Бритва Оккама

Песня к главе: Немного Нервно - Ты и Твои женщины https://music.yandex.ru/album/2385834/track/20892159 Следующее утро кардинально отличалось от предыдущих. Проснувшись от неясного грохота, с трудом разлепив глаза, я увидела лихорадочно бегающего по номеру Джареда, явно куда-то опаздывающего. Заметив, что я проснулась, мужчина подошел к кровати, невнятно чмокнул куда-то в районе подбородка. — Поужинаем где-нибудь? — на ходу поинтересовался Лето, хватая с тумбочки телефон, и был таков. Встряхнув головой, я огляделась, понимая, что впервые за все время наших так называемых отношений он никуда не свалил по утру. По номеру были хаотично разбросаны вещи, на журнальном столике сиротливо мигал ноутбук, словно моля о зарядке. И хотя причин радоваться вообще-то не было, счастливо захохотав, я откинулась на белоснежные подушки. Хорошее настроение продержалось примерно до обеда. Ограничившись заказанным в номер кофе, я лениво ползала по новостным лентам, случайно наткнувшись на свежевыложенные фотки Джареда в сопровождении тощей блондинки. Это было не самым приятным открытием, но движимая собственным любопытством, которое, как известно, и кошку сгубило, я окунулась в детальное изучение досуга мужчины, которого уж очень хотела считать своим. Не знаю, по какой причине я не снизошла до подобного раньше – но видит бог, и не стоило. Бесконечная череда девиц модельной внешности (и принадлежности) вгоняла в тоску, одновременно застилая глаза волной праведной злости. По всему получалось, что я с ним как бы встречаюсь, а он со мной как бы спит, время от времени. Не то, чтобы эта правда стала для меня откровением, но все равно было очень обидно. С трудом заглушив бушующие гормоны, я обратилась к голосу разума, утверждавшего, что вообще-то я даже не имею права что-то ему предъявить. Только выставлю себя истеричкой – и незамедлительно буду выставлена за порог. За порог вообще-то хотелось уйти отчаянно и без посторонней помощи, оставив его одного хоть раз в тишине и пустоте гостиничного номера, но я прекрасно понимала, что ничего этим не добьюсь, вряд ли он бросится на поиски свалившей любовницы, сломя голову. До сих пор не понимаю, как решилась тогда на это преступление против собственной гордости, но я решила молча остаться, подобно мантре твердя себе раз за разом, что они-то там, а ты здесь, а это что-нибудь да значит. Моей проблемой на тот момент являлась собственная неспособность дать ответ на вопрос о предполагаемом исходе этих отношений. Она же стала моим спасением, ибо не найдя ответа ни на один из вопросов, я предпочла просто плыть по течению, не задумываясь о будущем. В общем, я решила, что ужин – вообще-то неплохой вариант совместного вечернего досуга, а последующая ночь укрепит расшатанные нервы получше хорошенького скандала. Ближе к вечеру Джаред написал, что ужин придется отменить, так как у него появились неотложные дела. Сверившись с соц сетями, я удостоверилась, что неотложными делами являлся очередной светский раут. Эта информация послужила последней каплей, перевесившей чашу весов не в пользу здравомыслия. Злорадно потирая ручки, уязвленное самолюбие требовало незамедлительной мести, и недолго думая, я вызвонила парижского друга и отправилась собираться. Вечер на удивление был приятным, я ужасно соскучилась по Майку, а он накопил кучу забавных историй, которыми щедро со мной делился. Подвывая от смеха, повиснув на руке приятеля, я наконец увидела их. Джареда, свет его, Лето, купавшегося в лучах софитов и восхищенных взглядах окружающей его толпы, и тощую девочку-блондинку с недавних фотографий, неловко жавшуюся к звезде, но пугливо избегающую повышенного внимания окружающих. Ехидно улыбаясь, я послала Джареду воздушный поцелуй, зная, что моего жеста никто не заметит. Его нахмуренные брови были на тот момент лучшей наградой. Ночевать я уехала к тому же Майку, благо так и не разобранный чемодан мы закинули в его квартиру еще до начала вечеринки. Зная, как взбесится Лето, я внутренне дрожала подобно осиновому листу, ни на секунду не забывая о вероятном возмездии, но пара бокалов виски с легкостью помогали отпустить душевные переживания. В конце концов, для того, чтобы воплотить в жизнь дьявольские планы, ему еще нужно было до меня добраться. Спустя пару недель, хмуро листая уже ставшую почти родной светскую хронику, я кляла себя последними словами. Вопреки ожиданиям, Джаред и не думал раскаиваться, все также выгуливая непонятных мне баб, к тому же восприняв мое исчезновение с поистине буддийским спокойствием, то есть никак. Не было ни гневных сообщений, ни кучи пропущенных вызовов – вообще ничего. Проверяя телефон по пятнадцать раз в час, я чувствовала себя просто невероятной дурой, с трудом подавляя ставшее навязчивым желание вернуться, умоляя пустить обратно. Поэтому внезапное после стольких дней тишины сообщение явилось полной неожиданностью. «Предложение поужинать все еще в силе, жду тебя через час в Joel Robuchon» Нервно икнув, не переставая гадать, как он смог безошибочно меня выследить в импровизированном туре по лазурному берегу, куда я отправилась за компанию с Майком и его университетскими друзьями, я только и смогла отправить ему уведомление о собственном согласии, рысью бросившись собираться. Изголодавшееся тело вкупе с бурлящими эмоциями не оставили мне выбора, и в здание ресторана я входила во всеоружии. То есть в коротком платье и без трусов. Вечер проходил на удивление буднично. Джаред снял отдельную кабинку, закрывающую нас ширмой от взглядов других посетителей, но вел себя вполне дружелюбно, пересказывая события прошедших недель, интересуясь моими делами, ничто не выдавало в нем того обезумевшего собственника, однажды привязавшего меня к кровати в одном из пекинских отелей. Пока, не подавая виду, он не скользнул рукой под платье, как раз в разгар беседы с местным сомелье. — Так что ты предпочтешь, Ева, — лишь вопросительно изогнув бровь, поняв, что на мне нет белья, поинтересовался Лето. — Что-то легкое, ненапряжное, вроде молодого фруктового вина, - тонкие пальцы неторопливо обводили клитор, мешая сосредоточиться, — Или потяжелее, например вот это красное, с долгим тягучим послевкусием? – он ввел в меня сразу два пальца, заставляя прикусить губу, — Или что-то покрепче, вроде того крепленого? Насколько я помню, в нем отлично сочетаются наигранная легкость с прекрасным букетом пряных прованских трав? — он не отрывал от меня взгляда, безмолвно смеясь. — Я положусь на ваш выбор, мистер Лето, — выдавила я, изо всех сил стараясь казаться спокойной. — В таком случае, мы, пожалуй, остановимся на последнем варианте, — обворожительно улыбнулся мужчина, не прекращая потрахивать меня пальцами. Официант принес бутылку, разливая напиток по бокалам, а я боялась поднять взгляд, чувствуя себя той самой пятиклассницей, только по негромкому стуку удаляющихся шагов понимая, что мы наконец остались вдвоем. Джаред протянул мне бокал, и, только удостоверившись, что я держу его достаточно крепко, отпустил тонкую ножку, потянувшись за своим. — Ну что, за встречу? — ухмыльнулся мужчина, легко чокаясь, не прекращая сладкую пытку. — Джаред, что ты творишь? — не выдержала я, нетерпеливо ерзая на неудобном диване. — А ты? — внезапно зло ответил мужчина. — Если уж тебя, моя милая, накрыл приступ невнятной ревности, не проще ли было обсудить это со мной? Нет? — голубые глаза смотрели на меня с возрастающим осуждением, он даже руку убрал, несмотря на невербальные протесты. — Но нет, гораздо проще съебаться, гордо задрав свою пустую голову! Это же так по-взрослому разумно. — Прекрасное лицо исказилось в ехидной гримасе, а я тысячный раз пожалела о своем необдуманном спонтанном поступке. — Джей, послушай, — я все пыталась подобрать слова, хоть как-то оправдывающие импульсивное поведение. — Ой, оставь, — Лето нетерпеливо отмахнулся. — Пей. И поехали отсюда. Несмотря на вернувшийся шутливый тон, я прекрасно понимала, что это лишь затишье перед бурей. Буря наступила позже в номере, когда он, едва переступив порог, заставил грубо отсосать, удерживая затылок, не давая отстраниться, он с неизменной ухмылкой наблюдал за моими попытками вдохнуть хоть каплю живительного кислорода, спокойно наблюдая, как истеричные слезы, смешавшись с тушью, стекают по подбородку, помечая нестираемыми пятнами легкий шелк платья. Наигравшись, он развернул меня на сто восемьдесят градусов, без предупреждения входя, вколачиваясь до дрожи в мышцах, сжимая пытающиеся препятствовать руки до багровых синяков, безумно хохоча в ответ безудержным рыданиям. Впервые я кричала не от наслаждения, а от всепоглощающей физической боли, причиняя которую, он словно вымещал всю скопившуюся обиду. Рыдая в душе, я внезапно поняла, что изначально выбрала неправильный путь – этому человеку глубоко насрать на любые закидоны, с ним абсолютно бесполезно играть в психологические игры, все равно переиграет, причем на любом поле. Джаред прекрасно знает, как перекроить ситуацию под себя, доходчиво объясняя собственную позицию, что он только что как раз наглядно продемонстрировал, выбрав для этого безусловно не самый гуманный способ, оказавшийся, впрочем, весьма действенным. В тот вечер я поняла, что если хочу занимать какое-то место в его жизни – а я хочу – мне придется со многим мирится, бесконечно идя ему навстречу, в слепой надежде веря, что однажды он сможет оценить это по достоинству. Поэтому я не стала, истерично натягивая на себя первые попавшиеся шмотки, убегать, обвиняя его во всех смертных, а просто легла рядом, робко залезая под одеяло, боясь даже коснуться лежавшего рядом мужчины. Властно притянувшие к жилистому торсу руки были самым верным подтверждением правильности принятого решения. Утром я проснулась, придавливаемая непривычной тяжестью его тела – и с того момента начался новый виток нашей истории. Следуя понятной только ему логике, он внезапно подпустил меня ближе. Понятия не имею, за что вдруг удостоилась подобной чести, но предполагаю, что он все же чувствовал себя немного виноватым за произошедшее накануне. С другой стороны, столь резкая смена линии поведения с тем же успехом могла быть частью социального эксперимента, единолично проводимого господином Лето, давно привыкшим играть не только перед камерами, но вообще везде. Признаюсь, тогда меня мало волновали причины, ведь результат настойчиво туманил запутавшийся разум. Неожиданно я узнала нежного, почти ручного Джареда, доверчиво прижимающегося, открытого и откровенного. Мы провели весь день, не вылезая из кровати, заказывая в номер вкусняхи, разговаривая и занимаясь сексом. Я смотрела прямо в эти сияющие глаза – и не видела даже тени человека, еще вчера пытавшегося уничтожить меня физически и морально. В искреннем заразительном смехе невозможно было определить ни одной ноты еще недавно бурлящего безумия. Я не хотела ему верить, просто по-другому не получалось, и я, окончательно отринув здравый смысл, решила хотя бы на один день впустить в себя это ощущение безразмерного искрящегося счастья. Сказка закончилась с выходными, а дальше снова начались модели, поклонницы и наши сумбурные встречи. Его концерты, его интервью и бесполезные попытки кого-то из родных достучаться до меня. Я понимала, что отец в курсе, скорее всего прикрывая нас и не выпуская в прессу провокационных снимков, он будто молчаливо не одобрял происходящее, позволяя мне принять окончательное решение. Я понимала, что в курсе Денис, обрывающий мой телефон, на звонки которого мне так и не хватило духа ответить. Я понимала, что даже пофигистка Алиса уже готова забить тревогу, кажется не веря ни единому сказанному в трубку слову. Мне вдруг стало как-то совершенно все равно, меня не терзала совесть, не упрекала гордость и даже не душила ревность. Последнему возможно поспособствовал тот факт, что виделись мы действительно часто, пару раз он даже приезжал сам, если оказывался в соседнем городе. Я снова вплотную занялась поиском художников на узких улицах европейских столиц, взахлеб рассказывая ему о концепции будущей выставки в галерее. Случайно обнаружив, что Джаред обладает чудесным художественным вкусом, я отправляла ему особенно хорошие работы, искренне интересуясь его мнением. В свою очередь, он делился собственными творческими планами, предложениями о возможных ролях в кино, просто какими-то историями из жизни. Мы даже привыкли просыпаться по утрам, иногда валяясь в кровати минут по сорок после пробуждения, принимая вместе душ, выучив наизусть, кто что предпочитает на завтрак. На тот момент меня абсолютно ничего не смущало. Не смущали его интрижки, которые вроде как для пиара, не смущало его нежелание знакомить меня с братом или с друзьями, вообще вся эта наигранная загадочность казалась абсолютно естественной. Пожалуй, даже романтичной, в духе средневекового романа о рыцарях и их прекрасных дамах. Я продолжала раз за разом терять себя в нем, так привычно утыкающимся носом в мой живот мужчине, долгими ночами рассказывающего свои невероятные истории, растянувшись поперек кровати. Он так умело играл на моих эмоциях, что подобно героине Кэррола я продолжала лететь в нору, окончательно обезумев от бурлящих эмоций.