Бритва Оккама

Музыка к главе: Немного Нервно - Маленькая смерть Мария Чайковская - Мы не встретимся больше Мария Чайковская - Целуй меня Элизиум - Все и ничего Стремительно приближался декабрь, повсеместно окутывая Европу еловыми венкам и красными лентами. Легкий рождественский дух, казалось, пропитывал собой насквозь, заставляя то и дело мечтательно улыбаться, смеясь подобно беззаботному ребенку. Мы же приближались к довольно неоднозначному рубежу в полгода знакомства, так и не вписав собственные отношения в какие бы то ни было рамки. Прошло почти два месяца с той встречи в Ницце, и я с удивлением понимала, что, несмотря на абсолютную неопределенность, мы научились весьма неплохо сосуществовать. Нет, мы не витали в облаках, с обожанием заглядывая друг другу в глаза, просто появилась так недостающая поначалу легкость, пожалуй, это слово лучше других определяет то, что мы чувствовали, находясь вместе. Было легко смеяться, легко общаться, легко подстраиваться под забитые графики. Даже ругаться стало как-то проще, в нас внезапно проснулась пара дотошных дипломатов, сводивших любую сложную ситуацию к ее детальному обсуждению. Я совершенно не понимала его отношения к себе. Временами Джаред будто превращался в глыбу льда, такого вот всего из себя альфа-самца, которому абсолютно нет никакого дела до жалких людишек, тщетно пытающихся добиться его внимания. В такие моменты мне казалось, что уйди я – он даже не заметит, а если и заметит, то равнодушно пожмет плечами, даже не удосужившись оглянуться вслед. Временами он злился, меча голубыми глазами молнии, разящие всегда безотказно. Такого Лето я, признаться, побаивалась, довольно быстро научившись просто-напросто его не доводить. Иногда же Джей наоборот удивлял непосредственной порывистостью, открытостью. В такие моменты он был похож на человека, внезапно забывшего заковаться в привычную броню. Этого шаловливого голубоглазого мальчишку хотелось обнимать бесконечно долго, защищая от окружающего мира. Впрочем, чаще всего передо мной был именно тот Джаред Лето, который целую вечность назад так нагло пометил меня чужой красной помадой. Наши стихийно продолжающиеся встречи были похожи на ебучие американские горки, в которых, только успев порадоваться какому-то прогрессу, я неизменно ухала в саму пропасть. Не раз и не два я пыталась поднять тему наших отношений, но он, профессиональный пересмешник, неизменно сводил разговоры на нет, отвлекая меня жадными губами и наглыми руками. Впрочем, как я полагаю, он считал, что нет нужды проговаривать все еще раз. Как в той известной байке – если что-то изменится, я тебе сообщу. Формат нашего общения был определен в самом начале, вот только глупое влюбленное сердце продолжало надеяться, что именно со мной он наконец изменится, надеяться, что гребаный Кай все же оттает – вот только я не учитывала, что живем мы все же в реальной жизни. Джаред, подобно не наигравшемуся ребенку, продолжал выстраивать собственные сценарии, то подпуская меня непозволительно близко, то пропадая на дни и даже недели. Мне казалось, что за проведенное вместе время я достаточно его изучила, но Лето все равно оставался человеком, полным сюрпризов, преподносимых порой в самой неподходящей манере. Но однажды ему все же удалось выбить меня из привычной колеи. Я не особо удивилась, когда он ворвался в мой номер солнечным миланским утром, прямо в верхней одежде падая на незаправленную кровать. — И тебе здравствуй, — изо всех сил пряча улыбку, пробурчала я, запахиваясь в легкий халат. Пожалуй, оставлять окно открытым на всю ночь было не самым лучшим решением, даже учитывая мягкий итальянский климат. — Этингер, отменяй все свои дела на этой неделе, — безапелляционным тоном сказал мужчина, лукаво глядя на меня из-под спадающего на глаза капюшона. Удивленно изогнув бровь, я медленно закрыла окно и улеглась рядом с ним. — С какой стати? — вопрос прозвучал грубовато, и в попытке реабилитироваться я легко поцеловала его в висок, стирая уже наметившуюся на лбу недовольную морщинку. — У нас выдалось несколько выходных, и мне показалось, что ты будешь не против провести их со мной, — недовольно протянул Джаред, переворачиваясь на бок. — Но если ты так занята, я, конечно, найду себе другую компанию. Если бы не его полушутливый тон и наглая рука, медленно развязывающая затянутый шелковый пояс, я бы напряглась. Теперь же оставалось лишь недоуменно хлопать глазами. Джаред явно пребывал в моем любимом игривом настроении, но завуалированная серьезность его предложения несколько обескураживала. — Ну так что? — он поднял на меня вопросительный взгляд. — Мистер Лето, я даже и не знаю, — включившись в игру, я задумчиво прикусила губу. — Надо свериться с ежедневником, возможно, удастся выкроить пару дней. — Выпорю, — беззлобно подытожил он, с сожалением запахивая халат обратно. — Давай, рысью в душ, а я пока закажу завтрак. Через час выдвигаемся. — Ну конечно, у нас же все всегда решает суровый мистер-не-смей-перечить. Впрочем, перечить я и правда не посмела. Поехали мы – кто бы мог подумать – на горнолыжный курорт в Альпах, где провели замечательные пять дней. Восхитительной красоты природа, яркий дух праздника и такое желанное уединение, тщательно охраняемое ценящей свою репутацию администрацией фешенебельного отеля сделали этот отдых действительно незабываемым. Джареду даже удалось поставить меня на лыжи, чего раньше не получалось ни у кого. Болтаясь с отцом в его разноплановых поездках, я всегда отсиживалась в уютных барах, прилегающих непосредственно к склонам, так и не рискнув ни разу присоединиться к любителям зимнего спорта. Но ведь я была бы не я, если бы не попыталась испортить все в один момент. Мы как раз вернулись в номер после ужина, когда пара бокалов игристого вина в моей голове решила, что настало самое время задать мучавший их вопрос. — Почему ты привез меня сюда?— как я не старалась скрыть собственное волнение, в голосе все равно промелькнула легкая дрожь. Джаред поднял на меня недовольный взгляд, оторвавшись от экрана телефона. — А почему я не должен был везти тебя сюда? — секунду подумав, он ответил вопросом на вопрос, а я поняла, что как ни пытайся – все равно ничего от него не добьюсь. Это не мужчина, а какой-то ящик Пандоры. — Просто наши с тобой отношения, — тем не менее предприняла я еще одну попытку, — Довольно неопределенные, и я пытаюсь понять, стоит ли расценивать данную поездку, как нечто... — я запнулась, встретив его насмешливый взгляд. — Иными словами, ты сейчас не очень умело пытаешься выпытать, что я к тебе… чувствую? — Джаред как-то очень нехорошо прищурился, прокручивая в тонких пальцах телефон и укладывая его на прикроватную тумбочку. — И какого же ответа ты ждешь? — он цинично усмехнулся. Я будто проглотила язык, не в силах выдавить из себя хоть слово. Это была опасная тема, способная в один момент перечеркнуть все, что происходило между нами. Джареду не нужны отношения, плевать он хотел на какие-то там эмоции и чувства, способные по его словам только лишь причинять боль. В этом был весь он, и до недавних пор меня вполне устраивало наше вполне дружеское общение, помноженное на крышесносный секс. — Ева? — он все еще выжидающе смотрел мне в глаза. Тяжело вздохнув, я подошла ближе, разворачиваясь к нему спиной и убирая волосы в немой просьбе расстегнуть платье. Каков бы ни был его ответ на все незаданные мной вопросы, я не готова сейчас его услышать, и Джаред это прекрасно понимал. Финальным аккордом этой неоднозначной поездки послужило наше возвращение в Милан. Как оказалось, у группы поджимали сроки, и они дружно отправлялись в следующий город, а я в свою очередь срочно улетала в Пекин на подписание договора. В связи с этим прекрасным стечением обстоятельств мы все встретились в зале ожидания. Натолкнувшись на самом входе на Шеннона Лето, я было начала подбирать слова, но Джаред все решил за нас всех, мгновенно отпуская мою руку и уводя брата подальше, даже не оглянувшись. Их уже давно и след простыл, а я продолжала стоять на одном месте, чувствуя себя последней оплеванной шлюхой. Перед глазами до сих пор стоял презрительно-глумливый взгляд старшего из Лето. Не знаю, как мне раньше удавалось игнорировать подобное пренебрежение, но именно в тот момент в груди недовольной жабой наконец зашевелилось самолюбие, неуклонно переводя нас обоих в следующую стадии взаимонеотношений. Впервые я покидала Джареда с такой тяжелой, щемящей грустью, понимая, что по возвращению все неизбежно поменяется. Кажется, что-то во мне безнадежно сломалось, прорывая плотину, через которую полезли наружу все так тщательно скрываемые в течение последних месяцев эмоции. Я никогда не была терпеливой домашней девочкой, и сейчас вышедшая наконец из-под контроля обида саднила горло, щедро подпитываемая уязвленной гордостью. Нещадно хотелось, не стесняясь в выражениях, проорать ему в лицо, какой же он все-таки мудак, проклятый манипулятор, не способный на эмоции сильнее похоти, не умеющий не только любить, но и принимать чужую любовь. Безусловно, все это усугублялось еще и тем, что за две недели в Китае я не получила от него ни строчки. Масла в огонь подлил еще и Денис, наконец добравшийся до меня со своими нравоучениями. В общем, к моменту возвращения меня накрыло по полной, и в самолет я садилась с твердым намерением выяснить наконец отношения с Джаредом, расставив все точки над i. О том, что я буду делать с полученной информацией, я как-то не думала. Мне до последнего не хотелось расставаться с наивной верой в то, что у нас все еще может получиться, просто нужно подождать и потерпеть. Чего лукавить, подобно капризному ребенку, я хотела получить его всего. А в первую очередь я хотела его любви. К сожалению, где-то над океаном этот мыльный пузырь окончательно лопнул, не выдержав бесконечного давления, липкой пеной стекая по коже, обжигая ее подобно серной кислоте. Этот декабрь в Лондоне выдался на удивление теплым, но оттого не менее промозглым. Закинув вещи в отель, я вызвонила Алису, обещавшую провести меня на самую отвязную тусовку (в английско-джентльменском духе, конечно). Сидя за барной стойкой, подруга быстро охмелела, и, оставив попытки выудить из меня какую-то информацию, наконец отправилась отплясывать твист. Я же вливала в горло виски, не чувствуя ни вкуса, ни градуса, пыталась заглушить все нарастающую горечь, стремительно захватывающую все рецепторы. Это был конец, самый болезненный из безысходных. Я все еще его любила, но внезапно очнувшееся из небытия чувство самоуважения не оставляло никакого выхода. Я все еще его хотела, как обезумевшая мартовская кошка, но восставшая гордость доводила это желание до абсурда, вызывая только отвращение при единой мысли – между прочим, отвращение самого низкого толка. К самой себе. Я ушла по-английски (вот ирония!), но не думаю, что Алиса хоть сколько-нибудь на меня за это обиделась. Мы знаем друг друга столько лет, что ей уже давно не нужно знать причин моего состояния, достаточно только заглянуть в глаза, чтобы понять – Ева в полной жопе. И я очень сомневаюсь, что, проснувшись поутру, она первым делом ринется меня спасать. Я гуляла по заснеженному Лондону непозволительно долго, впервые в жизни встретив рассвет на набережной замерзшей Темзы, словно пытаясь отсрочить момент нашей встречи, приняв решение, но все равно боясь пройти эту точку невозврата. Подставляя лицо под мягкий снег, я чуть ли не впервые в жизни ни о чем не думала. Думать вообще было больно, как и анализировать собственное состояние. Проклятое дежавю накрывало с головой, когда я в очередной – в последний! – раз стучала в дверь гостиничного номера. Да, рассвет уже давно прошел, на часах было около десяти утра, но все же на пороге я увидела того же заспанного мужчину, одним лишь тяжким вздохом позволяющего мне пройти внутрь. — Джаред, я ухожу, — твердо сказа я, ловя недоумевающий взгляд мужчины. — И ради этого стоило долбить с полчаса? — он иронично изогнул бровь, не до конца проснувшись. Внезапно меня накрыло волной безудержной нежности к этому человеку, захотелось повиснуть на его шее, рыдая взахлеб, захотелось бесконечно покрывать поцелуями каждый миллиметр его тела. Хотелось упасть на пол и выть от плещущего через край чувства безысходности. Вместо всего этого я сделала шаг назад, отходя к окну. — Ты не понял. Я ухожу, совсем, — я перевела дыхание, выпалив самые тяжелые слова. — Понимаешь, Джей, я сглупила, пошла на поводу у эмоций, как распоследняя дура, — я судорожно всхлипнула, хотя обещала себе держаться до конца. Он дернулся в мою сторону, словно в попытке прижать, обнять, избавляя от всей переполняющей сознание боли. — Я люблю тебя, Джаред Лето, — эти слова буквально пригвоздили его к полу. — Люблю, и, пожалуй, всегда буду любить, каким бы засранцем ты не был. — Ева, не нужно… — прошептал он одними губами, не в силах добавить что-то еще. Конечно, эта сфера вне его юрисдикции, я всегда это знала. — Джей, отпусти меня. Пожалуйста, эти отношения меня убивают, — я чувствовала, как холодные скупые слезы катятся по щеками. — Я понимаю, что тебе насрать – да и бог с ним – живи дальше, сама виновата, — я зажмурилась, окончательно сдавшись эмоциями, уже не в состоянии сдерживать судорожные всхлипывания. Джаред стремительно подлетел, сжимая в объятиях, целуя в висок. Я чувствовала, его тоже колотило, даже возможно сильнее меня. Но он продолжал упорно молчать, сжимая мое тело до синяков. — Джей, — я попыталась мягко отстраниться, упираясь ладонями в его грудь. Он лишь замотал головой, прижимая еще ближе, пряча лицо в моих растрепанных волосах, до сих пор пахнущих холодным лондонским ветром. – Мне нужно идти. — Не уходи, — еле слышно прошептал он срывающимся шепотом. — Пожалуйста, не уходи. — Я была готова бороться за тебя, милый, до последнего, — я ведь и правда не верила ни единому слову, отталкивая его на расстояние вытянутой руки. – С кем угодно, но только не с тобой самим. Я в последний раз легко коснулась его губ, чтобы, не оборачиваясь, навсегда уйти из жизни невероятного человека с арктически ледяными глазами, чьей ложью и похотью я жила последние полгода. Человека, не сделавшего ничего, чтобы стать частью моей жизни – и не сделавшего ничего, чтобы удержать в своей. Я давно ему не верила, но продолжала им восхищаться. Я летела на его свет, подобно мотыльку, позволяя растаптывать себя раз за разом, подобно кошке, располагающей резервом в девять жизней. Вот только жизнь у меня была всего одна, и я совершенно точно понимала, что счастливой она может стать только без него.