ИК. Только знай...

      Пробуждение порадовало фигуриста знакомым ночным видом из иллюминатора, до конца полета оставалось каких-то полтора часа. Оставшееся время он потратил на то, чтобы залезть в Instagram и который раз взглянуть на общее фото четырехлетней давности, на нем они с ребятами получились особенно здорово, а тренер, помнится, подшучивал над ним, говоря, что Кацалапову просто нужно обнять Лену Ильиных, дабы выглядеть до безобразия счастливым, а позже добавлял: «Наглость — это, Никита, второе счастье, ну, а первое, безусловно, за твоей партнершей». Лена на это только звонко смеялась и, отмахиваясь от тренера, тянула парня тренироваться дальше.       Это был чемпионат, счастливое время, которое безумно хотелось вернуть.       Очертание Шереметьево. И плавно выпущенные опытным пилотом шасси заканчивают первый этап пути.       Ночная Москва сразу же приветливо встретила своего сына летними объятиями, приятным июньским воздухом, который Кацалапов тут же не преминул вдохнуть полной грудью — определенно, так по-родному пахло только здесь, на Родине. Особенно в это время года, когда нагретый душистый воздух пробивается даже через толстенную прослойку витающего запаха топлива, одурманивая.       После того как он сел в такси и назвал адрес, невеселые думы вновь вернулись. Никита мысленно сотню раз прокручивал в голове то, что он скажет, когда встретит Лену, как заново будет шаг за шагом подбирать ключик к ее доверию — он хотел по максимуму передать все свои мысли. Но по мере приближения тревога только сильнее крепчала, мысли путались, а с трудом подобранные слова растворялись, будто их и в помине не было.       «Ничего-ничего, завтра первым делом позвоню ей и договорюсь о встрече, а если откажет, то все равно выведаю расписание ее тренировок, а там по обстоятельствам», — размышлял парень, ероша привычным жестом волосы на затылке.       Восемь часов разницы с Детройтом все-таки сказывались не лучшим образом на организме, а не то бы он прямо сейчас поехал к ней. Но глаза предательски слипались и все же, прежде чем ехать домой, он решил на пару минут по пути заскочить в родной ледовый дворец, в котором тренировался сначала в общей группе, затем как одиночник и в результате в паре. Перед глазами мелькали неоновые вывески магазинов и развлекательных заведений, прохожие, которым, похоже, тоже особо не спалось, не спеша прогуливались. Округу вязко накрывала ностальгия.       Черная лада продолжала гнать по широким московским улицам, и даже город, слегка убаюканный царящей вокруг атмосферой, заходился в каком-то немом удовлетворении.       23:15 по МСК       Почти все здание ледового дворца таило благородное безмолвие; тренировка закончилась уже как два часа, сегодня Лене шанс снова не улыбнулся: ни один из партнеров-парников, подобранных тренером, ей не подходил. Один только-только перешел из юниорского во взрослое, другой из-за недавно перенесенной операции не мог кататься в полную силу, в конце концов, кто-то просто не подходил по темпераменту Елены, а без этой, казалось бы, банальщины было никак нельзя.       Но Ильиных не расстраивалась, понимая, что эти неудачи не навсегда прикрепятся к ней, она вообще, по сути дела, была оптимисткой, поэтому верила, что скоро обязательно найдет себе нового надежного партнера, с которым они точно взорвут ледовую арену и обязательно порадуют болельщиков новыми и новыми прокатами.       А пока нужно и самой не плошать, ведь расслабиться и потерять точность движений — задача не сложная. Отработав элементы, которые, по ее мнению, не очень получались, она уже хотела закругляться, как вспомнила про одну вещицу, лежащую в боковом кармане ее спортивной сумки.       Как правило, мысли о Нем фигуристка сразу отметала, только вот иногда она все же скучала сильнее обычного, вот и сегодня, случайно найдя диск их старой программы на песню Филиппа Киркорова «Снег», не смогла удержаться, чтобы не взять с собой на тренировку. Как забавно… Это была их последняя совместная работа, а слова песни оказались, будто пророческими…       Обведя взглядом площадку, девушка заприметила магнитофон, стоящий на скамье чуть поодаль.       Подъехав к бортику, а затем, привычно затормозив лезвиями, она остановилась и, чтобы лишний раз не надевать чехлы, потянулась через край ограждения к своей сумке, благо та была на расстоянии вытянутой руки.       Лена, который раз взглянула на диск с самодельной записью, проведя подушечкой большого пальца по гладкой матовой поверхности. Запись фломастером на нем уже не гордо, а как-то жалобно гласила: «ИК»       Наконец, что-то решив для себя, брюнетка сжала вторую руку в кулак и потянулась за магнитофоном.