***
Парень приоткрыл глаза, вяло уставившись на удаляющуюся от него ободранную ель. Холодный снег попадал под пряжу свитера и остужал разгоряченную кожу. Крошечные деревянные домики окружали его со всех сторон, и юноша, не прилагая никаких усилий, продвигался не по своей воле вглубь странного города. Кто-то, крепко вцепившись в зеленый ворот, тащил парня по заснеженной дороге. Чара, частично придя в себя, забил ногами по земле и попытался впиться пальцами в редкий наст, но сила незнакомца была настолько колоссальна, что тот даже не заметил его сопротивления. — Нет! Не надо! Отпусти меня! Нет! — вопил парень, пытаясь всячески помешать своему похитителю. Хватка не ослабла, только усилилась, но скорость шага не изменилась. Чара попытался схватиться за криво торчащий из-под снега забор, но колышки были забиты так плохо, что один из них остался у него в руках. Замахнувшись, юноша бросил деревяшку назад, попав недоброжелателю в спину, но тот не произнес ни единого звука: просто невозмутимо тащил парня за собой, приняв его за гигантский кусок мяса. Яростно задергавшись в чужих руках, парень увидел краем глаза темный силуэт. Длинная бордовая куртка с мехом укрывала собой спину, и сквозь нее прорывались мелкие острые шипы. Костлявая рука не разжималась, как бы сильно парень ни пытался изворачиваться, но Чаре увиденного было достаточно, чтобы вспомнить падающую перед ним мать и пустые черные глазницы, из которых валил черный дым. Все умерли, и спасаться уже не было смысла. Свет зеленых глаз потух, и Чара, безжизненно уставившись куда-то вверх, разглядел желтые кристаллы, похожие на ночные звезды. Что-то открылось с пронзительным визгом. Юноша перестал ощущать спиной вытягивающий жизнь холод. Когтистая лапа замахнулась и бросила его во тьму; Чара, ударившись головой о край ступеньки, кубарем полетел вниз, потеряв сознание.***
Фриск очнулась в холодном поту, громко закашлявшись. Спина болела: что-то острое точечно впивалось ей в кожу. Тело нещадно горело, и девушка, борясь со слабостью, постаралась приподняться. Руки сильно затряслись и провалились в нечто мягкое под весом ее тела. Вернувшись в изначальное положение, она постаралась унять быстрый стук сердца. Фриск помнила расщелину, колкий холод, страшный взгляд глазниц и странное продолжение расплывчатого кошмара. Пошевелив рукой, девушка задела что-то горячее. Предмет издал пронзительный грохот. Фриск затихла, услышав быстрые шаги в свою сторону. Она не могла ни встать, ни открыть отяжелевшие веки, сейчас девушка ощущала лишь страх и тревогу. Шаги приблизились, и гулкий стук в унисон со скрипом прервался прямо у ее ушей. Фриск напряженно зажмурилась и попыталась спрятаться за руками, но она не могла перебороть слабость. Приготовившись к смерти, девушка съежилась. — Проснулся! — послышался восхищенный вскрик. Фриск застыла, не веря своим ушам. — Божечки, я думал, что ты уже никогда не проснешься! Ты выглядел таким белым, когда я встретил тебя, а сейчас ты превратился в алый рождественский шарик! Удивительно! Я так рад! — что-то холодное аккуратно дотронулось до горящего лба девушки. Она скривилась, вдавившись всем телом в мягкую поверхность под ней. Твердые тонкие конечности прошлись по коже, собрав несколько капель пота. — Горячий!.. Ужас! Извини, поставил чашку слишком близко, я что-то не подумал, что ты можешь ее разбить! Сейчас принесу новую, ладно? Подождешь немного? Еще один скрип, и вот кто-то шуршал чем-то по полу, собирая осколки. Острое стекло царапало доски, еще больше размазывая разлитую воду, но незнакомец быстро управился с уборкой и торопливо зашагал куда-то вдаль. Девушка не знала, куда ей деваться. Страх сдавливал все внутренности, казалось, что она вытошнит их себе на живот; в висках пульсировало, и самое гадкое то, что глаза не размыкались. Кто-то явно заинтересовался ей, раз она очнулась не у звезды. Кто-то подобрал ее и куда-то принес, но кто и куда — неизвестно. Фриск не понимала намерений «спасителя», а слабость не давала ей возможности сбежать. Быстрые шаги возобновились. Они внезапно прекратились где-то рядом. Чужие конечности внезапно протиснулись между спиной и пружинистой подушкой, приподняв Фриск. Она, не в состоянии двинуться, почувствовала острую боль, зашипела и прикусила губу. Послышалось тихое «прости»; ко рту поднесли край чашки и немного наклонили. Теплая неприятная жидкость потекла в рот, и Фриск, отказавшись ее проглатывать, разлепила потрескавшиеся губы: раствор полился по подбородку, капнув на свитер. Незнакомец, опешив, быстро отнял чашку от рта. — Выпей, пожалуйста… — попросил голос. Незнакомец вновь поднес стеклянный край к ее губам, но девушка отвернула от него голову. Кружка преследовала ее, пенящая жидкость устрашающе плескалась, но Фриск сопротивлялась, отказываясь умирать от отравы. — Пожалуйста, оно поможет! — незнакомец стал звонче и настойчивее, но девушка, подняв ослабевшую руку, отпихнула от себя чашку, пролив часть отвара на колени. Стиснув зубы, она попыталась оттолкнуть от себя и чужую руку. Конечность, поддерживающая спину девушки, пятерней охватила шею и крепко ее сжала. Фриск опешила и от ужаса раскрыла рот, хрипло кашлянув. Чашка с характерным стуком ударилась о зубы. «Это все для твоего же блага!» — прозвучал устрашающий рык прямо перед ее носом. Жидкость быстро полилась в глотку, и девушка, не успев среагировать, проглотила раствор из-за внезапного тычка в горло. Ошеломленно раскрыв глаза, она увидела перед собой темноту. Опора сзади исчезла; Фриск рухнула лопатками на пружины, которые неприятно впились в кожу. Незнакомец отшатнулся и выронил чашку из рук. Она со звоном разбилась об пол, повторив судьбу предыдущей. — О нет… Боже мой… Прости!.. Прости пожалуйста… — дрожащим голосом взмолился незнакомец. — Прости!.. Прости! Фриск невидящим взглядом уставилась в пустоту. Она приобняла себя руками в попытке унять дрожь. Перепад настроения незнакомца подтвердили все опасения. Отвратительное послевкусие вызывало рвотный рефлекс. Кажется, ей стало еще хуже, Фриск успокаивало только то, что вскоре она вернется к звезде, оставив позади очередного безумца. — Я не хотел! Не хотел! Я не хотел пугать тебя еще сильнее! Я знаю, тебе страшно, но зачем-то сделал еще хуже! Я такой дурак, это не то, о чем я думал! Это не то, что я хотел! Просто… Просто!.. Этот раствор правда поможет! Правда… Тебе станет лучше, вот увидишь, — но Фриск уже не слушала его. Она смотрела вдаль, борясь с нахлынувшими слезами, — тебе станет легче, боль как рукой снимет, просто подожди! Я… я на кухню, приготовил тебе поесть, думаю, ты голодный. Холод забрал все твои силы. Тебе ведь еще больно, так? Я все это знаю, и я, великий… Эм, я просто помогу тебе, если ты дашь мне это сделать. Дашь мне это сделать? Дай мне тебе… помочь… — он всхлипнул и медленно ушел, скрывшись в другой комнате. Девушка закрыла лицо ладонями и расплакалась. Ей казалось, что когда-нибудь окружающее безумие обязательно сломит ее. Она уже чувствовала, как сильно пошатнулась ее психика, какой нервной и мнительной она стала. Ее всегда окружали безумцы, желавшие ей зла, но сейчас все живые существа хотели не только искалечить, но и убить. Живот неприятно скрутило, Фриск сжалась, смиренно ожидая свою смерть. Ей не хотелось оставаться здесь. В голове возникла идея вернуться в дом, но даже это было невозможно. Некоторые монстры знают о ее существовании, а тот страшный скелет не оставит ее в покое. Девушка, закрыв глаза, покинула мыслями пугающую реальность, не в состоянии противиться сну…***
Оглушительные крики. Хлюпающие звуки разорванной плоти. Что-то острое постоянно вонзалось в мясо, оно стремительно разрывало мышцы, порождая истошные вопли. Кто-то страдал, у кого-то не получалось умереть, потому что рядом был мучитель, искусно высасывающий жизнь страдальца до последней капли. Кто-то застучал ногами по железу, взмолившись, но страшный смех растворил в себе сопротивления. Истерические смешки выдавливались из груди, и с каждым новым лязгом они становились все громче и заразительнее. Послышался настойчивый стук в дверь, разлетевшийся эхом внутри железной комнаты. Кто-то раздраженно выдохнул и столкнул тело вниз — жертва грохнулась в лужу крови, разразившись плачем. Послышались медленные шаги. «Теперь это твой новый дом…» — прошептал низкий голос. Хлюпанье, крики, всплеск и ужасающий вой заполнили комнату. В кожу впились два острия, цепи зазвенели, ударяясь друг о друга, кто-то извивался, не понимая, что с ним, и не мог перестать рыдать от удушающей жгучей боли, пока дверной скрип не заглушил собой крики.***
Звон посуды вырвал Фриск из сна. Не успев проснуться, она вжалась в угол и вытаращила глаза. К ее удивлению, тьма сменилась на мутные разноцветные пятна, зрение постепенно приходило в норму. Длинная рука отпрянула от тарелки с чем-то приятно пахнущим и исчезла за спиной незнакомца. Он сделал большой шаг назад и неловко почесал затылок. — Разбудил тебя, да? Извини, и тут облажался… — размытый силуэт хотел было подойти ближе, но сдержался, покачнувшись на пятках. — Зато смотри, что принес! Ой, или ты не можешь смотреть?.. Но пахнет вкусно, да? Конечно вкусно! Если бы не я, твой сон потревожил запах этого чудесного блюда! Божечки, это тоже была бы моя вина, да?.. Фриск опасливо взглянула на незнакомца, осмотрев его с ног до головы. Ей не хватало четкости картины, поэтому она, придвинув ближе ноги, обняла их руками и закрыла глаза, оставив попытки рассмотреть монстра. Девушка просто хотела продолжить путь, а не оставаться с нестабильным существом один на один, будучи под его присмотром. Послышался грустный вздох: — Знаю, сильно тебя напугал. Ты имеешь полное право мне не доверять. Мне нет прощения, но… Тебе же правда стало лучше, я это вижу!.. Я хотел помочь, а ты отказывался, но я знал, что тебе станет лучше, поэтому… Не могу вспомнить, что случилось, но явно что-то ужасное, прости… — он вновь вздохнул, не в состоянии сдержать разочарование. — В общем, будут силы — попробуй блюдо, я старался! Мое фирменное, между прочим… — Фриск уткнулась лбом в колени. Живот предательски заурчал. — Если ты еще сомневаешься, то, ну, вспомни то, что я дал… заставил тебя выпить, за что еще раз прошу прощения, но, если бы я желал тебе зла, тебе бы сейчас было гораздо хуже! Но тебе ведь лучше, правда? Лучше!.. — жалостливо протараторил он. — Ладно, отдыхай, будет что нужно — зови… Ну или издай какой-нибудь звук, я все пойму и прибегу на помощь! Фриск услышала удаляющиеся шаги. Что-то тихо зашипело; из другой комнаты донеслась приглушенная скрипучая музыка. Девушка подняла голову и протерла глаза, попытавшись сконцентрироваться. Ей правда стало лучше, она не знала, что именно ей дали, но тот напиток унес все тяжесть и боль. Незнакомец сказал прямо: желал бы зла — давно бы оказалась у звезды. Вместо этого он спустился в расщелину, нашел ее, принес сюда, уложил на мягкое, чем-то напоил, принес тарелку с едой. Девушка взглянула на белую колючую ткань у своих ног. Плед все это время укрывал ее и согревал. Фриск выдохнула. Она не могла поверить, что действительно встретила кого-то, кто не желал ей зла. Его перепад настроения пугал, девушка не могла предсказать его действия, но теперь мысли о нем не вызывали столько гнева и отторжения: она почувствовала благодарность и уют, находясь в деревянной комнате, которая ранее душила ее. Предметы вокруг стали четче. Все это время Фриск спала на рваном зеленом диване, из которого небрежно торчали заржавевшие пружины. Взглянув на длинный низкий стол рядом, она пробежалась глазами по поцарапанной стеклянной поверхности, остановившись на блюде: спагетти в алом соусе, аккуратно выложенные на глубокой резной тарелке, так и манили. Сглотнув, Фриск постаралась заглушить нахлынувшие мысли о еде. Она еще не была готова попробовать чужую стряпню. Комната, в которой она оказалась, была довольно большая. Из дощатых стен небрежно торчали острые гвозди, кое-где виднелись дыры, через которые в дом попадал тусклый свет. На стенах висели редкие картины с костями разных видов, на прибитых полках стояли деревянные резные фигурки, на полу под столом лежал фиолетовый дырчатый ковер, у стены напротив дивана находился еще один столик с большим телевизором, который все это время был включен; слышался белый шум, и серый шипящий экран слабо отсвечивал, отчего сразу же зарябило в глазах. Фриск хотела подняться и выключить его, но на нем, что странно, не было кнопок — телевизор работал сам по себе. Девушка выглянула из-за спинки дивана. Справа от нее был высокий проход, откуда доносилась музыка. Кажется, незнакомец направился туда. Слева от нее начиналась лестница, уводящая наверх: вместо второго этажа располагался длинный узкий балкон, на котором виднелись две двери, ведущие глубже в дом, и пыльное зеркало, висящее между входами в комнаты. «Монстр живет не один?..» — Фриск озадаченно вернулась к спагетти, глубоко задумавшись. Стиснув зубы, девушка хотела было уже встать, чтобы поискать выход, но внезапные шаги вновь прижали ее к дивану. Перед ней появился высокий скелет. Воспоминания метеором пронеслись перед глазами, и Фриск, приглушенно вскрикнув, отпрыгнула назад и неприятно ударилась затылком об угол. Монстр выставил перед собой руки, показав ей свои ладони. — Не бойся! Я не трону тебя! — взволнованно протараторил он, отойдя назад на несколько шагов. — Я не желаю тебе зла, человек, пожалуйста, поверь мне!.. Девушка замотала головой, видя в монстре чужой образ. Ей сперло дыхание, она не могла произнести ни слова, а лишь выдавливала из себя невнятные звуки. Сердце долбило по груди, кровь отлила от лица, Фриск, сдавленно простонав, рухнула в черное небытие, не в силах с собой совладать. Она услышала быстрый топот и встревоженные крики, пытающиеся ее вернуть, но девушка была уже слишком далеко.***
Она стояла в темноте. Привычная чернота окружала и обволакивала ее. Девушка чувствовала под ногами землю, но при попытке всмотреться видела лишь бездну. Тишина сменилась на стоны. Кто-то из последних сил закряхтел — жалобно, хрипло — под редкий звон цепей. Фриск чувствовала, что он плакал. Прерывистое дыхание предвещало скорую смерть. Девушка вслушивалась в чужие мучения, опустив взгляд. Ей было его жаль, и она не знала, чем помочь тому, кого даже не видит. Один надорванный кашель, несколько слабых вдохов; воцарилась тишина. Фриск напряженно вслушивалась, но она будто попала в вакуум. Сзади что-то внезапно вспыхнуло, и девушка испуганно обернулась. Она увидела понурившего голову юношу в знакомом свитере. Он, опустив плечи, смотрел на пламя, чьи языки извивались у него под ногами. Огонь подпалил его одежду и кожу. Фриск не могла оторвать взгляда от несчастного бледного лица своего знакомого. Его глубокие зеленые глаза, потерявшие прежний блеск, притягивали и разбивали ей сердце, потому что подобной скорби она не видела даже в отражении зеркала. Его сухие губы, кровь на разорванном свитере, размытые влажные дорожки от слез, темно-красные круги под глазами… Судорожно вдохнув, девушка задержала дыхание. Огонь продолжал пожирать его, и он, слабо подняв руки, спрятал свое лицо за ладонями. Раздвинув пальцы, он жалостливо посмотрел на Фриск. Она хотела подойти, но остановилась прямо перед бушующим пламенем. Жар припек девушку, ей не хотелось сгореть заживо. Омертвленные изумрудные глаза налились багровой кровью. Фриск отстранилась, увидев изменения в его взгляде. Радужки засветились, и в них образовались черные перевернутые кресты. Он медленно опустил руки; улыбка на его лице исказилась в безумии. Огонь пожирал его тело, но юноша, не отрывая взгляда от Фриск, слился с языками пламени и медленно направился в ее сторону. Девушка попыталась сдвинуться с места, но что-то резко схватило ее за ноги. Из тьмы вылезли изуродованные ожогами руки. Они охватили ее лодыжки, и Фриск, вынужденная стоять на месте, жалобно смотрела на стремительно приближающегося к ней парня. Он застыл в нескольких сантиметрах от нее. Его горячее дыхание опалило ее лицо. Чара, аккуратно дотронувшись до ее щеки, бережно провел по ней кончиками пальцев. Улыбка смягчилась, и смеющиеся алые глаза заставили Фриск оцепенеть. — Только мы можем понять друг друга, — спокойно произнес он, не шевеля губами.***
Девушка чувствовала, как что-то холодное медленно гладило ее по щеке. Ей показалось, что она еще не проснулась, но нахлынувшее тепло и щекочущий запах вкусной еды вернули ее в реальность. Фриск вяло привстала на локти, распахнув глаза. Она устало посмотрела на представшего перед ней скелета. Его продолговатая черепушка взволнованно и внимательно рассматривала ее: монстр будто искал в ней изъяны, которые можно исправить. Длинные прямоугольные зубы утыкались друг в друга, черные овальные глаза-точки заискрились от счастья. — Ты проснулся! — воскликнул монстр. Девушка взглянула на пальцы-костяшки и небрежно оттолкнула их тыльной стороной ладони. — Ой, прости… Ты просто опять очень горячий, вот я и переживал, вдруг ты сгоришь! А люди имеют свойство таять?.. — Фриск уставилась на скелета. Она рассматривала его долго, с интересом, без прежнего страха. Он не был похож на убийцу с секирой и казался гораздо дружелюбнее; его улыбка излучала тепло и доброту. Правая часть тела выглядела нормальной для скелета, но его пожелтевшие кости превращались в обожженные обрубки, будто кто-то наполовину опустил его в лаву. — Я так испугался, я думал, ты умеешь только молчать, но ты, кажется, издаешь звуки! Таких страшных криков я давно не слышал, Божечки, я и сам чуть не закричал от страха! — он будто был наполовину живым, наполовину мертвым. — Больше так не делай, ладно? Пожалуйста! Я и сам часто боюсь, хотя не должен, да и я, типа, герой, а ты пострадавший, которому требуется моя экстренная помощь, так что мне нельзя пугаться, нет! Но у тебя почти получилось меня напугать, знаешь? Ох, что же тебя такое шокировало, а?.. Я испугался не только тебя, но и за тебя, ты будто увидел саму смерть и вновь упал в обморок! Долго же ты был в отключке, я чуть с ума не сошел!.. — Почему… Почему спас?.. — хрипло задала вопрос девушка. Голова гудела и кружилась, она ощущала удушающий жар, который растекался по всему телу. Скелет напротив нее убрал отвергнутую руку за спину и жалостливо посмотрел ей в глаза. — Потому что тебе было плохо, — ответил он. Фриск слабо усмехнулась. Таких глупостей она давно не слышала. — Ты замерз, ты заболел, притронувшись к тебе, я почувствовал, как горел твой лоб. Если бы я прошел мимо, ты бы… ну… — И какая разница? — Фриск приподнялась на локтях. Она пытливо всматривалась в глазницы спасителя. — Как это какая?! — всполошился скелет, всплеснув руками. — Ты бы умер по моей вине! Я проходил мимо, я свидетель, мог помочь, зачем мне игнорировать? Это же плохо! — Плохо? И многие у вас вообще задумываются о таком? — продолжала напирать она, нахмурившись. — Не знаю, про кого ты, но, уверен, им всем тоже тяжело… в каком-то смысле, — задумчиво закончил он, почесав костяшками затылок. Монстр исподлобья заглянул в карие глаза девушки. Она прочитала его несчастный взгляд, окончательно убедившись в его безобидности. Фриск не знала, когда она научилась понимать монстров, но она чувствовала, что скелет перед ней — самое одинокое существо в этом месте. Один его вид кричит о том, как он несчастен, даже если его веселый голос говорит обратное. Монстр нестабилен, его перепады настроения непредсказуемы. Фриск все это понимала, но уже не могла заставлять себя злиться на него, заставлять себя ненавидеть его за то, что он монстр. Это существо не желало ей вреда, и она больше не могла причислять его к тем, кого встретила: оно было совершенно на них не похоже. — Я могу тебе помочь? — с надеждой спросил он, на что Фриск, задумавшись, вымученно кивнула. Монстр засиял, со всей своей бережностью охватил ее руками и помог принять вертикальное положение. Опершись на спинку дивана, Фриск запрокинула голову назад. Живот скрутило, в висках неприятно пульсировало. Сердце билось, как сумасшедшее, но жар постепенно спадал, что несомненно радовало. Девушка прикрыла рот рукой, ощутив знакомую желчь в горле. — Если я дам тебе тот же напиток, ты его выпьешь? — Если мне… — на выдохе сказала она. Зажмурившись, девушка проглотила образовавшуюся в горле едкую слюну, — станет лучше… — Станет-станет! — быстро заверил ее скелет, потянувшись к столу. Он взял склеенную из осколков кружку и протянул ее Фриск. Аккуратно приблизив керамический край к губам, он медленно наклонил его. В этот раз девушка не пыталась сопротивляться: она спокойно приоткрыла рот и, доверившись, выпила. — Ну как? — Не знаю, но на вкус та еще дрянь… — Фриск старалась не кривить лицо, сохраняя невозмутимость. Ком в горле не исчез, но, то ли дело в самоубеждении, то ли в эффективности лекарства, ей стало немного лучше. Скелет звонко рассмеялся, Фриск вздрогнула от неожиданности. Она не шутила, но, кажется, ее слова звучали слишком искренне, что его позабавило. «Нье-хе-хе?» — Фриск сама тихо прыснула в кулак из-за причудливости звуков, изданных монстром. — Да! Я согласен, вкус отвратительный! Знаешь, какого мне было, когда я болел? Я пил это ли-и-итрами, и ничего: жив! И ты будешь в порядке! Переживешь! — задорно ответил он, со звоном поставив кружку на стеклянный столик. Он плюхнулся на диван рядом с девушкой и всем телом повернулся к ней. Монстр с детским интересом уставился на Фриск, беспардонно рассматривая ее вдоль и поперек. Кажется, он никогда в жизни не видел человека. Девушка же успела привыкнуть к монстрам. Несмотря на скудность собранного бестиария, она была готова принять любое существо, которое встретит на пути: ничто не вызовет в ней удивления, Фриск была в этом уверена. Ее интересовала лишь собственная жизнь. — И все же кто ты? — поинтересовалась она. Ей хотелось кое в чем убедиться. — Зови меня великий!.. великий!.. — он попытался проголосить привычную для него фразу, но что-то ему помешало. Сконфузившись, он опустил голову и скромно выдал, — Папайрус, просто Папайрус… И место, в котором ты оказался, — мой дом! Уверяю, здесь тебе будет тепло, уютно, спокойно, чудесно, волшебно, потому что я все для этого сделаю! Надеюсь, ты не против остаться, тебе еще нужно восстановиться, человек! Боюсь, если ты сбежишь, произойдет непоправимое, а силы беречь надо, знаешь? — Фриск открыла рот, но не успела издать ни звука. — Если тебе нужны подробности, то мы сейчас в снежном городке под названием «Сноудин». — в голосе Папайруса зазвучала прежняя живость. — Чудесное место! Обожаю его. Все жители ходят в рождественских нарядах, ибо у нас что ни день, то праздник! В городе очень много белых пушистых собак, их приятно гладить, приносить им кости, это их любимое! Еще со всеми можно поговорить обо всем на свете, даже если они… не очень-то и рады мне… но ты не подумай, у меня очень много друзей! Я вообще самый популярный! Заткнись, тупое отродье, я не разрешал тебе говорить! — его взгляд внезапно стал отстраненным. Девушка нахмурилась и вжалась в угол дивана. Скелет, светившийся счастьем, восторгом и интересом, превратился в застывшую статую. Завеяло смертью. Фриск показалось, будто чернота одной стороны окончательно поглотила его и превратила в сожженный труп, рассыпающийся пеплом. Даже свет потускнел: Фриск видела перед собой лишь темный сгорбившийся силуэт, в пустых глазницах которого проявился шум. Прошло мгновение, и скелет, вздрогнув, повернул голову в сторону девушки. Его непонимающий взгляд ужаснул Фриск еще сильнее. «Кажется, он это не контролирует…» — нервно сглотнув, она следила за его хаотичными движениями. Скелет елозил на месте, прочищал горло и не знал, куда ему деться. Выдохнув, он просто прислонился к спинке дивана и, вжав голову в плечи, сконфуженно забормотал: — Извини, сказал много лишнего. Не слушай меня… Без разницы, все равно. Ты не обязана. О Боже… Господи… Я странный? — Нет, — ответила Фриск, не веря собственным словам. Кажется, она попала в точку, ибо плечи монстра опустились: он расслабился и облегченно выдохнул. — Ага… — смущенно буркнул он, обняв себя за плечи. Папайрус молча уставился на тарелку, из которого перестал бить пар: блюдо остыло. Девушка недоверчиво смотрела на скелета, дивившись перепадам его настроения и переменам характера. Тишина затянулась. Хотелось перевести тему. — И часто ты кормишь собак? У них есть дом? — Фриск прикусила губу. «Какая глупость…» — пронеслось в голове, но ничего лучше девушка не смогла придумать. — О… — задумчиво протянул он, вытянув костяную шею. — Раньше кормил! Костей у нас копится достаточно! Не знаю, они будто сами появляются в нашем доме — везде, где не попадя, — если не мы, скелеты, их теряем, ха-ха… Но тогда непонятно, почему я этого не замечаю! А так да, дом есть у каждого монстра. Не знаю, как у других дела, я давно с ними не общался, видел их лишь… издалека. Мне запретили выходить из дома. Честно? Я устал сидеть в четырех стенах, мне кажется, я уже схожу с ума. — Запретили?.. — девушка одернула себя. Как бы ей ни хотелось уточнить, это было слишком опасно. — Эм, то есть, ты же как-то нашел меня, правильно? — Не люблю так говорить, но я бы умер, если бы реально сидел дома круглосуточно. Что б ты знал, мой распорядок дня — это приготовление спагетти, вырезание фигурок из дерева, приготовление спагетти, вырезание фигурок из дерева, просмотр телевизора, рассматривание черного экрана монитора, вырезание фигурок из дерева, приготовление спагетти… Ну и вот… Надеваю эту серую накидку и гуляю себе по тайным тропам, когда все окончательно надоедает. Люблю свежий воздух, мне сразу становится легче, кажется, будто я вспоминаю то, ради чего живу. Блинский, опять говорю какие-то странности… — Я тоже раньше так делала, только не гуляла, а открывала окно, — Фриск улыбнулась уголками губ. — Горный воздух освежал и давал сил, поэтому я тебя очень понимаю… — Божечки! Я так рад! — воскликнул Папайрус, на эмоциях подпрыгнув на диване. — У нас так много общего! Человек! Мы бы могли стать дру… — его взгляд вновь охладел. — Нет, ему это не понравится. — Ты уже два раза упомянул его. Кто «он»?.. — настороженно спросила она, притянув к себе край подушки и нервно сжав его. — Ну-у… — Папайрус отвернулся. — Мой… мой… — он замялся. Что-то его тревожило, скелет неумело скрывал свои чувства. — Б… Бр… — взгляд окаменел, монстр опустил голову. Фриск схватилась второй рукой за край подушки и впилась в скомканный пух пальцами. — Мой самый лучший в мире старший брат! — весело и отчетливо проголосил он, поднявшись на ноги. Скелет поднял руку и уткнулся указательным пальцем в потолок: настолько он был высоким. — Санс! — У тебя есть брат? — нервно промямлила Фриск. — Да! — Папайрус резко повернулся к девушке и навис над ней. — Я его обожаю! Самый заботливый, самый добрый, бесит иногда, конечно, тяжело было тащить за собой его ленивые кости, но, зная его, он делает все возможное для меня! Такого брата, как у меня, больше ни у кого нет! — Видимо, ты правда его очень любишь, — у девушки дернулся глаз. Все внутри перевернулось от страха. — Угу! — Папайрус захлопал в ладоши. — Очень! Эм, человек… — скелет вновь застыл, вызвав у Фриск новый приступ паники. — Ты в порядке? Ты кажешься очень бледным, что странно, ведь температура еще не спа́ла… — Д-да? — девушка расплылась в кривой улыбке. — А-а!.. — скелет присел рядом и положил руку ей на плечо, одобрительно похлопав. Фриск не стала сопротивляться, от его ладони исходило приятное тепло. — Ты боишься его?.. Кажется, ты не ожидал услышать о ком-то еще. Извини, надо было сказать сразу, да? Могу заверить тебя, что бояться нечего! Фриск не поверила ему. Он казался честным, понятным, простым. Сейчас он также говорил то, что думал, во что верил, но девушка чувствовала, что здесь все было не так просто. Перед глазами пронесся страшный образ с бездонными глазницами и зубастой улыбкой. — Он безобиден, человек, мой брат чаще всего просто спит. Раньше я частенько его будил, ему работать надо было, а он тупо дрых, — описание из уст нового знакомого казалось абсурдным, будто он говорил о совершенно другом существе. У Фриск появилась надежда. — Значит, он довольно ленивый? — девушка прекратила теребить край подушки. — Именно! Он редко бывает дома, но теперь я почти его не вижу. Если честно, иногда я очень по нему скучаю. Хотелось бы вернуть то время, когда мы тусовались. Мы лепили с ним снеговиков, гуляли по лесу, ловили снежинки ртом, ходили за покупками, он часто приводил домой гостей… Его любили все, но я-то знаю, что именно я люблю его больше всех на свете! Он очень добродушный, не держит обид! Часто делал мне поблажки, заботился обо мне по-своему, откуда-то доставал новые книжки с путаницами, он ведь знал, что я их обожаю… — Папайрус вновь уселся на диван и мечтательно посмотрел в потолок. — Когда мне было грустно, он веселил меня своими тупыми шутками, когда мне было плохо, он лечил меня. Когда я почти умер, он спас меня… Фриск внимательно смотрела на него. В его глазницах светились звезды, душа излучала тепло и любовь. Девушка ненароком позавидовала ему. — …но, как я уже и сказал, он нечасто бывает дома, а когда бывает, я сразу вспоминаю о том, какая тяжелая у него рука. Эх, хотелось бы и мне иметь подобную силу! — сердце Фриск странно кольнуло. — Серьезно, я очень его уважаю. Он настолько крутой, что, приходя домой, начинает игру: делает вид, будто меня не существует. Это гениально! Никогда не видел, чтобы кто-то так же умело смотрел сквозь меня, я даже как-то подумал, что из скелета превратился в призрака! Попробовал пройти сквозь стену, но врезался… Не такой уж я могущественный, как думал? — улыбка медленно стерлась с ее лица. Она свела брови к переносице. — Еще он закаляет меня! Часто говорит мне всякое, а я уже даже перестал обращать внимание! Приму любое его слово в свой адрес! Благодаря ему никто никогда меня не обидит, я ценю, что брат дает мне такие ценные уроки! — Папайрус?.. — аккуратно попыталась прервать его Фриск, но он ее будто не услышал. — Еще я научился отличать правду от лжи! И все это тоже благодаря ему. Наверное, он готовит меня к чему-то? Наконец-то он считает, что я могу сделать что-то самостоятельно! Кажется, он меня проверяет! — Папайрус, — громче окликнула его девушка, сжав губы в тонкую полоску. — Божечки, я, кажется, стал любить его еще больше!!! — Папайрус! — взмолилась Фриск. — Заткнись! Заткнись, тупая тварь, заткни ебало, или я выбью тебе зубы! — закричал монстр, забившись в судороге. Он сжал руки в кулаки. Скелет начал бить себя по голове. Монстр ударялся затылком о спинку дивана, дрожь пронизывала его тело. Он неестественно сгорбился, сжался, продолжая со всей силы избивать себя костяшками пальцев. «Заткнись! Заткнись! Нет! Прости меня!» — кричал скелет, надрываясь, съехав на пол с дивана, ударившись ногами о ножки стеклянного стола. Страшный звон заполнил комнату. Фриск, напрочь позабыв о слабости, резко поднялась на ноги. Монстр забился в конвульсиях, сквозь зубы пробилась белая пена, забрызгавшая рваный ковер. Девушке хотелось сбежать, покинуть этот дом и больше никогда сюда не возвращаться, но она даже не видела двери. Ближе всего был угол, в который она могла забиться и с ужасом ожидать усугубления приступа. Фриск казалось, что существо перед ней умирало. В голове внезапно сильно запульсировало; она схватилась за уши, не в состоянии унять быстрый стук сердца. Она чувствовала, что ее сейчас вырвет. Девушка не могла совладать с собственными мыслями, которые червями въедались ей в мозг, уничтожая последний рассудок. Чужие вопли мгновенно исчезли, все вокруг исказилось, девушка вытаращила глаза; по ней будто прошелся сильный электрический ток. Гигантский дом перед ней запылал и исчез, будто кто-то горящей спичкой сжег старую фотографию. Девушка провалилась во тьму, нырнула в воду, погрузившись на дно. Приглушенные бульканье, крики детей, нахальный смех, ругань воспитателей — Фриск внезапно оказалась в углу пыльной комнаты. Из окна тихо завывал ветер, на полу и кроватях валялась исписанная жеваная бумага. У покарябанной тумбы лежало тело. Присмотревшись, она узнала в нем саму себя. Вся в ссадинах, кровоподтеках, синяках и слезах сирота смотрела в никуда. Легкая дрожь выдавала ее: она была еще жива, но стеклянные, пустые глаза олицетворяли ее смерть. Она больно ударила себя по лицу. В голове внезапно прояснилось, туман рассеялся: девушка узнала знакомые диван, стеклянный столик и тарелку со спагетти. Карие глаза блеснули алым, девушка, тряхнув головой, сжала руки в кулаки. Фриск решительно пронзила взглядом скелет. Он, вытянувшись, полз в сторону кухни, царапая костлявыми дрожащими пальцами деревянные доски. Сорвавшись с места, она подбежала к монстру. Он, тяжело дыша, хрипло проклинал себя, не в состоянии остановиться. Девушка села рядом и из последних сил перевернула его на спину. Он туманно заглянул ей в глаза, выплевывая из себя извинения; из темных глазниц лились самые настоящие слезы. Охватив чужой череп руками, Фриск большими пальцами стерла соленые дорожки; она перебралась к нему на ребра и приблизилась к лицу. Прислонившись своим лбом к его, девушка начала трепетно, нежно гладить монстра по голове. Сердце норовило вырваться из груди, Фриск показалось, будто часть ее души сквозь пальцы перетекала в скелета. «Все хорошо… Все в порядке… Ты в безопасности…» — шептала она. Девушка повторяла одно и то же, стараясь успокоить, и он, заметно расслабившись, молча смотрел в пустоту. Его тело размякло, дрожь прекратилась, и Фриск, опомнившись, медленно отстранилась, перекатилась и легла рядом. Она встревоженно смотрела в одну точку. Девушка не могла осознать произошедшее. Она не помнила, что произошло, но знала, что сделала все правильно. Она сделала то, что считала нужным, то, что подсказало ей сердце. Фриск, выдохнув, закрыла глаза. Холодный пол остужал горячую спину. Все признаки болезни пропали после странной вспышки в голове. Девушка чувствовала себя живой. Повернувшись на бок, она приоткрыла глаза и посмотрела на скелета. Он продолжал смотреть в потолок, совершенно не двигаясь; Фриск слышала его умиротворенное дыхание, оно доказывало, что он был в порядке. — Ты можешь встать?.. — тихо поинтересовалась девушка. — Думаю, да… — слабо ответил он, не шевеля ртом. Девушка, оттолкнувшись от пола, поднялась на ноги и, покачнувшись, протянула монстру руку. Он, кротко охватив ладонь пальцами, последовал ее примеру. Приняв вертикальное положение, скелет оперся на Фриск и немного завалился в сторону. Аккуратными шажками девушка довела Папайруса до дивана. Несмотря на свой рост, скелет оказался довольно легким. Посадив его на диван, девушка потянулась к пледу и бережно укрыла им своего нового знакомого. В его глазницах больше не ощущался холод — приятная излучающаяся благодарность заставила Фриск улыбнуться. Скелет вздрогнул и тихо прошептал: — Забавно, что по итогу ты стал моим спасителем, — произнес он, слабо усмехнувшись. — Я рада, что тебе уже лучше, — сказала она с облегчением. Девушка выпрямилась и еще раз осмотрелась. Фриск хотелось пойти на кухню и налить пострадавшему что-нибудь горячее, но в мозг впилась назойливая мысль, что она не имела на это право. Пробежавшись взглядом по главной комнате, она наткнулась на большую парадную дверь. Кажется, это и был выход. Девушка могла спокойно покинуть это место, оставив скелета наедине, но что-то держало ее внутри, что-то не позволяло ей уйти так просто. Жалостливо взглянув на сжавшегося Папайруса, который дрожащими пальцами сжимал края пледа, она осознала, что просто не хотела оставлять его в таком состоянии. Хотя несчастный монстр выдавливает из себя веселье и позитив, ему плохо, а теперь он и вовсе ощущает себя наиболее уязвимо. Фриск, обреченно вздохнув, зачем-то дала себе обещание проследить за тем, чтобы новый знакомый пришел в норму: ей казалось, будто она была обязана это сделать. Отвернувшись от входной двери и дивана, девушка внезапно ослепла от ярких огней. Все это время сбоку находилось окно, которое она не видела, так как сидела к нему спиной. Фриск спряталась от лучей за ладонью и медленно подошла к свету. Она постепенно убирала руки от лица, привыкая к новому освещению. Фриск вцепилась пальцами в узкий подоконник. Стекло запотело из-за кардинальной разницы в температуре. На улице царила неистовая зимняя стужа, пока в доме было тепло и уютно, несмотря на тяжесть воздуха. Фриск протерла окно тыльной стороной ладони и удивленно распахнула глаза; перед ней предстала длинная заснеженная улица. Толпа разношерстных монстров постоянно куда-то спешила, толкаясь. Она не могла разглядеть ни одно существо: они темными тенями то перекрикивались, то проходили мимо друг друга, игнорируя, то расходились по домам. На крышах висели разноцветные лампочки, а вдали сверкала праздничная ель. В городке веяло рождественским духом, девушка радостно улыбнулась, подперев подбородок рукой. Она наслаждалась видом, провожая взглядом каждое проходящее мимо существо, пока не заметила странную сцену: два силуэта встали друг напротив друга. Красный огонек на крыше слабо осветил их ощетинившиеся морды, они, оскалив острые зубы, без раздумий бросились друг на друга, испачкав белый снег горячей кровью. Остальные существа проходили мимо, делая вид, что не обращали на них никакого внимания. Они наступали на алую жидкость, и у некоторых из них мелькал в светящихся глазах неподдельный интерес. Видимо, для жителей подобное поведение было нормой; какой-то монстр, вылезший из-за дома, на четвереньках подбежал к уже мертвым агрессорам, убившим друг друга, и впился одному из них в глотку. Фриск скривила лицо. — Красиво, правда?.. — слабо спросил голос сзади, и Фриск, переполошившись, резко обернулась: перед ней стоял выпрямившийся во весь рост скелет, укутавшийся в плед. — Жители не снимают гирлянды, не разряжают елку, в этом ведь нет необходимости, зачем, когда каждый день мы празднуем Рождество? Просто представь, человек, у всех жителей нашего города есть подарки, которые они ежедневно вручают своим семье, друзьям и знакомым. Неважно, что там, — морковь, тортик, ведро или просто квадрат, слепленный из снега, — из раза в раз мы дарили приятные мелочи, которые радовали и нас, и наших близких. Прекрасные были времена, человек, прекрасные… — А что сейчас? — спросила девушка, повернувшись к окну. На порозовевшем снегу уже лежало два обглоданных скелета, рассыпающихся пеплом. — Сейчас? Не знаю, — честно ответил Папайрус. — Мне же нельзя на улицу. К окну подходить, кстати, тоже, хотя помню, как брат покрывал его какой-то пленкой с обратной стороны. «Они следят», — говорил он. Это глупо, но я, если честно, ему верю. Думаю, он не соврал, хотя странно все это… — Фриск молча кивнула. Монстров стало меньше, но от этого толпа не рассеялась. — Оставайся с нами? — Что? — Фриск с недоумением взглянула на скелета. Он, неловко почесав черепушку, посмотрел сквозь стекло. — Хотя бы до твоего выздоровления. Вижу, что тебе легче, но все же… Не знаю, почему, мне кажется, на улице сейчас очень опасно. Я знаю абсолютно всех монстров в нашем городе, доверяю каждому из них, но… Я чувствую что-то странное. Я не могу это описать. Брат запретил мне выходить, но я бы и без его указания туда не вышел… — он нервно усмехнулся и прочистил горло. — Короче, человек, я бы на твоем месте поберег себя. Ты добрый, уверен, все остальные тоже оценили бы твою доброту, но одно дело я, а другое дело… они? Вдруг они испугаются тебя, ты же, как-никак, не монстр… Ты спагетти совершенно иного сорта! — Хорошо, — тихо сказала она. «Добрый…» — повторилось у Фриск в голове, из-за чего она слегка смутилась. — Спасибо, — искренне поблагодарил ее монстр. — Если я оставлю тебя одного ненадолго, ты не обидишься? — Почему должна? — спросила Фриск, с ухмылкой повернувшись к скелету. — Не знаю, вдруг?.. Я этого не переживу, кажется, вот и спросил. — Все в порядке, — заверила его девушка. — Я просто посмотрю в окно и дождусь твоего возвращения. — Я быстро! — Папайрус отошел от окна и, поправив плед на своих плечах, направился к лестнице. Ему понадобилось два шага, чтобы взобраться наверх. Остановившись у самой ближней двери, скелет еще раз посмотрел на Фриск. Девушка прочитала в его взгляде тревогу; она подняла руку, выпятила мизинец и слегка им потрясла. Улыбка скелета стала еще шире. Он уверенно надавил на ручку и скрылся в комнате, закрыв за собой дверь. Фриск расслабила руку и обреченно вздохнула. Девушка следила за монстрами сквозь окно и каждому из них придумывала определенный род деятельности. Она пыталась понять, отчего они так мечутся по улице и бегают из дома в дом. Фриск предполагала, что кто-то из них просто ходил в гости, кто-то ремонтировал дома, поддерживая их в нормальном состоянии, кто-то просто озирался по сторонам, следя за порядком, а кто-то перетаскивал рождественские украшения, чтобы сделать город еще красочнее и притягательнее. Но чем дольше девушка наблюдала, тем больше понимала, что монстры ошивались по улице без причины. Она вгляделась в дома, которые разваливались прямо на глазах: из них торчали кривые гвозди, гнилые палки, некоторые доски были оторваны, здания заметно накренились, норовя развалиться сию же секунду. Монстры, срывающие гирлянды, просто бездумно раздирали их в клочья, превращая в неразборчивое месиво; лампочки лопались, провода наэлектризовывались и били током тех, кто посмел их тронуть; другие существа, бегающие из дома в дом, оставляли за собой следы крови — они врывались друг к другу явно не по старой дружбе. На улице царил хаос, и те, кто должен был следить за порядком, наслаждались беззаконием и высматривали среди толпы монстров послабее, чтобы убить. Фриск передернуло. Она хотела было оторваться от окна и забыться, свернувшись калачиком на диване, как неожиданно её внимание привлекло пестрое зеленое пятно среди толпы. Девушка прилипла ладонями к стеклу и прищурилась. Знакомый полупрозрачный образ, напомнивший ей Чару, плавно шел, проходя сквозь монстров. Его бледное, ничего не выражающее лицо, пустые алые глаза, безразлично смотрящие вперед, поразили Фриск в самое сердце. Плечи были опущены, спина сгорблена, девушка разглядела ярко выраженные скулы, его худобу. Она хотела постучаться в окно, чтобы привлечь его внимание, но не смогла придумать ничего лучше, чем отпрянуть от подоконника и рвануть к выходу. Как можно тише отворив входную дверь, Фриск выбежала на улицу. Холод ударил в лицо, снег обжег пятки, но она видела перед собой лишь понурый образ Чары, его бесконечные, глубокие тоску, скорбь и боль от утраты. Оттолкнувшись руками от бревенчатой стены, Фриск побежала по улице, оббегая монстров. Она судорожно искала глазами Чару в толпе, но видела лишь жутких существ, из пастей которых текла зеленая желчь. Монстры выпучивали свои мутные глаза, прожигая Фриск взглядом, но думать о последствиях было поздно. Девушка старательно скрывалась от нежелательных свидетелей, прячась за телами идущих. Пробираясь вперед, она увидела узкий проход; знакомая рыжая макушка скрылась за елями, направившись вглубь города. Фриск, безрассудно расталкивая мешающие ей тела, выбралась из толпы. Холодный воздух колол горло. Издалека раздавалась громкая грязная музыка. Перед собой девушка увидела гигантский деревянный публичный дом, вокруг которого столпилась бо́льшая часть монстров. Темный силуэт повернул голову в ее сторону и блеснул острыми зубами. Девушка свернула направо и углубилась в длинный коридор из сосен. Призрачный образ растворился в воздухе, но она что есть мочи бежала вперед. В голове переклинило, ей казалось, что, если она не поймает призрака, то уже никогда не сможет покинуть Сноудин. У нее был миллион вопросов, но она не знала, где найти ответы. Чара был единственным, кто что-то знал. Выбежав на открытую местность, она проскользнула по снегу и застыла. Девушка зашла в тупик. Запыхавшись, она остановилась, чтобы перевести дух. Девушка упустила призрака, она даже не могла предположить, куда Чара мог пойти, а сил на его поиски не осталось. Сердце бешено колотилось, Фриск начала задыхаться, морозный воздух сжимал легкие, она, закашлявшись, потерла заслезившиеся глаза и осмотрелась. Перед ней предстала «ледоломня». Гигантский мускулистый монстр с обгоревшей, свисающей клочьями кожей кулаками разбивал колоссальные валуны и выбрасывал их в ледяное озеро. Рядом с ним трепыхалась пронзительно кричащая птица без перьев. Гигант игнорировал ее, непоколебимо продолжая свое ремесло, но приставший монстр уже успел потрепать ему нервы: его кулак попал не в шарообразный лед, а надоеде в голову. Птица, пронзительно каркнув, стремительно полетела в сторону Фриск. Девушка успела отпрыгнуть назад, крупная туша приземлилась ей под ноги. Время застыло для них двоих. Птица вытянула червеобразную шею и двумя глазками-бусинками уставилась на Фриск. Лицо девушки исказилось в ужасе. Монстр открыл клюв, края которого напоминали острые зубчики пилы. — Ледяные каламбуры — это «снежные» проблемы… — зловеще протянул он своим крикливым голосом, неестественно свернув шею. Фриск постепенно отступала назад, но он все продолжал вытягиваться, напоминая того жуткого монстра в лесу. — «Снегу» лучше не распадаться… Как тебе бой в «холодной» крови?.. — клюв раскрылся, оголив зубы. — Человек?.. «Снежные» проблемы… «Холодной» крови! — залился он и, вспорхнув с земли, бросился на Фриск. Девушка, взвизгнув, отпрыгнула в сторону. Монстр пролетел мимо нее и вонзился зубами в снег. Резко поднявшись на ноги, Фриск изо всех сил побежала по коридору. Клюв громко щелкнул у самого уха, девушка, прикусив язык, рывками устремилась вперед, пытаясь отдалиться от жуткого монстра, жаждущего ее смерти. Птица не отставала, шея продолжала вытягиваться, ее лысая голова напоминала уродливую кожаную снежинку, опаленную огнем со всех сторон. Фриск старалась как можно хаотичнее двигаться, постоянно уворачиваясь от хищного клюва, пока не поймала глазами толпу и, разогнавшись, не нырнула в поток. Она бежала, толкая тела, пригибалась, уворачивалась. Птица позади нее, несмотря на отсутствие перьев, вспорхнула и ловко запрыгала по головам монстров, пытаясь выклевать волосы Фриск. Окружающие темные силуэты сопровождали девушку хищными взглядами. Ей казалось, что поток застыл: бежала только она, летела только птица, а страшные существа, изливаясь ядовитыми слюнями, наблюдали за чужой охотой, медленно поворачивая в ее сторону головы. В глазах начало темнеть, тело онемело, Фриск казалось, что для нее настал конец, пока она не увидела знакомую деревянную дверь. Вытянув руки, девушка врезалась в нее и, крепко схватившись за ручку, с грохотом заперлась в доме. Все звуки затихли. Девушка не могла унять бешеную дрожь, из глаз текли слезы, разумом она была уже мертва. Фриск чувствовала себя сумасшедшей. — Человек? — послышался знакомый гулкий голос. Вместо отрезвительного эффекта он лишь сильнее усугубил ее животный страх. Фриск ослушалась его и выбежала из дома. Теперь они все знали, что она существует, они хотели ее убить, они жаждали разорвать и поглотить ее плоть, выдавить ей глаза, вырвать ей волосы, расковырять внутренности, она бегала взглядом по комнате, которая стремительно искажалась, плыла и меняла свои формы, Фриск отчетливо слышала шаги и скрип дверной ручки; она, выпучив глаз, с ужасом прожгла взглядом дверь на втором этаже. Стук. Еще стук. Деревянная панель начала содрогаться от ударов. — Эй? Меня кто-нибудь слышит?! — послышался испуганный голос Папайруса. — Человек, это ты? Ты же? — Фриск отрывисто втягивала воздух через ноздри, приоткрыв рот. Ей показалось, что ее глаза выкатились из орбит. Удары усилились, участились, монстр отчаянно колотил в дверь. С каждым новым древесным стуком Фриск теряла себя. — Откройте, эй! Человек! Пожалуйста! — девушка развернулась на пятках и вцепилась во входную дверь. — С-Санс?.. — она рывком потянула на себя железную ручку. В горло вцепились длинные пальцы. Фриск в ужасе раскрыла рот, не успев даже пискнуть. Ее резко подняли за шею, и она судорожно задергалась, задыхаясь. Широкая улыбка приводила ее в отчаяние, а бездонные глазницы высасывали из нее душу. Глаза закатились, она размякла в его руках, и скелет, издав смешок, разбивший все ее надежды на миллион осколков, открыл железную дверь и бросил Фриск в темноту. Она ударилась затылком о край ступеньки.