***
Джордан лежал закинув руки за голову. Ему не спалось. По подразделению опять поползли слухи о крогах и надвигающейся войне. Самое раздражающее, что никто абсолютно ничего не знал. Но все с упорством маньяков продолжали их распространять. Не все было так чисто тогда, в прошлой войне. Джордан изучил все доступные ему документы, пользуясь своим положением внука героя. Дедушка. Джордан должен был ненавидеть крогов, а вместо этого испытывал некое недоумение. Да, кроги воевали с нами. Но ведь и мы воевали с ними. Разве не так? Нам было что защищать, так же как и крогам. Разве не мы вторглись на их планету первыми в пятидесятом году? Интересное наблюдение: первая наша встреча состоялась в пятидесятом году, а кроги напали в пятьдесят седьмом. Причем их нападение называлось не иначе как Вероломное Нападение Наших Самых Жестоких/Кровожадных Соседей — Крогов. Конец цитаты. Что же мешало сторонам сразу вступить в бой, если противники настолько непримиримы? Ну, например — политика. Можно предположить, что сначала стороны присматривались друг к другу: кто какими ресурсами владеет, у кого пушки больше. Как две собаки перед дракой рычат одна на другую — кто кого напугает сильнее. Или — торговля. Почему нет? Стороны торговали друг с другом, а потом поссорились. Тогда объяснимо слово «вероломное», если только его не приплели сюда для народных масс, чтобы оправдать свою тупость. Сталина предупреждали о готовящемся нападении Гитлера, и все равно — «вероломное нападение», ага. Существует когнитивное искажение, которое называется фундаментальная ошибка атрибуции. Люди склонны объяснять поступки и поведение других их характером, личностными особенностями, а собственные — внешними обстоятельствами. Когда человек пинает банкомат, мы думаем, что он Вандал и Плохой. Когда мы пинаем банкомат, мы думаем о том, что у нас был тяжелый день, до зарплаты еще неделя, а банкомат только что съел карточку и мы остались без денег, потому что перевыпуск занимает две недели. А еще мы думаем, что любой на нашем месте пнул бы банкомат. Не так ли? Кто считает себя вот прям Плохим и Гадким. Кто считает, что он творит зло ради зла, что он упивается Злом. Эм, ну, среди нормальных людей — никто. Почему же мы оправдываем свое участие в войне тем, что мы защищались, но при этом не думаем, что наш противник мог думать то же самое. С их точки зрения, мы были агрессорами и угрозой. Это не говорит о том, что нельзя было противостоять. Вообще нет. Это говорит о том, что безнравственно оправдывать только себя и перекладывать ответственность на противоположную сторону. И да, можете быть уверены, они делают то же самое. Так что мы делили? Ресурсы? Власть? Они воинственны, жестоки и невероятно развиты физически. Тем не менее, они уже заключили союзы с рядом планет: Байрос, Нуразия, Оттанг, Жеду, Ауэц. Что из этого правда? Так они жестоки, или они заключают союзы? Потому что это противоречивая информация. А еще, даже если кроги действительно жестоки, то мы, люди, ничуть не лучше их. Закон природы таков, что каждая пригодная для жизни планета населена. Не обязательно разумными существами, но тем не менее. На флаге Земной коалиции изображены восемь планет: Земля и семь колонизированных. Мы отняли у нескольких рас их ресурсы, их земли, их жизни, их свободу и… даже названия их планет… Теперь эти планеты называются Земля 2, Земля 3… Земля 7. И если бы кроги не дали такой жесткий отпор, их планета стала бы очередной Землей с порядковым номером. Давайте уже будем честными. Логично будет предположить, что большая часть информации скрыта грифом секретности. Политика — это та же война. Аргументы — солдаты. Нельзя перевязывать раны солдатам врага, так же как нельзя предавать сторону, на которой ты оказался. Чтобы победить, следует подать информацию максимально выгодно для себя. Но… Только… Останемся ли мы при этом Людьми? Не просто биологическим видом, одной из многочисленных рас галактики, а Людьми. С большой буквы. Безнаказанность и сила развращают. И мы, и кроги — безнаказанны и сильны. Поэтому у наших рас просто нет другого способа не разрушить все вокруг себя, кроме как убивать друг друга. Расам нужен Свод законов, общий для всех. А еще, судья и защитник. Тот, к кому в любой момент могут обратиться существа, если их пытаются уничтожить, стереть из истории мира. А еще лучше, если это будет не один Судья, потому что слишком велик соблазн всемогущества. Кто-то непредвзятые. Кто-то могущественные и авторитетные. Существуют ли такие? То, что погиб дедушка — это печально. И то, что гибли кроги — это тоже печально. Войн не должно быть. Никто не должен потом годами оплакивать близких. Так ведь? Джордан грустно хмыкнул. Вопросы, вопросы... Он разглядывал потолок несколько часов и уже знал каждую трещинку и неровность на нем. Наконец, усталость взяла свое, и Джордан начал засыпать.***
Длиннобровый, длиннобородый старец в малиновом одеянии встрепенулся. Набалдашник его посоха сиял. — Ага. Есть Достойный. Надо посмотреть. Старец стукнул посохом об пол и исчез. Взвод спал. В казарме стоял легкий гул храпов, присвистов, сопения и бормотания. Возле одного из кадетов возник старец с посохом. Несколько минут он смотрел в лицо спящего, изучая и запоминая его. Затем коснулся посохом лба кадета и замер. Он словно прислушивался к чему-то, чего не слышали другие. Затем кивнул и исчез. В воздухе угасали золотые бесплотные искры. — Мама, — пробормотал спящий и перевернулся на другой бок.***
Дон Вей мерил шагами свой кабинет. Рабочий день давно кончился, но это не мешало ему. Снова и снова он вспоминал сегодняшний звонок. - Добрый день! Могу ли я услышать мистера Дона Вея? — Добрый день! Это я, чем я могу быть полезен? — Меня зовут Дебора Крейстлинг, я представляю администрацию господина президента Земной Коалиции Генри Джона Макмиллана. Меня уполномочили сообщить Вам, что Вы приглашены на вручение ежегодной премии «Дело Жизни» за Ваш вклад в развитие имиджа Земной Коалиции и Американских Штатов на межпланетной арене. — Для меня большая честь… - Также Господин Президент хотел бы лично, до награждения, побеседовать с Вами о будущем гоночного спорта. Поэтому я должна согласовать Ваши графики. — О… — только и выдавил Дон Вей, — Мисс Крейстлинг, у меня свободны десятое, тринадцатое и двадцать седьмое числа этого месяца. Еще есть возможность освободить завтрашний день. — Отлично. Господин Президент высказал пожелание провести эту встречу как можно скорее, поэтому завтра. Встреча будет без журналистов. Удобно ли Вам в три часа пополудни? — Да. - Остальную организационную информацию я выслала Вам на защищенную почту. Остались ли у Вас ко мне вопросы? — Нет, благодарю Вас. — На этом я с Вами прощаюсь, желаю Вам хорошего дня — Спасибо Гудки. Разговор был до нелепого коротким. Ему по сути приказывали явиться к президенту как можно скорее и не болтать об этом. Так? В свете последних слухов о том, что кроги, кажется, снова готовятся к войне, это могло означать только одно: готовится секретная операция и нужно участие его, Дона Вея. Что же, он сделает все возможное. Вообще, для непосвященных, ЦПГ (здесь и далее: Центр подготовки гонщиков. — прим. авт.) занимался подготовкой гонщиков. Очевидно же, да? НО. «Вей Рейс» был отличным полигоном для испытаний новых образцов летной техники и тренировки спецпилотов для служебной техники. Госзаказы составляли значительную часть денежного потока, проходящего через счета компании. Кроме того, пилоты-гонщики могут быть отличными курьерами для специальных грузов в условиях войны. Что касается премии «Дело Жизни»… Это приятно, но особенного здесь ничего нет. На его полочке уже стояли четыре статуэтки. Лучшие профессионалы в своей области удостаивались этой награды. Хотя… Майя получила бы свою премию раньше, гораздо раньше. Дон Вей снова задумался. Майя. Она бы так радовалась за него сейчас. Он словно слышал ее голос — Дорогой, я всегда говорила, что ты добьешься многого! И ласковый бархатистый смех. Наверное, именно в ее смех он когда-то влюбился, а уж потом полюбил саму Майю. Кто знает? На автомате Дон Вей выгнул спину назад, чтобы прогнать из ребер привычно возникшую боль. Такой же болью отдалось воспоминание о Еве. Рука сама потянулась к видеофону, чтобы набрать интернат. Номера Евы он не знал. Но малодушный страх снова остановил его. Он оставил ее девять лет назад. Девять! Что он ей скажет? Привет? Он позвонит ей, но не сегодня. Вот найдет слова и позвонит. Обязательно позвонит. Дон Вей задумался. Раздался резкий звук телефона. Увидев, от кого звонок, Дон Вей вздрогнул. — Добрый вечер, миссис Стерн. Чем обязан? Насколько я помню, все счета оплачены, или я что-то упустил? — Мистер Вей, должна сообщить Вам, — она набрала воздуху, — мисс Ева Вей пропала! — Что? Реальность разбилась на куски. Как, пропала?