***
Буквально через пару минут дверь дизайнерского кабинета отворилась, и через нее прошел человек в тщательно подогнанном притуленном светло-сером костюме в бежевую клетку с золотой ручкой в нагрудном кармане. Его черные волосы как всегда были уложены, пепельно-серые глаза, подчеркиваемые явно дизайнерской одеждой, смотрели прямо перед собой, а официальная белоснежная рубашка везде, где доставал взгляд, сияла кристальной чистотой. — Андреас. — Габриэль. Обязательная процедура приветствия была завершена небольшим кивком головы со стороны второго, первый же, на правах хозяина дома, продолжил холодно смотреть на прибывшего. — Чем я могу быть полезен такому важному члену управления культуры? — последнее слово светловолосый мужчина произнес слегка иронично. На самом деле, вся сеть ХеГов как раз таки носила название охраны мировой культуры и наследия, хотя их организация контролировала далеко не только свою сферу. Комéнно отодвинул стул, стоявший почти напротив кресла Габриэля, и стал внимательно оценивать взглядом каждую его вскользь пробежавшую эмоцию. Никто не предлагал ему присесть за стол, но и без этого тот вполне с этим справился. — Боюсь, это я могу оказаться полезным для вас, мсье Агрест. Из уважения к вашей деятельности, я прибыл предупредить вас о скором начале суда над вашим единственным сыном Адрианом и установления чистоты вашего рода на предмет магии. — О, как мило со стороны вашего департамента предупредить о таком заранее. Я польщен. — Не спешите обольщаться. Мы пытались связаться с вами на протяжении четырех дней. В чем была причина вашего отказа? — Работа. Что бы не происходило с моей семьей, я обязан думать о людях, которых снабжаю одеждой, — лицо Агресто застыло в равнодушной каменной маске, будто он не имел и в помине мысли о сыне, а читал какую-нибудь речь у надгробия троюродного прадеда. — Ваше трудолюбие похвально, но знаете ли в чем именно обвиняется ваш сын? Оба начальника, собравшиеся в этой комнате, держались с достоинством. Ни тот, ни другой не собирались сдавать позиции, правда у одного из них она была заведомо выигрышной. — Напомните, — чуть ли не выплюнул дизайнер, сцепляя длинные тонкие пальцы в замок. Он прямо-таки пылал надменностью. Андреас достал из кармана аккуратно сложенный листок формата А5 и положил его перед собеседником. — Вот весь список выдвинутых против него обвинений. Габриэль взял лист, неспешно развернул его и пробежался глазами по написанному: «1. Незаконное использование магии элемента; 2. Причастность к незаконным преступным организациям; 3. Умышленное проникновение на засекреченный объект; 4. Порча имущества; 5. Нарушение статьи УК ФР № 214* о незаконном освобождении военнопленных, заключенных по предоставлении неоспоримых доказательств их причастности к преступным группировкам; 6. Избиение человека; 7. Несоответствие нормам, обговариваемое исключительно во время судебного процесса.» Однако Агрест-старший остался невозмутим, позволив себе, правда, приподнять брови на последнем пункте. — Как отцу, мне следовало бы сказать, что мой ребенок безвинен и тут же начать спрашивать о доказательствах. Но меня больше волнует последний пункт. Что это за несоответствие? — По указу Омона вся данная информация засекречена и обговаривается исключительно во время судебного процесса, — твердо повторил уравнитель, словно зачитывая с листа. После его реплики безмолвное напряжение между собеседниками стало, казалось, еще сильнее. Губы Габриэля слегка дрогнули, будто он хотел что-то сказать, но тут же передумал. — Я не могу противоречить верховному управленцу культуры, — он как-то странно растягивал слова, а ХеГ почему-то ухмыльнулся краешком рта, — Но я имею право задавать вопросы по поводу не засекреченных пунктов. Почему вы полагаете, что Адриан — маг? Комéнно был готов к этому вопросу. — У нас имеются записи школьных камер видеонаблюдения и показание свидетеля, в отношении которого и была применена магия. Если вас интересуют другие пункты, сотрудники, работавшие на объекте в ту ночь могут подтвердить, что было совершено нападение. — Неужели ни один из этих самых сотрудников не смог дать отпор мальчишке? — мужчина усмехнулся, — Слухи — мощная вещь, Андреас. — Не сомневаюсь, — сухо согласился тот, — Как уже было написано, он действовал не в личном порядке, а в сговоре с преступниками. И уж о чем не беспокойтесь, так это о справедливости решения судей, — уравнитель был похож на змею, чуть ли не с ядом выговаривая слова. — Я не ослышался, вы сказали судей? — хозяин дома чуть сдвинул брови на переносице и придвинулся на доли миллиметров ближе. Это новшество ему было незнакомо. — Все верно, — серые глаза вновь излучали один лишь холод и пренебрежение общением, — Пострадавшая компания в частных случаях имеет право выставлять своих судей. И я буду одним из них. Прошу не опаздывать на заседание. — Как-то упустил его время, не напомните? — Через два дня, ровно в пять вечера в здании Главного Городского Суда. Слушание состоится независимо от того, удастся нам выяснить местоположение обвиняемого или нет. А теперь прошу меня извинить. Андреас Комéнно встал, отодвинув с едва слышным шумом стул и направился к выходу. — Так же я слышал, что сила магов была настолько велика, что ваши люди летали по небесам, полностью закованные в лед. Зная, что это всего лишь слухи и дату нападения, могу предположить, что жертв удалось избежать только чудом. Разве я не прав? Молодой начальник уже стоял у двери, спиной к Агресту, когда его настигли эти слова. — Заверяю вас, — каждое слово давалось ему с трудом и сопровождалось небольшой паузой. Видимо, дизайнер метко попадал в цель, когда затрагивал тему избиения ХеГов, — компетентность наших людей является главным показателем, а не какая-то удача, — последнее слово он откровенно выплюнул, на что Габриэль одними губами усмехнулся. На этом закончилась встреча самого влиятельного и опасного гражданина Парижа с, наверное, самым влиятельным и богатым, и уже через пару минут небесно-голубая блестящая машина, на которой гордо поблескивала надпись «Lamborghini Reventón», отъехала от особняка Агрестов.***
— Что? — С лица Маринетт уже успела сойти мечтательная улыбка, но ее рука так и осталась в воздухе в паре сантиметров от раны, которую она старательно промывала. — Что ты сказал? — Я знаю, что ты — маг воды, — терпеливо повторил Адриан, в свете маленького фонарика наблюдая за изменениями на лице девушки, в голове которой неистово начали крутиться шестеренки. Пока что это был набор из сумбурных мыслей, однако, если убрать кучу повторяющихся вопросов и обильное количество восклицательно-вопросительных знаков, то смысл оставался таким: «Что? Как он узнал? Он знает о Ледибаг? Если нет, то не все потеряно. Но он ведь может узнать?.. Так, Маринетт, надо как-то реагировать.» — Понимаю, это как-то неожиданно. Да и вообще, надо будет потом у Нино поинтересоваться, а то может и он какой-нибудь маг огня… — Стой, стой, стой.! Я — маг?! Шутишь? Я бы конечно очень хотела им быть, но ведь я… — девушка начала спешно что-то лепетать, но Агрест ее перебил. — Мари, успокойся, тебе не нужно пытаться меня переубедить. Я уверен. Можешь расслабиться, я никому не скажу, если ты этого захочешь, хоть и не совсем понимаю, зачем скрывать. Рот Дюпен-Чен закрылся, будто она забыла, что хотела сказать. В любом случае, она сама давно собиралась сделать этот выбор, но теперь он уже оказался сделан. Пусть и внезапно для нее самой. И не ею. Если уж на то пошло, то пусть лучше все думают, что она маг воды, чем Ледибаг. А в том, что все узнают, она не сомневалась. Хотя из первого впоследствии может вытечь второе… Так, пока что не надо об этом. — Но… Как? Откуда ты узнал? Адриан одарил ее какой-то снисходительно-грустной улыбкой, видимо совсем забыв про свою больную ногу. — Было много разных моментов. То, как Корнелий на тебя смотрел, как о тебе говорил. То, как хорошо ты сама выполняешь все упражнения, а я уверен, запомнить и повторить все в мельчайших деталях очень непросто, пока ты сам не «прочувствовал эту воду», — последнее он сказал немного саркастически, с явным намеком на их неудавшийся урок, — Да и к тому же твоя небольшая вчерашняя оговорка… и лед под моей ногой. Маринетт вздрогнула от его слов и, до этого угрюмо пялясь куда-то вниз, подняла глаза на лицо парня. Но в нем не было ни намека на гнев или осуждение. А она-то, дура, думала, что он не увидит ее небольшой выходки… И если раньше еще можно было что-то отрицать, то теперь уже сомнений не было, и если не он, то она окончательно добила эту часть своего секрета. Тяжелый вздох. Осталось лишь придумать, как объяснить ее молчание Алье… и как раз насчет объяснений. — Но… зачем тебе нужно было это скрывать, мы же все тут, как бы, не совсем чужие люди… — в его голосе очень явно читалась обида, что начало еще больше колебать нервы девушки. Чтож, полуправда лучше лжи. — Понимаешь, дело совсем не в вас… вы потрясающие, правда. Просто я боялась. Очень боялась, — до того, как он успел задать вопрос, относительно причин ее страхов, она добавила нечто, сродни удару под дых, — за свою семью. И за вас. Он в который раз отметил про себя, какой же искренне доброй и милой была сидящая перед ним темноволосая девочка. Именно милая маленькая девочка, между тем не боявшаяся взять ответственность за сохранность других на себя. Даже сейчас в ее потупленном взгляде чувствовалась непоколебимость, четкая уверенность того, что она делает и для кого. Да и слова о семье затронули его, ведь он уже успел забыть, что обычно между родителями и детьми есть взаимные забота и любовь. Из раздумий как одного, так и второго выдернул приглушенный расстоянием раскатистый треск. Мари вскочила на ноги, прислушавшись и застыв. Чуть больше полминуты стояла привычная лесу тишина: журчание воды, шорох листьев и чуть более сильные, чем раньше, порывы ветра. Это все не особо вызывало подозрения. Наконец, звук повторился, но чуть громче, а на кеду Агреста упала первая капля начинающегося дождя. За поздним вечером и отсутствием должного освещения, буря подкралась к ним абсолютно незаметно, даже не предупредив свой приход грозовыми облаками. Было все еще не достаточно холодно для снега, а вот усилившийся ветер заметно мешал. — Гроза скоро дойдет и до сюда, а мы на таком открытом месте. Лучше перебраться в тот сарай на верху, хоть какая-то крыша над головой, — Дюпен-Чен зябко повела плечами. — Наверное, ты права, — Адриан со вздохом оперся о стоящий рядом камень и попытался подняться, однако особым успехом его попытка не увенчалась. Разве что приглушенный стон вырвался из его груди. Маринетт поспешила подбежать к нему. Она посмотрела на намокший от дождя и крови кусочек бинта, который еще держала в руке, и, долго не раздумывая, разжала пальцы. Он больше не нужен. Тяжело сглотнув, она медленно сделала небольшой шажок в направлении наблюдавшего за ней Адриана и присела на корточки, мимолетом подняв на него взгляд и встретившись с его глазами, с интересом отражавшими равнодушный электрический свет. Ей надо было переступить себя, она должна была сделать это, но дрожь в руках выдавала ее волнение. Вот уже больше девяти (девяти!) лет она не занималась магией при ком-то, кроме почившего Корнелия Кодо. Не Ледибаг, а именно она, Маринетт Дюпен-Чен. Однако, раскачиваться дольше она не могла себе позволить. Ее альтер-эго не позволяло ей такой роскоши. Сжав руки, будто это могло придать ей уверенности, она на мгновение зажмурилась, после чего в ее глазах наконец заблестели огоньки решимости. Адриан заворожено на нее смотрел, стараясь не упустить ни единого движения, взгляда, эмоции. Таким легким и чарующе плавным движением руки она вытянула из ручья, чья кромка чуть ли не облизывала кеду Агреста, небольшую струйку, переливающуюся загадочным блеском и остановила ее движение у своей второй руки, которой она оттягивала ткань порванных штанов чуть выше колена. Адриан продолжал наблюдать за опытными, пусть и еще слегка колеблющимися движениями мага. Вот вода припала к его коже и он почувствовал, как оголенную плоть начало щипать. Потом жидкость обхватила его колено полностью, неспешно перетекая, словно она все еще была частью потока и каждая ее капелька, каждая молекула жила своей жизнью, поддерживаемая на весу лишь магией. «Как же это красиво… неописуемо». Даже сейчас, при слабом электрическом свете он не мог налюбоваться перекатывающейся жидкостью. Еще в детстве в тайне ото всех он мечтал оказаться магом воды. Именно воды. Он не знал тогда, ни как выглядит эта магия, ни уж тем более как ее использовать, но был уверен, что она невероятно красива. И вдруг вода начала сиять. Она, вне всякого сомнения, затмила луч фонаря, да и ее свечение было куда приятней глазу. Вроде бы, тот же самый светло-голубой цвет, но было в нем нечто завораживающее… Да, именно это слово подходило для описании магии воды в целом. Завораживающе. За всем этим зрелищем он не замечал ни сосредоточенного выражения лица его подруги, ни прошедшее пощипывание, сменившееся легким покалыванием, ни то, как удивительно быстро открытая рана начала зарастать слоями новой кожи… Восстановление не было полным. То ли магия уже не могла восполнить оставшиеся слоя два, в чем парень очень сомневался, то ли просто Маринетт отвлеклась на прогремевший совсем близко раскат грома, но заживление было прекращено. Когда вода опала с его колена, он вновь почувствовал легкую боль, но она была сравнима с той болью, когда ты, например, поранил палец о картофелечистку, а потом поднес его под струю воды из-под крана. Дюпен-Чен легко поднялась, и, немного подавшись вперед, протянула парню руку. Как ни странно, уже последние двадцать минут она и думать забыла о своем обычном смущении, чему Адриан не мог не радоваться. Очень сложно вести с ней диалог, когда она два предложения вместе едва связывает. Он не отпустил ее руки, когда встал на ноги. Может, от того, что ему хотелось ощущать ее ладонь, а может из-за остаточного недоверия к магии, но тем не менее, по склону этого небольшого оврага они поднялись, держась за руки, лишь после чего контакт был разорван. А дождь начинал набирать обороты, все настойчивее постукивая по оставшимся листьями и оголенным ветвям… Через пару минут, когда он уже неистово долбил по всему, что имелось на земле, они стояли возле дверей сарая, а еще через минуту, уже не продуваемые насквозь обезумевшим ветром, вошли внутрь.***
— Нино, я уже начинаю думать, что все это было плохой, очень плохой затеей. Алья, постоянно поглядывая на свои наручные часы, ходила взад-вперед, меряя шагами расстояние от Зорена до Нино, сидевших на бревнышках у хиленького костерка. — Они уже давно должны были прийти. — Расслабься, с ними все будет хорошо… — Нино и сам пытался поверить своим словам, — Они же вместе — справятся. Зорен тем временем сохранял, казалось, удушающе полное спокойствие. — Расслабиться?! Ха, я не могу расслабиться! Мари и Адриан где-то не понять где, может даже в лапах ХеГов, а тут еще и гроза начинается! — у девушки начиналась истерика, которую не мог не заметить никто из парней. С презрением глянув на Ляифа, маг огня понял, что ничего успокаивающего он уже не скажет, и ему придется брать дело в свои опытные руки. — Алья, — он поднялся с насиженного места, — прямо сейчас мы ничем не можем помочь им. Мы также не можем пойти на их поиски. Нам остается только ждать. Ты же маг земли, ты должна уметь делать это!.. — он подошел вплотную к кузине и обнял ее, чувствуя, как она дрожит. Остальное он продолжил уже более тихим голосом, — Я волнуюсь за них не меньше твоего, сестренка, ты знаешь. Но именно сейчас мы бессильны. Завтра, как только буря поутихнет и станет светло, мы пойдем за ними. Он кинул недовольный взгляд на не спускающего с них глаз Нино, все еще продолжая обнимать расходящуюся беззвучными рыданиями кузину, и, наверное, первый раз тот тяжело вздохнул, одними глазами кивнув.***
Первым делом Адриан огляделся. Да, это был тот же самый сарай, который недавно разглядывала девушка, но теперь он выглядел несколько более… Мрачно? Уныло? Безжизненно? В самую точку. Свет теперь абсолютно не пробивался сквозь маленькие оконца, а с потолка в некоторый местах чуть ли не бежало ручьем. Да и холоднее как-то стало… — И ты смогла найти бинт здесь? — Адриан недоверчиво разглядывал горы ненужных вещей. Маринетт лишь смущенно улыбнулась и пожала плечами, садясь на одну из двух стоящих в углу лавочек. Она выбрала ту, что не примыкала к окну, другую же оставив для Агреста. — Наши будут волноваться. Мы уже давно должны были прийти. — Я думаю, они уже волнуются. Алья по крайней мере точно. — Мари улыбнулась самой себе, будто бы эта улыбка могла подбодрить ее,***
— Вы уверены в этом, мсье? Светловолосый мужчина в кресле тяжело вздохнул, начав массировать пальцами виски. — Я уже ни в чем не уверен, Натали. Как оказалось, я совершенно не знаю сына, кто он и что он. Ты с ним проводишь больше времени, хотя он мой ребенок, так ответь сама: ты уверена в том, что он сбежал не добровольно? — Габриель поднял усталый взгляд на помощницу. На его столе образовались беспорядочные бумажные завалы, среди которых уверенно заняли свои места опустевшая кружка с недопитым кофе, пепельница с едва начатой сигаретой. Санкер чуть ли не в первый раз застала своего босса за этим вредным занятием. Верный признак того, что тот очень устал и обеспокоен судьбой сына. — Ммм, я бы подождала решения судьи, — уклончиво ответила секретарша. Агрест-старший невесело усмехнулся. Уж не она ли вчера советовала ему сделать совершенно обратное?.. Впрочем, не важно. В любом случае, она либо не хочет вникать во все подробности дела, тщательно перебираемые сегодня Габриэлем, либо не хочет давать ответа, который не понравится начальнику. — Учитывая то, что мы его узнаем уже завтра — осталось совсем немного, — он кинул быстрый взгляд на часы, показывающие половину двенадцатого. — Подождем…