…Хьюстон, у нас проблемы…
Ева
Дневной свет пробивается сквозь тяжёлые бордовые шторы, стянутые яркой красной лентой с драгоценными камнями. В воздухе витает аромат ванили, ароматических свеч и табака, который вчера девушка забыла выветрить. На самом деле она очень редко курит, но вчера её почему-то окатила волна зимней депрессии. По стенам, на которых красуются дорогостоящие обои в красно-бежевом цвете, прыгают зайчики, появляющиеся из-за бриллиантовой цепочки, натянутой на белый туалетный столик у окна. На бордовом пушистом ковре валяются остатки вчерашних недоеденных пиццы и суши, пара раскрытых модных журналов и до сих пор работающий ноутбук, разрывающийся от сообщений из ВКонтакте. К рабочему столу, заваленному кучей бумаг и книг, явно давно не прикасались. Огромный тёмно-коричневый шкаф-купе раскрыт. Оттуда виднеются вываленные второпях свёртки одежды. Но ничто это не заботит мирно спящую девушку, закутавшуюся в огромное махровое одеяло на большой двухместной кровати, выполненной из чёрного дерева с резьбой. Лишь, когда за дверью комнаты раздаются чьи-то назойливые шаги, Ева, наконец, начинает просыпаться. Девушка приоткрывает глаза, чтобы ещё раз взглянуть на стены комнаты, которые она так любила в детстве, и от которых её так тошнило сейчас. Хотя, она была бы не прочь вернуть своё детство. То время её жизни не было омрачено ни секретными переговорами отца, ни интрижками её матери, ни этой «роскошной» жизнью, в которой вес имеют ТОЛЬКО деньги. Наверное, самым обидным для девушки является факт того, что, когда она пытается вдолбить простым людям мысль о том, что их не совсем богатая жизнь всё же лучше, чем жизнь рублёвских детишек, которые напрочь забыли о том, что такое любовь, нравственность, мораль и доброта, люди называют её просто избалованной глупой девчонкой. Эти дети и их родители застряли в болоте алчности, властолюбия, секса и чревоугодия. А где, чёрт возьми, жизнь? Её нет. Они просто прожигают свои дни, зарабатывая деньги, а потом дыша над этими зелёными бумажками. Иногда Еве кажется, что все её мысли действительно лишь капризы избалованной девочки. Но она мечтает выбраться отсюда, уехать куда-нибудь в горы или к морю, чтобы, наконец, начать жить, а не носить титулы «богатенькой дочки известного рублёвского предпринимателя», который в принципе забыл, что у него есть дочь. Ева разлепляет веки, приподнимаясь на кровати и оглядывая беспорядок в своей комнате. Убирать ей совершенно не хочется, но, если горничная начнёт здесь убирать, она точно заглянет в вещи Евы, а девушка больше всего ненавидит, когда кто-то копается в её личных вещах. Брюнетка стягивает волосы в хвост, надевает спортивный костюм и принимается за скорую уборку, попутно кидая в рот остатки вчерашней вредной пищи. Девушка заканчивает ближе к 12, что весьма неплохо, учитывая тот факт, что она встала в 11. Четверг тот день, когда у неё почти нет никаких лишних забот ни с учёбой, ни с домом, ни с родителями. Ева распахивает шторы, впуская в тёмную комнату дневной свет. За окном виднеется живописный пейзаж сада, находящегося во дворе её дома. Мама ещё очень давно заставила отца посадить под окнами лужайки из можжевельника, сосен и кипарисов. По маленькой каменной лужайке медленно проходит её отец, разговаривая с кем-то по телефону. — Он не уехал? — сама у себя спрашивает девушка и нахмуривается, оглядывая окрестности. Ворота их дома закрыты, а около них по всему периметру участка стоят высокие охранники в чёрных костюмах, за пиджаками которых виднеются пистолеты. Ева хмурится ещё сильнее. Что могло произойти, раз отец так быстро, всего за одну ночь, усилил охрану? Ева глубоко вздыхает, подходя к беговой дорожке, которая располагается не так далеко от туалетного столика. Обычно Ева выходит на неё лишь тогда, когда на улице дождь, но сейчас, учитывая то, что во дворе огромное количество людей в чёрном, ей совсем не хочется бегать на улице. Без утренней пробежки девушка не может. Но не только потому, что фигура её заботит, а ещё и потому, что в Лондоне она бегала каждое утро со своей лучшей подругой Миланой. При воспоминании о бывшей подруге Еву передёргивает, а в горле встаёт знакомый ком. Отбрасывая неприятные мысли в сторону, девушка, наконец, совершает свой утренний ритуал — тридцатиминутная пробежка и растяжка. Наскоро принимая душ и приведя себя в более ли менее презентабельный вид, Ева покидает свою спальню и тут же сталкивается лицом лицу к с горничной. — Добрый день, Ева Васильевна, — говорит худенькая девушка двадцати пяти лет с огромными синяками под глазами и растрёпанным пучком на голове. На бледном лице виднеется неуклюже сделанный макияж. Яркие зелёные глаза пронзают Еву ненавистным взглядом. Конечно, горничная, Аня, не догадывается о том, что Ева прекрасно знает о её ненависти к ней. Однажды, брюнетка подслушала разговор Ани и кухарки. Столько «лести» в свою сторону она не слышала даже тогда, когда отправила пьяного Кирилла рейсом в Будапешт. Да и причины ненависти были вполне понятны — зависть и интрижка с отцом Евы, которую она просто не смогла молча стерпеть, высказав обоим всё, что она о них думает, стали причиной огромного напряжения между этими двумя. — Добрый день, Аня, — лучезарно улыбается Ева, профессионально играя роль вежливой и добродушной принцессы. Как же она обожает улыбаться в лицо врагу или своему ненавистнику. Это самый проверенный способ вывести его из себя. — В моей комнате абсолютный порядок. Разве что влажная уборка бы мне не помешала. Зелёная от злости Аня лишь легонько кивает головой, отчего Ева едва не заходится смехом. Брюнетка в очередной раз улыбается горничной и уверенным шагом покидает белоснежный коридор, направляясь к лестнице. — Мерзкая богатенькая сучка, — шипит Аня и резким движением открывает дверь комнаты Евы. Бедная дверная ручка едва не отваливается, когда горничная звонко хлопает дверью. Дом напоминает большой старинный особняк XIX века, в котором преобладает Викторианский стиль — излюбленный матерью Евы Викторией Анатольевной Герц, которая отказалась взять фамилию мужа. Ева быстро минует большую белоснежную лестницу, попутно приветствуя поваров, помощников отца, помощников матери, дворецкого и свою любимую бабушку Аллу, которая никогда не упускает случая упрекнуть Еву в её невоспитанности и плохом вкусе. Бабушка Алла, невысокая седая старушка, всегда надевающая на себя твидовые костюмы от Chanel, является матерью отца Евы, и она всегда мечтала о внуке, а не о единственной внучке. Интересно, в её планы входило то, что родители вообще не хотели иметь детей, и Ева была случайным исключением из их правил? Бабуля живёт со своим любимым сыночком лишь потому, что дедушка погиб много лет назад от передозировки героином. Наверно, общество бабушки не выдержал и он. Отцу Евы тогда было всего пятнадцать, и он уже тогда поклялся, что станет богатым и известным, а его характер никогда не позволял ему отказываться от своих целей. — Ева, что на тебе за ужасный наряд? — брезгливо спрашивает бабушка своим фирменным аристократичным тоном и многозначительно наклоняет голову набок, оглядывая Еву с ног до головы. Девушка смотрит на старушку сверху вниз, улыбаясь своей белоснежной улыбкой. Ей всегда нравилось, когда бабушка делала бессмысленные попытки её задеть. Бабушка была не единственной и уж точно не последней, кто считала дни, когда Ева покинет пределы этого дома. Это она была сподвижником того, что девочку отправили учиться в Лондон. — Бабушка, на мне чёрные джинсы-скини, белая рубашка и лимонного цвета жакет, а ещё белые кеды, которые, в между прочем, сейчас в тренде, и этот наряд вовсе не ужасен, хотя с твоим сиреневым костюмчиком он не сравнится, — подмигивая и кружась, говорит Ева. Её рука слегка дотрагивается до фиолетовой шляпки бабушки, отчего старушка начинает пятиться, отмахиваясь от внучки, как от надоедливой мухи. — Классная шляпка. — Вырастили чёрт знает, что, — бурчит бабушка, уходя на второй этаж своими маленькими смешными шажками. Ева машет бабушке вслед, едва не смеясь во весь голос. — Опять ты задираешь бабушку? — Из-за угла выплывает мама девушки, листая очередной отчет о месячном заработке её компании. Звонкий стук её каблуков разносится эхом по всей огромной каменной гостиной. Белоснежный костюм выигрышно подчёркивает тонкую фигуру Виктории Анатольевны. Тёмные волосы собраны на затылке в тугой пучок. Её строгий, без тени улыбки, взгляд скользит по дочери, которая была абсолютно не похожа на мать — Виктория Анатольевна была обладательницей ярких голубых глаз, пухлых губ и белоснежной кожи, тогда, когда её дочка была смуглым сорванцом с серо-зелёными глазами и тонкой линией губ. — Почему вы с отцом не в офисе? И откуда у нас во дворе отряд «людей в чёрном»? — спрашивает Ева, даже не приветствуя мать. Она никогда не любила долгих предисловий в разговоре с родителями: они любили краткое и быстрое изречение проблем девушки, которые потом пытались решить, всучив ей пару купюр. По взгляду матери становится понятно, что папочка в очередной раз подставил какого-то конкурента, и теперь пришло время вновь отсиживаться в этом особняке, как свиньям на убой, пережидать время, когда всё уляжется, и семье перестанут угрожать киллеры. — Сегодня ты должна остаться дома, — строго говорит Виктория, пропуская ответ на вопрос дочери. Ева хмурится, придавая своему лицу надменное выражение. Идти на поводу у своих родителей было её уделом лишь до её восемнадцатилетия, но теперь ей девятнадцать, и она не намерена терпеть выходки отца и матери, тем более подчиняться их приказам. — Я не стану сидеть здесь за решёткой, как в тюрьме, — выплёвывает девушка и уже собирается убегать в свою комнату, но мать крепко хватает дочь за локоть, грубо разворачивая её к себе лицом. Виктория чуть выше Евы, именно поэтому девушка едва не врезается лбом в нос матери. — Ты будешь делать то, что я тебе скажу, — тихим, низким басом говорит женщина, испепеляя дочь взглядом. Ева пару минут находится в растерянности — она не ожидала такой грубой и резкой хватки, но потом она возвращает себе самообладание и вырывает локоть из руки матери. Едва она открывает рот, чтобы что-то сказать, в дом заходит её отец, Василий Артемьевич. Мать Евы хватает дочь за ворот рубашки и прищуривается, словно кошка. — Не будь грубой с родителями. Ты ведь знаешь, чем это может кончиться, Ева. — Виктория отпускает дочь и поправляет свой костюм, одаривая мужа надменным взглядом. — Разберись со своей дочерью. — Взгляд матери вновь возвращается к Еве, которая держится за перила лестницы, опустив голову в пол. — Она вздумала сегодня выйти из дома. Виктория Анатольевна удаляется в свой кабинет, звонко стуча каблуками. Ева даже не смотрит вслед матери. Девушка пытается отдышаться и привести своё расшалившееся сердцебиение в порядок, и вновь загнать слёзы внутрь. Как же это отвратительно, чувствовать ненависть собственной матери, которая ненавидит тебя лишь потому, что ты родилась. А ещё обидно от того, что ты никак не можешь к этому привыкнуть и перестать, наконец, с каждым её взглядом начинать процесс самоедства. — Дочка. — Тон отца пока что мягкий, хотя к Еве он относится ненамного лучше матери. Будучи высоким, статным и красивым мужчиной с лёгкой щетиной и тёмной копной волос на голове, лицом Аполлона и голосом Орфея, отец имел столько интрижек, что имя дочери он порой путает с именами некоторых своих любовниц. В детстве он называл Еву Ангелиной, будучи подростком Ева была для него Марией, а сейчас её имена сменяются с Елены на Анну. Ева поднимает на отца гордый и независимый взгляд. Каким-то титаническим трудом девушка выдавливает из себя улыбку. — Да, папа? — Тебе не стоит сегодня покидать пределы дома, — спокойно говорит отец. — Да, папа, — кивает Ева, со всей силы сжимая периллы лестницы. Ей кажется, что её ногти выцарапывают на дереве рисунок. Василий Артемьевич улыбается и чмокает дочь в щёку — редкое проявление отцовских чувств. Отец, одетый в свой любимый чёрный костюм, медленно идёт в сторону своего кабинета, расположенного напротив кабинета матери. — Папа! — зовёт Ева. Мужчина оборачивается. — Что произошло? Кого ты подставил на этот раз? — Дочка, зачем тебе эти грязные подробности? Просто не покидай сегодня дом, чтобы плохие дяди не снесли твою красивую головку, — улыбается отец и машет рукой на прощание. От его слов по спине Евы прокатывается холодок. Девушка пару минут стоит, не шевелясь. Какое-то странное чувство не покидает её. Она предчувствует, что ей действительно стоит остаться дома, но она всё же решается покинуть этот обитель порока и ненависти к ней. Проглотив слёзы, она направляется в свою комнату, чтобы собрать пару необходимых вещей. Внутренняя пустота застилает ей глаза. Ева движется, словно в тумане. Наскоро собирая вещи и накидывая на себя пальто, она выходит из комнаты и хлопает дверью. Бабушка проходит мимо неё, бросая на внучку беглый взгляд. Бывает, что ты телом ощущаешь злобу человека. Это как раз тот случай. Ева, не обращая внимания на бабушку, скользит к запасному выходу, который находится под лестницей. От холодного февральского воздуха ей становится чуть легче. И тут на ум приходит Настя, и Ева застывает на месте. Наверно, она чувствовала то же, что чувствует сейчас Ева: боль, разочарование, желание убежать. Настя неделю не давала Еве покоя. Девушка искала причину лжи со стороны подруги. От её вранья Ева почувствовала какое-то внутреннее опустошение. Это было вовсе не разочарование, но что-то неприятное. Изначально, ещё во время их первой встречи тогда на улице Ева почувствовала симпатию к этой девочке. Она почувствовала родственную душу, словно всем, что заботит Еву, она может поделиться именно с Настей. Но своим бессмысленным враньём Настя перечеркнула мечту Евы о лучшей подруге. Ева глубоко вздыхает, сжав кулаки, и быстрым шагом направляется к общему гаражу её семьи. Запрыгнув в салон белоснежного Mercedes-Benz W205, девушка стремительно покидает участок своего дома, подъезжая к воротам. Здесь её уже поджидает бригада охранников, которые явно не намерены её отпускать. — Сукины дети, — шепчет Ева, отстёгивая ремень безопасности. Девушка покидает салон машины, громко хлопая дверью. У-ух, за такое Кирилл бы ей сейчас голову снёс. Он не даёт Еве даже дышать рядом со своей машиной. Один из охранников, лысый и смуглый мужчина лет тридцати, подходит к ней, переговаривая с кем-то по микронаушнику. — Мисс, прошу вас вернитесь в дом, — спокойно говорит он, протягивая к Еве руку. Девушка грубо опускает его ладонь, испепеляя группу мужчин грозным взглядом. — Если вы сию минуту не откроете мне ворота, то мой отец… — Ева спотыкается на полуслове, потому что она ненавидит эту фразу «Если вы…., то мой отец…». Она просто ненавидит пользоваться своим статусом или статусами родителей, чтобы чего-то добиться. — Ваш отец запретил выпускать кого-либо за пределы охраняемого объекта, — строго отвечает охранник. Ева замечает на его бейдже имя Андрей. Девушка прищуривается и, словно кошка, медленно скользит обратно в машину. Её план дикий, ведь она знает, что может случиться, если у неё ничего не выйдет, но эти охраннички и её папаша не смогут её здесь удержать. Ева открывает окно машины и заводит мотор. Андрей удивлённо смотрит на девушку, отдавая какие-то приказы паре человек, стоящих у электронного пульта от ворот. Он быстрым шагом направляется к машине Евы. В его глазах она видит сомнение, ведь с одной стороны он должен подчиняться и ей, ведь она Ева Морозова младшая, дочка хозяина. — Ева Васильевна, покиньте салон машины и вернитесь в дом, — говорит он тем же спокойным тоном. Ева лишь злобно ухмыляется. — Андрюша, на счёт три я нажму на газ и, если твои ребята не откроют мне ворота, то мы все вместе взлетим на воздух, — смеётся девушка, переводя ручник машины вперёд. Ева подмигивает удивлённому и растерянному охраннику и хищно облизывает губы, готовясь нажать на педаль газа. — Один… — Мисс, покиньте салон машины, — уже настойчивее говорит Андрей. — Два, — медленно тянет Ева, не сомневаясь, что её проделка всё же удастся. Андрей отворачивается, вновь переговаривая с кем-то по микронаушнику. Ева бросает на него беглый взгляд, дожидаясь, когда он повернётся к ней. До неё доносятся обрывки разговора, что-то вроде «Да, да, хорошо, я понял». Андрей вновь поворачивается к Еве и делает глубокий вдох. — Ева Васильевна, это приказ ваших родителей: прошу, покиньте салон машины и вернитесь в дом, — строго, но взволнованно говорит Андрей. При упоминании родителей в голове Евы, словно щёлкает какой-то адский механизм и, её уверенность и гнев только усиливаются. Девушка улыбается Андрею и жмёт на газ. Машина начинает медленно двигаться к воротам. — Три, — довольно говорит она и смотрит на закрытые электрические ворота, которые взорвутся, как только она начнёт газовать. — Откройте ворота! — вопит Андрей и начинает что-то кричать Еве, но она уже его не слышит — окно машины медленно закрывается. Железная дверь ворот медленно отъезжает в сторону и, Ева, бросив победоносный взгляд на белоснежный особняк за своей спиной, жмёт на педаль газа и уносится с участка на бешенной скорости, поднимая вихрь пыли рядом с охраной отца. Ева гонит по трассе 180 километров в час, не задумываясь о том, куда она направляется. В салоне на всю мощность включены треки Макса Коржа. Девушка не особо понимает, что она пытается заглушить музыкой: звуки улицы или собственные мысли. Мимо машины проносятся голые одинокие деревья, словно провожая девушку своими ветвями куда-то вдаль. Так и есть. Ева просто несётся вдаль, но, проезжая знакомый тоннель, начинает понимать, куда же ведёт её шестое чувство. Собственное сознание приводит её к знакомому дому номер шесть на Ордынском тупике. Семиэтажное здание, выполненное в стиле XX века, блестит в дневном свете, несмотря на то, что небо полностью затянуто тучами. В голове Евы мелькают мысли о том, что парней дома может не оказаться. По четвергам у Кирилла репетиции, а Максим курирует его работу. Девушке совсем не хотелось делать большой крюк по Москве, чтобы добраться до ГАЗа. Ева сверлит своё отражение в зеркале лифта изучающим взглядом. Интересно, что с ней не так? Почему она не прижилась в собственном доме, почему её не приняли в собственной семье? Может, дело в её внешности. Хотя, это наверно очень глупо. Видимо, так уж просто сложилось. Лёгкая боль прокатывается по груди девушки, и Ева, поморщившись, опускает голову, отворачивая взгляд от собственного отражения. Коридор седьмого этажа элитного жилого комплекса встречает девушку пустотой и тишиной. Минуя длинный коридор подъезда, Ева подходит к высокой чёрной двери и настойчиво жмёт на звонок. Где-то в коридорах квартиры глухо раздаётся мелодия певчего соловья. Минуту Ева ничего не слышит и уже думает о том, что Кирилл и Макс всё же на студии, но потом за дверью раздаются тихие шаги. Ева мысленно улыбается. Дверь открывает Диана, на которой нет ничего кроме трусиков и белой рубашки, застёгнутой всего на одну пуговицу. На голове девушки царит беспорядок, да и по её лицу видно, что она только проснулась, а вчера явно пропустила по паре бутылок вина. — Утро добренькое, — морщится Диана, недовольно смотря на Еву. Ева мысленно покрывает парней нелестными прозвищами и, закатив глаза, заходит в квартиру. В нос ей ударяет запах табака и мужского одеколона. — Уже пять вечера, — небрежно бросает Ева, оглядывая тёмную квартиру. Не разувшись, она проходит на кухню. Светлое помещение встречает Еву немного лучше, чем прихожая. На большом белом столе разбросаны остатки еды и пустые бутылки из-под вина и коньяка. На диване валяется не выключенная приставка, а на большой чёрной плазме транслируются клипы какого-то зарубежного рэп-исполнителя. Ева глубоко вздыхает и открывает окно с видом на Красную площадь, пуская в помещение свежий воздух. Диана плюхается на диван, клацая в телефоне. — Где Кирилл и Макс? — спрашивает Ева, выключая телевизор. — Ти спит в своей комнате. Была бурная ночка, — похотливо усмехается Диана, проводя рукой по своей длинной оголённой ноге. Ева морщится, словно ей только что сообщили о том, что в её комнате нагадил кот. — Уже не спит, — недовольно замечает Кирилл. Парень медленно плетётся на кухню, поправляя беспорядок на своей голове. Из одежды на нём лишь спортивные штаны, поэтому Ева отворачивается от парня, разглядывая царящий в квартире хаос. — Что вы дверями расхлопались? Кирилл подходит к барной стойке и наливает себе стакан воды. Под глазами парня залегли большие синие круги, а на спине виднеются глубокие царапины от ногтей, на шее синеют засосы. Он оглядывает квартиру и только сейчас замечает стоящую в углу Еву. — Ева? — искренне удивляется он. — Ты разве с нами вчера была? Парень направляется к подруге, чтобы её обнять, но та отшатывается от него. Ей в нос ударяет запах перегара, и она демонстративно его затыкает. — Иди прими душ, Незборецкий, — говорит она. — Что вы здесь устроили? Кирилл дотрагивается до головы и морщится, словно от боли. — Хотели культурно отдохнуть и… — Получилось как всегда, ясно всё, — заканчивает за него Ева. — Где Макс? — Спит наверно, — пожимает плечами Кирилл, скрываясь в коридоре. Ева закатывает глаза и направляется к комнате Максима. Она заходит без стука, громко хлопнув белоснежной дверью. — Незборецкий, вставай, — громко говорит Ева, уперев руки в бока. Её взгляд ловит разбросанную по полу одежду: женское платье, чёрные чулки, женское бельё. К горлу Евы подкатывает тошнота. Девушка чувствует, как что-то резко полоснуло её по сердцу внутри. Она уже не обращает внимания на отвратительный запах перегара, царящий в спальне. На большой кровати у стены сидит Максим, который удивлённо смотрит на девушку сонными глазами, прикрывая одеялом своё достоинство. Рядом с ним лежит голая блондинка, которая лишь надменно смотрит на Еву. — Ева, ты что… — начинает Максим. Ева поднимает с пола его джинсы и кидает их в парня. — Оденься для начала, — еле-еле выдавливает из себя Ева и выходит из комнаты, громко хлопнув дверью. Девушка едва может дышать. Такое ощущение, что кто-то настойчиво сжимает её шею и перекрывает доступ к кислороду. Её ладони подрагивают, а всё тело бьёт озноб, будто у девушки началась лихорадка. Перед глазами странная пелена — всё вокруг плывёт. В горле всё ещё стоит тот тошнотворный ком, и девушка с ужасом понимает, что вот-вот заплачет. Внутри что-то раз за разом выворачивает все органы наизнанку. Кирилл выходит из ванной, вытирая голову полотенцем, и вопросительно смотрит на подругу, которая его не замечает. Он дотрагивается до плеча Евы. Та вздрагивает, едва не закричав. Кирилл удивлённо улыбается. — Ты чего, Евангелина? — спрашивает парень, зная, как Ева ненавидит, когда он называет её именем Евангелина. Парень, видя расстроенные глаза подруги, сразу становится серьёзным. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает он, притрагиваясь ладонью ко лбу Евы. — У тебя жар. — Всё нормально, — бурчит Ева. — Иди, давай, алкаш, рассольчику выпей. Кирилл притворно делает вид, что ему обидно и больно от слов подруги. — Грубая какая, — говорит он и скрывается в коридоре. Дверь за спиной Евы открывается, и девушка едва не падает на пол. Максим успевает подхватить её. Ева отшатывается от парня, как ошпаренная. На Максиме, как и на его брате, только джинсы. Видимо ходить полуголыми это у них в порядке вещей. Он смотрит на девушку, убрав руки в карманы. Только сейчас Ева замечает, как смотрит на неё Максим. Как на сестру. Этот любящий взгляд готов заботится о ней, но девушке не нужна его братская забота. Ей был нужен он, целиком и полностью. Она понимает это только сейчас, когда впервые застала Максима в кровати с другой девушкой. Но самолюбие не даёт ей признаться в своих чувствах, и наверно, никогда не даст. — Что вы здесь устроили? У вас ведь работа на студии. — Ева с удивлением подмечает, что её голос звучит очень хрипло, словно она больна гриппом. Максим опускает голову. — Решили расслабиться в честь выхода нового трека Кира, — отвечает он и смотрит на Еву, глубоко заглядывая в её глаза. Девушка впервые чувствует какое-то напряжение и неудобство рядом с Максимом. До этого момента они всегда шутили, смеялись, спокойно говорили друг с другом, но сейчас она не понимает, что происходит между ней и ним. Всё это время Максим внимательно смотрит на Еву, подмечая малейшие изменения на её задумчивом лице. Он видит, как девушка едва держится, чтобы не разреветься, а плачет она очень редко. Сам он видел её плачущей всего один раз, и то это было на премьере сопливой мелодрамы. — У тебя что-то случилось? На тебе лица нет. Может, ты заболела? — Боже, Макс, я абсолютно здорова! — в сердцах кричит Ева и тут же жалеет о том, что сделала. Наверняка, сейчас сюда придёт Кирилл, готовясь разнимать драку. Но этого не происходит. Максим нахмуривается. Пока девушка возвращает себе самообладание, Максим щупает её лоб. От его прикосновения по коже Евы бегут мурашки и, она бросает на парня мечущий молнии взгляд. — Не надо меня трогать, — недовольно говорит она, но уже не крича. — Ева, твою мать, что происходит?! — На этот раз Максим говорит, вспылив. Поведение подруги напрягает его. Он не понимает, чего она добивается и что с ней случилось. Почему она ведёт себя так, словно у неё кто-то умер, и молчит. — Да ничего не происходит. Всё просто потрясающе. Всё настолько потрясающе, что я сейчас расплачусь здесь от счастья, — говорит Ева, чувствуя, как на глазах уже запекаются слёзы. Только не плакать! Девушка опускает голову, смотря в пол и сложив руки за спиной. Ей нечего сказать. Ей хочется исчезнуть, исчезнуть, чтобы никто и никогда её не нашёл. — Прекрати орать на весь дом, — повышает голос Максим. В нём уже начинает закипать злость. — Пришла, начала ни с того ни с сего читать морали. Не мала ли ты для этого, малая, а? — Незборецкий, сделай одолжение, заткнись! — кричит Ева. На секунду у неё появляется желание ударить Максима. — Твою мать, Морозова, хорош вести себя, как сучка. Тебе не идёт, — морщится Максим. — Не смей меня оскорблять. — Тогда кончай вести себя, как идиотка. И говори со мной нормально, — грубо говорит Максим. Ева замахивается, чтобы его ударить, но парень перехватывает руки девушки и грубо прижимает её к стене, сжав её руки цепкой хваткой. По телу Евы прокатывается лёгкая боль. — Убери от меня свои руки, — рычит она, испепеляя парня взглядом. Глаза Максима горят ненавистным огнём. Опять эта ненависть. Опять сердце Евы готово вырваться из груди. — Что произошло? — настойчиво спрашивает Максим, обжигая лицо девушки своим дыханием. — Отвечай. В этот момент в коридоре появляется Кирилл. Он удивлённо смотрит на своего брата, а потом переводит взгляд на Еву. — Вы, двое психов, чего здесь устроили? Я думал, что здесь кого-то убивают, — говорит Кирилл, переводя взгляд то на Еву, то на Макса. Еве удаётся вырваться из хватки Максима и, она со всей силы отталкивает парня от себя. — Не смей больше так делать, — недовольно говорит девушка. Она прикрывает глаза, и по её щекам ползут две слезы. Чёрт! Она быстро утирает их и поднимает на Максима взгляд. Он всё ещё смотрит на неё со злобой и недовольством. Может, это последствия головных болей, которыми он всегда страдает с похмелья, но сейчас у Евы абсолютно другие мысли на этот счёт. Она мешает ему. Мешает строить другие отношения. Между ними пробегают электроны, которые Ева ощущает настолько сильно, что по телу бьёт фантомная боль. — Никогда больше ко мне не подходи, — медленно говорит Ева, вкладывая в свои слова кучу разных смыслов, и, оттолкнув Максима и Кирилла, выходит из коридора. Утирая слёзы, девушка покидает квартиру, собираясь уехать куда-нибудь подальше отсюда, чтобы просто забыть всё, в очередной раз отключить сознание. Максим долго стоит в коридоре, не понимая, что ему делать, и что вообще сейчас произошло. Он не хотел делать ей больно, но она выбесила его своим поведением. Кирилл смотрит на Макса непонимающим взглядом. В голове у Максима проносятся кучи разных мыслей о том, что вероятнее всего Ева сейчас не поедет домой. Он прекрасно знает её отношение к семье, и отношения её семьи к ней. — Если она до двенадцати не появится на связи, поедем её искать, — тихо говорит Макс и заходит обратно в свою спальню, хлопая дверью.Настя
Сказать, что я была удивлена его приходом, ничего не сказать. Но я до конца не могла понять, чему я удивляюсь больше: тому что я увидела именно его, или то, что он пришёл в салон в два часа ночи. — Ева с тобой? — небрежно спрашивает Кирилл, бесцеремонно проходя в салон и чуть толкнув меня плечом. Чувствую резкую боль, отчего слегка вскрикиваю. Кирилл удивлённо и вопросительно на меня смотрит. — Да ладно, я тебя легонько задел. Громко хлопаю дверью, испепеляя парня взглядом. Хотя, я его едва вижу из-за кромешной темноты. Боль медленно прекращается, и я тянусь к выключателю. Когда свет в салоне загорается, мы с Кириллом щуримся, прикрывая глаза руками. Глаза постепенно привыкают к свету, и до меня, наконец, доходит всё сумасшествие ситуации. Я чувствую лёгкую дрожь в теле, и, смотря на Кирилла, стараюсь делать вид, что мне абсолютно плевать на то, что он ко мне пришёл. Но такого быть просто не может. Мне не просто не плевать, меня одолевает целый букет эмоций, среди которых и стыд за моё враньё. — Вижу, Евы здесь нет, — говорит Кирилл, оглядываясь по сторонам и вальяжно прохаживаясь по салону. Ева? Почему она должна здесь быть? С ней что-то случилось? И почему Кирилл ищет её здесь в два часа ночи? Парень застывает, посмотрев на моё лицо. Его глаза округляются, и я замечаю в них злобу и тревогу. Боже, неужели я выгляжу настолько отвратительно? Вроде бы макияж не должен был потечь. — Что ты так смотришь на меня? — спрашиваю я. Мне становится некомфортно от его взгляда. Мне буквально хочется провалиться сквозь землю. — Твоё лицо, — медленно говорит Кирилл. — Кто тебя так отделал? Я опускаю голову. Точно. У меня же всё лицо в царапинах и синяках, а после маминой работы скорее всего останется шрам на щеке. — Я… упала, — быстро отвечаю я, даже не задумавшись о том, что такое враньё слишком уж очевидно. В глазах Кирилла мелькает тень разочарования. — Ну да, а то я не знаю, как выглядят на лицах следы от избиения. Ты меня недооцениваешь, девочка, — резко бросает Кирилл. Я лишь фыркаю в ответ. — Тебе то какое дело, звезда? Чего ты вообще сюда припёрся? — грубо спрашиваю я, скрещивая руки на груди. Опять эта боль. Я совсем забыла о моей перевязанной ране. Я морщусь, опуская голову. Кирилл довольно улыбается. — Чего ты лыбишься? — Просто очень смешно, когда ты пытаешься строить из себя сильную и независимую, хотя в сущности тебе явно не хватает заботы, — говорит Кирилл. Его взгляд скользит гораздо глубже, чем просто мои глаза — они лезут куда-то глубоко в души, нагло роются в моих тайнах. Ну нет, этого я ему не позволю. — Зачем ты пришёл? — настойчиво спрашиваю я. Кирилл подходит ко мне ближе. До меня долетает запах вкусных мужских духов и табака. — Ты не видела Еву? Она не звонила тебе, не связывалась с тобой? Или с Германом? — спрашивает Кирилл, а по моей коже бегут мурашки. Какого чёрта вообще они вздумали бегать? Я нахмуриваюсь. — Нет, я… не видела её. — Мне хотелось сказать «я не видела её с концерта», но я не хочу давать повод вспоминать о том, что тогда произошло. Кирилл устало вздыхает и задумывается. Я вижу, что он находится в растерянности, и явно чем-то напуган. — Ладно, спасибо за… Короче, я отчаливаю. — Кирилл собирается уходить, но я перегораживаю ему дорогу. Парень одаривает меня вопросительным взглядом. — Что с ней произошло? — спрашиваю я. Конечно, мы с ней не являемся близкими подругами или ещё что-то, но я не хочу бросать её в беде, ведь… она была добра ко мне, а я её обманула. Мне искренне хочется ей помочь. Взгляд Кирилла становится надменным и тщеславным. Как раз таким, каким я запомнила его с нашего последнего разговора. Он вздыхает, смотря на меня сверху вниз, и дело даже не в росте. — Как там тебя… Настя, кажется, — говорит он, смотря мимо меня. Обида больно укалывает моё самолюбие, но я продолжаю сверлить парня настойчивым взглядом. Плевать, чего этот богатенький рэпер добивается; мне интересно лишь то, что случилось с Евой. — Настя, мы сами найдём нашу подругу, ладно? Не стоит строить из себя переживающую за всех Мать Терезу. Кирилл обходит меня и направляется к выходу. — Да что ты о себе возомнил? — вслух думаю я. Слышу, как Кирилл замер на месте. Мы одновременно разворачиваемся лицом друг к другу. Он смотрит на меня выжидающе, словно ждёт шоу, а я сверлю его искренне непонимающим и злобным взглядом. — Знаешь, я могу понять, что мы с тобой представители разных сословий, но упрекать меня в неискренности или фальши ты не имеешь никакого права, ясно? Ты не смеешь со мной так разговаривать. Я хочу знать, что случилось с Евой, и знаешь, что… Я поеду искать её вместе с вами, потому что мне не плевать на твою подругу. Она была добра ко мне, и я хочу ей помочь, усёк, звезда? Кирилл смотрит на меня с удивлением и…. уважением. Неужели этот парень может уважать кого-то кроме самого себя. Это стало для меня открытием, которого я никак не ожидала. — Хорошо, — медленно произносит он. Я быстро накидываю на себя куртку, боясь, что парень может передумать, но Кирилл всё это время стоит, рассматривая рисунки на стенах. — Это ты рисовала? — спрашивает он, указывая на рисунок, висящий недалеко от входной двери. На нём изображен мужчина, держащий в руках окровавленное сердце, которое он выдернул из собственной груди. Это было моей личной метафорой, олицетворяющей моего отца, который всю жизнь жертвовал собой ради других людей. Пару секунд я мешкаю. Мне не очень хочется говорить Кириллу об одной из самых сокровенных страниц моей жизни. Но что-то в его взгляде говорит мне, что я могу довериться этому парню. — Да, — быстро отвечаю я, хватая ключи от салона. — Идём скорее. — Как это вы не в курсе, куда она поехала? — удивляюсь я, когда парни излагают мне суть дела. Эти двое сидят на передних сидениях своей дорогущей тачки и отворачивают головы в сторону, из-за чего я не могу видеть их лиц. Что-то подсказывает мне, что они чего-то не договаривают. Как минимум, Ева не могла сбежать просто из-за того, что они не позвали её на вчерашнюю тусовку и, она приревновала их к другим бабам. — Блин, Настя, если человек сбегает, то он сбегает в тайне, и он точно не станет кричать всем о том, куда он сбежал, — недовольно замечает Кирилл. Я лишь фыркаю ему в ответ. Максим всё это время копается в своём телефоне, из-за чего у меня возникает желание его поколотить. Как можно сидеть в телефоне, когда твоя близкая подруга исчезла? — Ладно, прикиньте хотя бы примерно, куда она могла поехать. Вроде… любимые места или какие-то близкие друзья, не знаю. — Я начинаю предлагать варианты, которые Кирилл поспешно отвергает, потому что они с Максимом там уже были. — ЕСТЬ! — восторженно кричит Максим, отчего моё сердце уходит в пятки. Мы с Кириллом удивлённо переглядываемся. — Чего ж ты так вопишь-то? — спрашивает Кирилл, крутя пальцем у виска. — Её телефон появился в приложении «Найди друзей», — довольно улыбается Максим. Я начинаю дико смеяться. — Бра-а-ат, — улыбаясь, тянет Кирилл и толкает Макса в плечо. — Ты серьёзно, что ли? Максим смотрит то на меня, то на Кирилла и закатывает глаза. — Вот, смотрите, блядь, если не верите, — недовольно говорит он, тыча мне в лицо своим телефоном. — Кутузовский проспект, 48…. Что…. Что это значит? — спрашиваю я, оглядывая парней. Кирилл на секунду задумывается, а потом быстро пристёгивает ремень безопасности. — Она в «Облаках», — будто сам себе говорит Кирилл, когда Макс уже жмёт на газ. — Где? — щурюсь я, театрально выгибая брови. — Это ресторан, — небрежно говорит Максим, внимательно смотря на дорогу. Я выдыхаю и откидываюсь на заднее сиденье автомобиля, следя за тем, как за окном пролетают огни ночной Москвы. Парни о чём-то тихо переговариваются. Я бы никогда даже не подумала о том, что буду просто так разъезжать в дорогущей машине по ночной Москве в сопровождении известного рэпера и его брата, ища пропавшую подругу. Да у меня и друзей-то никогда не было, кроме Геры, конечно. В носу стоит запах кожи, мужского одеколона и ванили, которой видимо пахла электронная сигарета, валяющаяся в бардачке машины. И всё же внутренне я нахожусь не здесь, где-то в другом месте. То место тихое и спокойное, где-то у моря. Там я сижу и рисую свои картины, никуда не спеша, не боясь куда-то опоздать или чего-то не дождаться. Там я просто живу и творю собственный мир на бумаге, и этого мне достаточно. Живу в маленьком и уютном домике, в котором каждый день готовлю себе на завтрак омлет с кофе, и наслаждаюсь каждым рассветом и закатом, просто потому, что они наступают. — Пойдём все вместе? — спрашивает Кирилл, выдёргивая меня из собственных мыслей. Я смотрю в окно, оглядывая здание, которое буквально светится от ярких огней ночной вечеринки. И как мы так быстро приехали? Максим задумчиво смотрит на руль своей машины. Парень явно находится в замешательстве и смятении. У меня в голове появляется мысль о том, что он как-то причастен к тому, что Ева так спонтанно сбежала. — Скорее всего она будет в ресторане премиум класса, — сам себе говорит Максим и смотрит на Кирилла. — Лучше пусть идёт Настя. Не думаю, что с нами она пойдёт, а вот с Настей… Максим заглядывает мне в глаза, словно мысленно умоляя меня о том, чтобы я нашла их подругу и привела сюда целую и невредимую. — Ждите здесь, — быстро говорю я и покидаю салон тёплой машины. Холодный ночной воздух проникает под кожаную куртку и тонкую футболку под ней. Угораздило же меня забыть надеть свитер. Быстро перебегают пустую дорогу и движусь к большой стеклянной двери, у которой стоят двое охранников. За их поясами виднеются пушки, которые они даже не пытаются скрыть. Мне казалось, что в таких элитных заведениях люди всё же прячут оружие. Если эти двое увидят меня с моим побитым лицом, то явно будут насторожены. Поправляю волосы так, чтобы они закрыли мне левую часть лица, и уверенным шагом иду ко входу. Уверенность даётся мне с трудом из-за боли, которая всё ещё глухо отзывается во всём теле. Эти двое мужчин даже не дёргаются, когда я захожу внутрь. Удивлённо оглядываю их и захожу внутрь. Это оказалось гораздо легче, чем я думала. Но вот внутри меня всё же останавливает какой-то невысокий парень со смешным бобриком светлых волос на голове, ощупывает меня с ног до головы и вопросительно на меня смотрит. — У меня заказан столик в ресторане премиум класса. Не могли бы вы подсказать мне, где он находится. Мой спутник не любит долго ждать, — уверенно говорю я, цитируя какой-то фильм. Помню, там девушка говорила именно такими словами и, её пустили, не задумываясь. Этот блондин оглядывает меня ещё пару раз и широко улыбается, провожая меня рукой. — Прошу вас, мисс, прямо и направо. Там вас встретит мой коллега. Приятной ночи, — говорит он, подчёркивая слово «ночи», и тут до меня доходит, кем я предстала в его глазах. Ну конечно, он подумал, что я заказная шлюха для очередного богатого папика. Что ж, пусть так и думает. Прохожу по тёмному длинному коридору, отделанному бордовым мрамором. Почему-то ко мне в сердце закрадывается страх. Тело пронзает лёгкая дрожь. Около стеклянной двери меня встречает ещё один мужчина, высокий статный брюнет в солидном тёмно-коричневом костюме. Вдалеке замечаю ещё кучу охраны. Он лучезарно мне улыбается, приоткрывая передо мной дверь. Можно подумать, я сама за ручку не дёрну? Хотя, наверно, в таких местах это принято — ублажать посетителей. В самом ресторане витает вкусный аромат различных блюд. В моём животе сразу начинается вечеринка китов. Я громко сглатываю слюну, оглядывая белоснежные столики, которые расположены в зале рядами. Около каждого стоят тёмно-красные диванчики и какие-то красивые растения в коричневых горшках. По чёрному лакированному полу раскатан красный ковёр. В конце коридора располагается барная стойка, за которой стоят бармен и несколько свободных официантов, которые при виде меня удивлённо переглядываются. В помещении царит ламповая атмосфера, света почти нет. На каждом столике зажжены свечи. Еву я нахожу не сразу, но всё же замечаю её, сидящую за угловым столиком в сопровождении какого-то странного толстого мужчины с рыжей бородой и цепочкой на шее. Он одет во всё чёрное и как-то странно смотрит на Еву. Девушка сидит, словно сжавшись в углу дивана, и лишь изредка бросает какие-то фразы в сторону своего собеседника. Чаще она смотрит по сторонам, будто ища что-то или кого-то. В её глазах растерянность и страх. Какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что подходить к ней в открытую сейчас будет ошибкой. Мало ли что этот мужчина может выкинуть. Чуть поодаль от официантов я замечаю дверь женского туалета. Медленно приближаюсь к столику Евы. До меня начинают долетать обрывки разговора того странного мужчина и девушки. — … разбирайтесь сами, — шипит Ева. — Кисочка, когда мой босс приедет сюда, твоя красивая мордашка превратится в свежее мясо для вкусной отбивной, — хищно улыбается мужчина. Я застываю на месте, чувствуя, как страх холодным огнём обжигает моё тело. Ева грозно смотрит на мужчину и наклоняется к его лицу. — Не смей мне угрожать, — по-кошачьи рычит она. В этот момент девушка, наконец, замечает меня. Я прикладываю палец к губам и двигаюсь в сторону туалета, кивая на него головой. Ева расслабляется в тот момент, когда я прохожу мимо их столика. В светлом помещении туалетной комнаты я прислоняюсь спиной к холодной поверхности стены и хватаюсь за голову. По коже бежит табун мурашек, а сердце стучит так быстро, что я едва могу дышать. Во что же я вляпалась из-за этой компании трёх друзей? Дверь громко распахивается, отчего я вздрагиваю. Ева хлопает ею и подходит ко мне, пронзая меня недовольным взглядом. — Тебе нужно срочно уходить, — заявляет она, даже не поздоровавшись. Но на вежливые диалоги у нас обеих явно нет времени. — Чего этот урод хочет от тебя? — спрашиваю я. Ева опускает голову и хватает меня за локоть. Я морщусь от боли. — Просто уходи, — заявляет Ева. Я вырываю свою руку и отхожу от неё на пару шагов. — Я спрашиваю, чего этот урод хочет от тебя? — уже громче спрашиваю я, понимая, что с этими тремя действует только жёсткость. Ева смотрит на меня долгую минуту. Она явно напугана не меньше меня, но упорно пытается это скрыть. Девушка бросает беглый взгляд на дверь и делает глубокий вдох. Неожиданно она хватает меня за руку, прикладывая палец к губам, велев мне молчать. Я послушно иду за ней. Ева заводит меня за угол одной из белоснежных колонн и наклоняется к моему лицу. — Мой отец подставил одного из очень влиятельных предпринимателей. Этого человека зовут Звягинцев Владлен Владимирович, и он ищет моего отца, чтобы отомстить. По совместительству и он, и мой отец являются преступниками, но этот Звягинцев в большей степени. Он едет сюда, чтобы потребовать за меня огромный выкуп у отца, на который мой папаша точно не пойдёт. Один из его разведчиков дежурил около нашего дома и проследил за моей машиной, чтобы подстеречь меня. Это мой косяк. А тот мужик за моим столиком его шестёрка, и он здесь не один, на входе ещё двое. И у каждого из них в руках оружие, которым они могут убить и меня, и тебя, и всех, находящихся в этом ресторане. От слов Евы по моей спине пробегает холодок. Это звенящее в голове чувство страха заставляет всё внутри меня переворачиваться от страха. — Позвоним в полицию, — говорю я. Ева лишь усмехается. — К моменту, когда они приедут сюда, здесь останутся только трупы. К тому же этот урод забрал мой телефон. Даже в туалет меня отпускать не хотел, ублюдок. И нет гарантий, что сейчас он нас не подслушивает. — Но здесь тебя бросать нельзя… — Настя, уходи. Я даже понять не могу, как ты, чёрт возьми, здесь оказалась, но уходи, пожалуйста, — настойчиво говорит Ева, с сожалением и добротой смотря в мои глаза. Она прощается со мной, и я понимаю это сразу. Но просто так я не сдамся. Я не дам ей вот так погибнуть. В моей голове бушуют миллионы мыслей, вызванные страхом и ужасом. Нужно прийти в себя и успокоиться. Нужно придумать план действий. Нужно что-то делать. Нужно… Я быстро достаю свой телефон и протягиваю его Еве. — Быстро отправь сообщение Максу, чтобы они отвлекли охрану у входа. Кажется, это они шестёрки врага твоего отца, — говорю я. Во взгляде Евы мелькает ещё больший страх. — Максим и Кирилл здесь? — спрашивает она, сжимая мой телефон. — Это они нашли меня. Ева, это долгая история, а у нас очень мало времени. Скорее, они в машине у входа, давай, — уверенно и настойчиво говорю я. Сразу вспоминаю, как охранник у входа решил, что я проститутка. Что ж, парень, отличную идею ты мне подогнал. Быстро бегу к зеркалу, размазывая по глазам тушь и превращая её в подобие подводки на правом глазу. Да уж, моё отражение оставляет желать лучшего. Взгляд дикий, глаза красные, лицо в некоторых местах покрыто царапинами, но вот волосы лежат, идеально подходят моей идее. Я завязываю свою футболку чуть ниже груди, оголяя живот. Шорты подворачиваю едва не до трусов, чтобы они были максимально короткими. Рву ворот футболки, слегка заворачивая его во внутрь. Теперь вырез становится максимально глубоким, и под ним немного виднеется линия кружевного чёрного бюстгальтера. — Что ты задумала? — спрашивает Ева, удивлённо смотря на меня. — Отправила СМС? — Да. Настя, тебе нужно… — Сейчас ты, как ни в чём не бывало, возвращаешься на своё место. Когда я подойду к вашему столику, сделай вид, что очень удивлена, и сядь поближе к краю. По моей команде беги на выход, поняла? И беги, не оглядываясь. Там сразу же к парням и в машину, — командую я, чувствуя, как неуверенность в моём плане буквально сжигает меня насквозь. — Что? Настя, что за бред? — нервно спрашивает Ева. Её глаза начинают слезиться от слёз. — Просто доверься мне, прошу, — умоляю я, выталкивая девушку из туалетной комнаты. Сердце стучит так громко, что я слышу его глухие удары, звенящие у меня в ушах. Слабость волнами окутывает моё тело, но внутренне я спокойна. Скорее всего это адреналин хлынул мне в кровь. Нервно тереблю ладони, маяча из стороны в сторону. Мне нужно выждать время, чтобы тот бородатый ни о чём не догадался. — Пора, — даю себе мысленную команду. Незаметно выскальзываю из туалетной комнаты, и все сомнения тут же вылетают из моей головы. Я должна спасти Еву, и сама выйти из этого ресторана живой. Быстро проскакиваю между рядами ко входу, чтобы этот ублюдок думал, что я только зашла сюда. Адреналин берёт своё. Надеюсь, что моих актёрских способностей хватит, и что этот упырь окажется достаточно похотливым. Вальяжно прохожусь между рядами и подхожу к столику Евы. Девушка искренне удивляется мне. Я лишь подмигиваю ей, смотря на мужчину. Вблизи его лицо кажется мне до тошноты отвратительным. Короткие рыжие волосы, яркая рыжая борода. Глубоко посаженные чёрные глаза смотрят на меня так, словно уже начали меня раздевать. Взгляд его глаз надолго застревает на вырезе моей футболки. Пухлые губы расплываются в кривой улыбке. Белоснежное лицо покрывают глубокие и многочисленные шрамы. — Владлен Владимирович просил меня тебя навестить, — говорю я томным и тихим голосом и присаживаюсь на колени этого ублюдка, обнимая его толстую шею. Сама не понимаю, как умудрилась запомнить имя его начальника. Чувствую, как его достоинство упирается в моё левое бедро, но стараюсь не подавать вида, что сейчас мне безумно хочется прочистить свой желудок. — Да что ты? — улыбается мужчина, обдавая моё лицо горячим дыханием. Его басовый голос ударяет по моим перепонкам противными мелодиями. Я едва не давлюсь собственным языком, когда в мой нос ударяет запах тухлой рыбы, исходящий из его рта. Его рука тянется к моему лицу и начинает поглаживать мою щёку. Меня передёргивает, но я продолжаю оставаться в роли проститутки, вальяжно улыбаясь ему. — Он мне не говорил. У меня здесь дела, принцесса. Давай, ты чуть-чуть подождёшь, а? — Хорошо, — отвечаю я. Пистолет, засунутый за пояс джинсов я замечаю сразу. Но, чтобы до него добраться, придётся пожертвовать собственным достоинством. Я начинаю целовать его шею, слышу, как он довольно стонет. Как же мне хочется всё это прекратить. Мне становится противно от самой себя, но я знаю, для чего это делаю. Моя рука скользит по упругому половому органу мужчины, и тут рвотный посыл становится таким сильным, что я кашляю прямо в шею ублюдка, но он этого кажется не замечает. Провожу рукой по его жирному пузу, обтянутому чёрной футболкой, и, наконец, добираюсь до пистолета. Сейчас или никогда. — Ева, беги! — громко говорю я и резким движением встаю с дивана, выдёргивая пистолет. Быстро перезаряжаю его и наставляю на непонимающее лицо мужчины. Пока нас никто в ресторане не услышал, но не думаю, что это надолго. Как же мне пригодились уроки отца по стрельбе. Ева становится за моей спиной, крепко сжимая мою свободную руку. Мне кажется, что я слышу, как от страха колотится её сердце. — Без тебя я никуда не пойду, — тихо говорит она. Мысленно мне всё же приятно то, что она не бросает меня здесь одну. Когда до мужика доходит сущность ситуации, в его глазах загорается такая ненависть и бешеный гнев, что он весь краснеет. В этот момент мне становится действительно страшно. — Снаружи наши двое обезвреживают твоих друзей, поэтому ты один. Только пикни и, я вышибу тебе мозги прямо здесь, — говорю я, медленно отходя от мужчины. — Мелкая сучья дрянь, я намотаю твои волосы на свою машину и прокачу тебя по Москве, — шипит он. Я лишь усмехаюсь в ответ. Всегда мечтала почувствовать себя Ларой Джинс, но не в таких же условиях. Мы с Евой медленно двигаемся к выходу. Я держу пистолет за воротом своей куртки, чтобы посетители не подняли шум. Мужик порывается побежать на нас, но он прекрасно понимает, что я выстрелю, а его шкура всё же ему дорога. Наверное, даже дороже тех денег, которые ему пообещали за голову Евы. — Чёрт! У него мой телефон, — говорит Ева, сжимая мой локоть. — Я быстро заберу его. Стой здесь, — говорю я и, опустив пистолет, направляюсь обратно к столику. — Телефон. Мужчина медлит, но, когда я вновь достаю пистолет, без колебаний протягивает мне гаджет. Я осторожно беру его в руку, направляя пистолет в голову незнакомца. Как только моя рука касается телефона, он хватает меня за руку и тянет на себя. Я заваливаюсь на него сверху, а пистолет вылетает из моих рук. — Попалась, — кричит он. Его ужасный голос, как будто из детских страшилок, пронзает мою голову насквозь. Тут инстинкт самосохранения берёт вверх. Я со всей силы бью его всеми частями моего тела и бросаюсь бежать. Я вижу перепуганные глаза Евы, которая стоит, держа дверь ресторана открытой. Я почти добираюсь до выхода… Перед глазами всё темнеет, когда над моей головой раздаётся громкий выстрел.