***
В дверь позвонили, и Есыль рванула открывать ее. Сынхо лишь озадаченно смотрел вслед девушке, к которой никак не мог привыкнуть. Такая активная, уверенная в себе, совсем не похожа на того грустного подростка, которым она предстала перед ним в первую их встречу. Но первое впечатление всегда обманчиво, поэтому сейчас он сидел в гостиной этой полной энергии девушки и неловко посматривал по сторонам, из ее коротких телефонных разговоров понимая, что к ним ещё кто-то приедет на помощь. А Есыль в это время поспешно открывала дверь, уже слыша задорный смех и подкалывания своих друзей. — Готова устроить ремонт? — с порога спросил ее Чунсон, держа в руках бутылки вина. Ёнми же недовольно мотала головой, а после протянула подруге бумажный пакет, в котором оказались различные виды сыра и горький шоколад. — Не смотри так удивленно. Это его идея, — произнесла она и протиснулась мимо неё через входную дверь. — Здравствуйте, наслышана о вас, — произнесла рыжая, моментально меняясь в лице и превращаясь в нечто милое и до жути слащавое. Есыль и Чунсон на это лишь переглянулись и закатили глаза, прекрасно зная кокетливую сторону этой бестии. — Ей лишь бы мужика подать, и всё. Можно не беспокоиться о том, что ему будет скучно... — пробурчала Есыль, а Чунсон лишь усмехнулся напористости подруги, у которой и так явно был молодой человек. — Ты лучше скажи, зачем нас позвала? Я ведь правильно понял, что ты сейчас нас пытаешься использовать в своих целях? — спросил он в то время, как Ёнми о чем-то увлекательном беседовала с Сынхо, который и не знал, куда смотреть и как отделаться от этой настырной девушки. Есыль лишь недовольно покосилась на друга. — Да, скоро должны явиться Сокджин с Чонгуком. Во-первых, не хочу оставлять Чонгука наедине с Сынхо... — А во вторых? — сразу перебил ее Чунсон, проницательно вглядываясь в ее задумчивые глаза. Есыль тяжело вздохнула, понимая, что от разговора ей никуда не деться, и отдала ему штопор, намекая на то, чтобы первая бутылка спиртного наконец открылась. — А во-вторых, сама не хочу говорить с ним тет-а-тет, — ответила она откровенно, а Чунсон лишь приподнял бровь, высказывая своё недопонимание. — Он меня отошьёт. Уверена, — прошептала Есыль.— На горизонте появилась его несчастливая любовь, которая вдруг захотела с ним отношений. Какой человек в здравом уме откажется от такой прекрасной возможности? — Ну... посмотрим, как будет вести себя твой Чонгук. Хотя знаешь, если бы ему не надо было, он бы даже не явился сюда, — пробормотал, рассуждая, Чунсон, пыхтя над пробкой красного полусладкого. Через пару секунд бутылка все-таки была открыта, а бокалы все дожидались своего часа.***
Oohyo — 아마도 우린 Electric Plate — We love only Через пару часов работа уже шла полным ходом. Сынхо довольно легко нашёл общий язык с Чунсоном и Ёмни, и все ребята, изредка шутя между собой, начали исправлять подпорченные стены в гостиной Есыль. В перерывах между малярными работами они выпивали по глотку вина, съедали кусочек сыра и пританцовывали под музыку из радио. Но как оказалось, вода дошла и до спальни девушки, поэтому они решили как можно скорее справиться с первой комнатой, чтобы перейти ко второй. Во время очередного перерыва во входную дверь позвонили, и Есыль, слегка пританцовывая на расслабленных от спиртного ногах, двинулась открывать гостям. Как она и предполагала, это оказались Сокджин, что стоял спереди и лучезарно улыбался, захватывая любого своим очарованием, и Чонгук, стоящий поодаль и внимательно смотрящий на Есыль, что продолжала делать вид, будто ее совсем не волнует его присутствие. Будто все в порядке. И сердце не щемит, как птенчик в руках у хищника. Нет, все в полном порядке. Только вот улыбка немного дрогнула, но девушка быстро берет себя в руки, и эта секундная слабость остаётся незамеченной. — Проходите, — проговаривает она, довольно улыбаясь гостям и пропуская их в дом. — Мы тут уже, кажется, закончили с гостиной. Осталась моя комната. Вы же выпьете со мной? — спросила девушка, указывая взглядом на вино. Джин с Чонгуком переглянулись и старший поддакнул. — К нам подъехала подмога? — спросил Чунсон и вышел из шумной комнаты. Его примеру последовали и остальные и теперь стояли у двери, с интересом разглядывая парней. — Чонгук, малыш! А я скучала! — радостно проговорила Ёнми и подмигнула парню, сразу же получая недовольный взгляд Есыль. — Вы же не знакомы, да? Это — Сынхо, сосед, затопивший меня пару дней назад, Ёнми — моя близкая подруга, Сокджин — мой бывший одноклассник и просто друг. Остальные вроде как знакомы, — произнесла Есыль уверенно завлекая всех присутствующих в свою комнату. Джин уже довольно отпивал вино, а глаза поблескивали азартом не перед предстоящей работой. — Странно... такое чувство, словно я уже видел... — пробормотал Сынхо, но его сразу оборвали на полуслове. — Так, ладно. Мы пойдём переставлять обратно мебель в гостиной, — распорядился Чунсон и деловито захлопал в ладони. — Пусть кто-нибудь останется здесь и перетащит всё с этого угла в коридор. Остальное мы просто прикроем клеенкой, — пояснил он и вышел. За ним последовали Ёнми и Сынхо, которого все время буравил недовольным взглядом Чонгук. Он был молчалив и задумчив. За эти полчаса, что они работали, не произнёс и слова. Только поддакивал каким-то поручениям Сокджина, да окидывал Есыль незаметными для неё самой взглядами. Но как только она поворачивалась к нему, он делал вид, будто занят каким-то чрезвычайно важным делом. Поэтому первая неловкость, которую испытывала Есыль, находясь с ними в одной комнате, уже прошла. Да и Джин вечно шутил свои странные шутки, чуть ли не доводя ее до нервного тика то ли своим смехом, то ли тем, что шутки были тупыми, но забавными. Поэтому через некоторое время девушка уже сдалась и смеялась вместе с ним, расслабленно пританцовывая на месте, таким образом привлекая ещё больше внимания младшенького, что уже успел закусать себе все губы. Но тут Чонгук решил прикрыть клеёнкой раздвижной шкаф. Между его полками виднелась ткань какой-то одежды, поэтому он аккуратно открыл дверцу, боясь, что на него может вывалиться куча одежды. Хотя это и не было похоже на Есыль... Но открыв дверцу, он увидел совсем иную картину, которая заставила Чонгука врасплох. Пару секунд он лишь таращился на фотографию в рамке, торопливо оставленную на таком видном месте ее хозяйкой. А на самой фотографии была Есыль. В обнимку с каким-то парнем. Такая радостная, счастливая, ласково приобнимала мужчину, что нежно придерживал ее за плечи. «Что за..?» — подумал парень, никак не решаюсь взять в руки рамку. Он просто не понимал, что происходит. И почему она так чертовски счастлива рядом с этим незнакомым ему парнем. Почему такая расслабленная? Почему рядом с ним она никогда такой не была? Такая до одури счастливая, словно парит на небесах. Смотрит на него, как на самого лучшего во всем мире мужчину. Наконец он набирается храбрости и берет в дрожащие от ярости руки этот злополучный предмет. Так сильно стиснул железку рамки, что кажется, ещё чуть-чуть и метал согнётся. Он присматривается к фотографии и замечает, что Есыль здесь немного другая. Иная прическа, одежда и взгляд... Но что именно не так? Она здесь какая-то по-детски наивная, что ли. Чонгук замечает сбоку дату: 23.08.2014. Четыре года назад. — Есыль... — тихо шепчет Чонгук, но его голос, конечно же, не пробивается через музыку из радио. — Нуна, — снова зовёт он, но уже погромче. Есыль поворачивается к нему и сразу замечает фотографию в руках парня. Ничего не произносит, лишь подходит и молча забирает рамку, убирает ее вглубь шкафа и, опустив взгляд, отворачивается от Чонгука и снова берётся за оставленную работу. «Что происходит?» — сам себя спрашивает Чонгук и подходит к Есыль с твёрдым намерением узнать, что все это значит. Аккуратно берет ее за плечо и поворачивает к себе, замечая слегка влажные глаза и шмыгающий нос. — Ничего не спрашивай. Ни слова, — произносит она и снова отворачивается, поспешно убирая рукой бегущую по щеке слезу. А Чонгук в растерянности. Он не знает, как понимать эту ситуацию. И злость при виде её слез мгновенно испаряется, оставляя после себя лишь крик совести. Ведь он никогда не видел эту девушку с железными нервами плачущей с такой скорбью в глазах. Не замечал за ней хоть какие-то отголоски слабости. Она же всегда была такой хладнокровной. Пуленепробиваемой. А сейчас прикрывается руками и отвернулась от него, делая вид, что все в порядке. Но он-то видит, как она подняла голову и часто-часто моргает, как на кончиках ресниц красуются капельки слез, а руками она нервно схватилась за волосы, будто бы приводя их в порядок. — Нуна, — снова зовёт Чонгук и приобнимает Есыль со спины, покачивая ее из стороны в сторону. Он не имеет и малейшего понятия о том, что происходит и стоит ли ему отдалиться от Есыль, но внутренний голос подсказывает ему просто быть рядом с ней сейчас, дать понять, что она не одна. Что она всегда может поплакаться в плечо Чонгука, пусть у неё даже есть другой мужчина, которого она любит и на которого она смотрит так, как на него самого никогда не смотрела. От этой мысли он невольно сильнее сжимает руки на талии Есыль, а та поворачивается к парню. — Я, наверное, пойду, — шепчет Джин, стараясь не помешать этой атмосфере между молодыми людьми. Выходит из комнаты и закрывает ее за собой. — Отпусти меня, — просит Есыль, убирая с щёк последние следы слез. — Только когда ты мне улыбнёшься, — отвечает Чонгук, продолжая медленно качать их в неком танце. — Эй... я тебе что, ребёнок? Отпускай, все в порядке, — произносит дрожащим голосом Есыль и шмыгает носом. Но Чонгук только прижимает ее ещё ближе. Так, чтобы ее голова легла парню между шеей и плечом. — Ты можешь поплакать, если хочешь. Все в порядке. Я с тобой, — произносит он и нежно гладит Есыль по плечу, видя, как спина девушки стала часто-часто подергиваться в хлёстких рыданиях, что делали ему так нестерпимо больно. То ли оттого, что Есыль самой было плохо, то ли оттого, что плакала она по совершенно другому мужчине, то ли оттого, что у самого на сердце будто бы образовывалась какая-то трещина. Чонгук слегка поморщился и вдохнул поглубже в легкие запах ее волос, прекрасно зная, как аромат Есыль его успокаивал. И хотелось вечность так же простоять, но в дверь ворвался Чунсон, оглушая молодых людей своим голосом: — Я, конечно, все понимаю, но нам нужно отделать и эту комнату. Так что заканчивайте, голубки, — произнёс он шутя. Чонгук лишь прикрыл своей спиной заплаканное лицо Есыль, что теперь поспешно пыталась прийти в прежнее состояние. — Да, мы сейчас, — отвечает ему Чонгук и раздосадовано понимает, что этому сладкому омуту, что охватил их обоих, пришёл конец. Чунсон снова прикрывает за собой дверь, а парень смотрит в глаза Есыль. — Ты как? — Жить буду, — отвечает она и улыбается от собственной беззащитности, которую увидел Чонгук. И было жутко неловко и смешно, что этому пареньку удаётся вот таким образом улавливать то, что она всеми силами старается скрыть от окружающих. Весь вечер проходил довольно-таки странно и неоднозначно. Ёнми и Чунсон изредка между собой ругались, своими забавными оскорблениями смеша остальных ребят, что с улыбками смотрели на этих двоих, которые никак не могли ужиться между собой. Сынхо старательно выполнял работу, лишь изредка косясь на Есыль, у которой так странно блестели глаза. То ли счастья, то ли от чего-то другого, но её заразительный смех и искрящийся взгляд определённо привлекали к себе внимание. Что, конечно же, не ускользало от внимательного Чонгука, который будто бы соперничал с Сынхо, частенько прикасаясь к Есыль, давая понять, что имеет на неё определенные права. Чонгук мог неожиданно приподнять над полом Есыль и увести ту чуть в сторонку, оправдывая это тем, что она вертится под ногами. Или спокойно при всех мог закинуть руку ей на плечо, указывая на почти готовую стену. Частенько привлекал её внимание, подзывая этим сладким «нуна», шушукался с ней о чем-то совершенно отдаленном и смеялся так мило, выдавая эти свойственные только ему ямочки на щеках, что девушка сама невольно покрывалась румянцем и поддерживала смех паренька. И казалось, будто все идёт как по маслу. Между ними нет никакой напряжённости. Но Есыль помнила, что рано или поздно Чонгук захочет поговорить с ней не только произошедшем на дне рождении у его одногруппника, но ещё и о фотографии, которую он не так давно увидел. И почему она стала такой невнимательной и неряшливой? Почему оставила её на таком видном месте? И вот все уже потихоньку расходились. За Ёнми уже давно приехал её парень, Джин ушёл, ссылаясь на какие-то дела, Сынхо Есыль сама запретила заниматься ремонтом, ведь все уже и так было сделано. Они с Чунсоном и Чонгуком расставляли мебель по местам, а девушка прибиралась в доме, выкидывая пустые бутылки из-под вина. В какой-то момент, когда она уже мыла посуду, к ней подошёл Чунсон и молча посмотрел на подругу, что в задумчивости уже пару минут держала в руке один и тот же бокал. — Что с тобой? — спросил он, выдавая своё присутствие. Есыль слегка подпрыгнула на месте и удивленными глазами посмотрела на Чунсона. Она так глубоко ушла в свои раздумывания, что даже не заметила его присутствие. Пару секунд она лишь смотрела на друга, даже и не зная, что ответить. — Ничего. Все в порядке, — прошептала она тихо, прочистила горло и измученно улыбнулась Чунсону. — Скоро годовщина, да? — спросил он наконец, подходя ближе к Есыль. — Откуда ты...? — не поняла Есыль. Ведь она не любила распространяться о своих проблемах. Хоть они с Чунсоном и были близки. Ей не нужна чужая жалость. — Ёнми рассказала. Не злись на неё, она просто предупредила меня быть с тобой помягче, — прошептал Чунсон и приобнял со спины девушку. — Все в порядке. Мы же с тобой. Ты не одна. Есыль лишь тихо заплакала, прикрывая рукой рот. Слишком много всего накопилось, слишком многое она потеряла, слишком сильно она любила, чтобы так легко все забыть... и лишь её спина содрогалась от рыданий. — Ну-ну, малышка. Не плачь. Этим разве что-нибудь изменишь? Столько лет прошло, а ты всё не можешь забыть? — спросил тихо Чунсон, гладя её по голове. Есыль покачала головой и разразилась новой волной слез, которые, кажется, заполняли весь головной мозг. Черепушка уже готова была взорваться от стискивающей боли, а сердце так ныло... — Кхм... — послышалось поблизости. Молодые люди повернулись в сторону и увидели в дверях кухни Чонгука. Он непонимающе смотрел на Есыль и Чунсона, будто спрашивая, в чем же, собственно, дело, что, вообще, сегодня происходит с Есыль. — Сынхо только что ушёл, — прошептал он, машинально указывая в сторону выхода. — Я, пожалуй, тоже оставлю вас наедине, — произнёс Чунсон.