и вопил от испуга так сильно, что окружающие (в том числе сами привидения) хватались за сердце и бегали к мадам Помфри за успокоительной настойкой. Мадам Помфри начинала раздражать Джека тем, что ходила по пятам и уговаривала хлебнуть этой самой настойки, раз он так боится привидений. Капитан Воробей лишь отмахивался и каждый раз делал глоток рома – для храбрости. Снять стресс, так сказать. Всего глоток. На каждый стресс. Но стресса было много, поэтому капитан Воробей постоянно находился в состоянии лёгкого подпития. Единственным, кто не начинал раздражать Джека, был бородатый кошмар в фиолетовой мантии. И то только потому, что он взбесил капитана уже давно – окончательно и бесповоротно. Это было неизбежно – судьба, если хотите, злой рок (капитан Воробей придерживался версии проклятия, но это детали), это было так же неизбежно, как то, что Элизабет выберет Уильяма, как то, что Барбосса устроит подлый бунт, как то, что Джек поскользнётся на выпавшем глазу Раджетти и нечаянно прострелит левую ягодицу старине Гиббсу. В глубине души капитану Воробью было до сих пор стыдно за этот случай. Старина Гиббс регулярно хромал на левую ногу, если близился шторм. Воспоминания о прошлом, полном моря, Жемчужины, пиратов и простреленных ягодиц привели к непоправимому. К стрессу. А стресс надо было запить глоточком рома, что капитан успешно реализовывал на завтраке в Большом Зале. На глазах у всей школы. Да будут благословенны те, кто шьёт школьным мантиям широкие рукава. «Звучит как тост!» И лёгким движением локтя (как у заправского алкоголика) кубок с «тыквенным соком» опрокинулся в недра желудка английского мореплавателя. Залпом. Взгляд профессора МакГонагалл приобрёл возмущённо-подозрительный оттенок. «Какой стресс, господи боже» И Джек вновь глотнул из кубка. Не так выразительно, как в предыдущий раз, конечно, но конспирацию никто не отменял. «Просто такой стресс кругом, такой стресс…» Капитан Джек Воробей даже не предполагал, какой стресс ожидает его впереди. *** Кабинет Альбуса Дамблдора. - Моё почтение, капитан Воробей. - Драсте. - Вы, верно, удивлены, что я вас пригласил в свой кабинет? Взгляд Джека, развалившегося в кресле, полный смертельного равнодушия и хронического недосыпа, был самым красноречивым ответом. Директор храбро предпринял ещё одну попытку. - Тогда вы, вероятно, задаётесь вопросом, зачем я вас пригласил? Судя по лицу капитана, он действительно задавался вопросом. Но немного не тем. Точнее, не теми. «Где мой ром?» «Пресвятая Дева Мария, за что мне все эти муки?» «Неужели он правда думает, что такая борода – это красиво?» «Когда же сдохнет феникс?» «И где мой ром?» Директор решил сжалиться над бедным пиратом. - Вы, кажется, просили, чтобы я вернул вам вашу вещь, - Альбус внимательно следил за реакцией Джека. – Шляпу, если точнее. Капитан Воробей мгновенно встрепенулся, как нюхнувшая пороху бешеная сова, и едва не опрокинул кресло, в котором сидел, чуть не доведя престарелого Фоукса до инфаркта. - Где она? – капитан сверлил директора алчущим взором. Жестом фокусника Альбус достал треуголку из-под стола. Джек радостно потянулся к заветной шляпе ручонками. - Прежде чем вы получите свою вещь, я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали. В знак благодарности, так сказать, - и директор хитро и довольно улыбнулся, наблюдая за капитаном, что изогнулся над столом в немыслимой позе, пытаясь заграбастать законное имущество. Левая рука Джека, запутавшаяся в бороде директора, нисколько не смущала последнего. Равно как и Джека не смущал тот факт, что он дышит ромовым перегаром Дамблдору в лицо. - Не тяните, Альбус. - Я хочу, чтобы вы следили за профессором Квирреллом. - Я не извращенец, так что даже не просите. - Я вынужден настаивать, капитан Воробей. - Что значит «следили»? Вы что, сами не можете? - Не могу. - Почему? - Потому что. - Как исчерпывающе! Как, по-вашему, я смогу это сделать? Я, если вы не забыли, всего лишь студент – мне необходимо торчать на занятиях. - Вы могли бы делать это после занятий. - Меня же поймает этот ваш беззубый старикан с кошкой. - Его зовут мистер Филч. - Мне, господин директор, абсолютно без разницы. Не вижу ни причин, ни возможностей следить за взрослым человеком. Профессором. Волшебником. Заикой. - Это не очень тактично, капитан Воробей – оскорблять человека из-за дефекта речи. - А, то есть следить за ним – это просто верх такта? Да вы просто образец нравственности. - Вы мне льстите, господин Воробей. - Ни капельки. Это был сарказм. - Я понял. Не беспокойтесь, вас никто не увидит. Я дам вам один волшебный артефакт, с помощью которого вы сможете стать невидимым. Директор, поднявшись, обошёл стол и встал рядом с выпрямившемся Джеком, полным скептицизма. Развернув странный свёрток со странной текучей тканью, Альбус накинул её на капитана и подвёл того к зеркалу. В котором отражался бессовестный бородатый шантажист и Джек. Точнее, только его голова. Тело капитана, как и его спокойствие, исчезло. Капитан Воробей громко и истошно завопил. Фоукс, не выдержав накала страстей, с громким хлопком воспламенился. Джек, увидев долгожданное действо, завопил ещё громче. Альбус безуспешно пытался успокоить капитана, который испытывал смешанные чувства панического ужаса, жалости к птице и восторга от зрелища. Ор капитана Воробья слегка затруднял тот факт, что помещение наполнилось запахом дыма и палёных перьев. Но каждый случайный взгляд на мало-мальски отражающую поверхность (тем паче на зеркало) порождал новые крики из глубины лёгких бравого английского мореплавателя. В какой-то момент крики Джека и увещевания Альбуса прервались слабым клёкотом. Повисла напряжённая тишина. Пират и волшебник одновременно повернулись к клетке феникса. Из кучи пепла выполз, кашляя и фыркая, юный птенец. Голый, лысый, мерзкий. «Кругом. Сплошной. Стресс» И капитан Джек Воробей свалился в обморок.