Ловушка демона.

      Спустя несколько лет я так надоел « господину », что он решил меня продать. Прежде чем в его мозгах кое-как через заднее отверстие, перебираясь сквозь тонну грязи, пролился свет, этот псих решил меня кастрировать. И пока я пребывал в том отчаянном положении, юрод отдал меня первому встречному, но я сбежал.       И вот сейчас я гулял где-то в окраине города. Стены зданий были разрушены и покрыты лишайником. Здесь никто не живёт? Я направился на поиски живой души. Противный запах сырости и сухости витал в воздухе. Именно так должен чувствовать себя человек, быть максимально настороженным?       Вот первый человек. Чёрные глаза, красные веки, сам весь дергался и кряхтел. Чую, жопа будет. Он меня привидел и, откинув головою назад и всторону, (прим. влево, вправо и раз, два, три и раз, два, три…) направился в мою сторону. Ну-с, срачь настал в башке, я побежал. Момента он не терял — погнался за мной, а бежит то он быстрее чебурашки, и, обходя леса и земли, пугал меня ещё сильней.       Второе знакомство, не скажу, что оно удачное, было с перешитым чудиком, но рассмотреть его так и не удалось, и, слава великому шайтану, он чуть не валялся на земле. Уже не чувствуя конечности, я, как и ожидалось, врезался в дерево. Словно жалкая сопелька, сидел перед лицом ужаса.       — О, привет, а тут, так сказать, кольца считаю, узнаю сколько лет, — ох**вший после шока, улыбался я во всю свою прекраснейшую лыбу, когда-либо существовавшей на земле. Честно говоря, мой «любезнейший» друг прекрасен. Его каштановые волосы нежно поглаживал ветер, чёрные, смолянистые глаза с длинными чуть рыжеватыми ресницами, смотрели так ясно и чисто, что я мог видеть в них своё отражение, стройный немного худой стан, кажись, пресс. Словом, красив, как первый ещё падающий снег. Бледные синеватые губы приоткрылись и моему взору представились белые, ровные зубы, в некоторых местах обляпанных кровью. Продолжая кряхтеть он потянулся ко мне (прим. приглашая на танец) и (прим. сделав очередную мазурку) раскрыл «шикарный» рот. Больше моей жизни меня волновала его красота. Невольно взглянешь и подумаешь: какой же, однако, может быть человек прекрасен. Меня не беспокоило, что одежда была в крови, что он кусал мне плоть, меня беспокоила лишь его внешность, про душу я и не говорю — в ней пусто.       Сделав резкий рывок в сторону (прим. нагадив в его штаны), я, что есть мочи, кинулся, навзрыд смеялся и плакал. — Я сумасшедший! — - кричал я, понимая, что если меня увидят, не дай Бог, конечно, именуют именно таковым. Я упал. Опять. Я заржал на весь голос, забывая о боли. Мой «милый» мучитель вернулся ко мне и вновь одарил меня тонной жённых поцелуев, словно я ему изменил и сейчас, немного позлясь, он понял как чужден мир без меня.       — Балбес! — резко раздался голос примерно в двадцати пяти метров.       Выстрел.       Мой любовник превратился в прах.       …       1 минута спустя…       ...       5 минут спустя…       ...       .?       ?!       — Придурок, какой засранец, совесть хоть бы поимел! — начал ругаться высокий мужчина, лет тридцати семи. Его одежда была тёмная, лишь красноватый ворот рубахи бросался в глаза. Из-под удлиненного плаща выглядывал ремень, на котором красовалось серебристое холодное оружие. Тёмные, почти чёрные волосы были немного взъерошены и мокрые, видимо, со злости. — Имя, фамилия, — спустя время, что я провёл в молчании, изучая его физиономию и пытаясь копнуть в его душу, рыкнул он. Несмотря на то, что он начал заметно краснеть, я тупо сидел молча.       — Имя, фамилия!       …       — Имя, фамилия!!       … — Э-э-э, Hi (прим. Гитлер).       — Имя, фамилия, идиот!       — А-а-а…       — А-а, — повторил он.       — А-а-пчхэ-э!       — Вставай, пойдёшь в обезьянник.       Чу, жопа, достала меня.

[В так называемом обезьяннике.]       — Имя, фамилия-а!!!!! — целый час крича, повторял он одно и тоже.       — Дважды два.       — РрррРрр, будь добр, ответь!       — Нет, я бессмертный.       — Парень, нам нужна информация и полный отсчёт твоих действий, — спокойно попросил блондин примерно такого же возраста, что брюнет.       — Четыре.       — Б****, с***, св***чь эдакая, ответь!       — Да простит Всевышний все грехи твои, — крестясь, игнорировал я его.       — Что ж, — начал блондин, — тринадцатилетний мальчик, с неизвестной родословной, стал жертвой distroy, которое окончилось неудачей, после проведённого опроса, его арестовали и посадили пожизненно за решётку. Дело закрыто, пошли, Влад. Фигня. Самого красивого с чёрными, словно смоль, волосами, но пустыми кроваво-красными глазами будут мучить в заточении. « Любовь » мою они убили. Ох, непросто жить в этом мире.