Ты сделана из тьмы

      Тем утром Гермиона сразу обратила внимание на отсутствие идеальных, уже набивших оскомину слизеринских галстуков. Астория была облачена в белое, похожее на нежную пену, платье, а Дафна — в строгую, но не школьную рубашку. Скользнув взглядом по Пророку на столе, Гермиона убедилась в том, что это был не выходной день, и это понимание ее насторожило. Почему они не собирались в школу? Она окончательно убедилась, что отправляться в Хогвартс они не планируют, когда Астория, расправившись с лимонным пирожным, элегантно откинулась на спинку стула. — Ну вот, целый свободный день впереди. Чем ты обычно занимаешься? Едва не закашлявшись, Гермиона прижала салфетку ко рту. «Дорогая, в последние два дня мое расписание выглядит так: по утрам выхватываю заголовки из Пророка (если Малфой держит его достаточно удобно, чтобы я вообще могла читать!), надеясь увидеть новость о моих поисках или не увидеть новость о попавших в беду друзьях. Затем сплю, листаю осточертевший учебник зельеварения до прихода Малфоя, лежу в отключке Мерлин знает сколько времени, затем мы ужинаем, (кстати, без вас и почти всегда в полном молчании), а затем я брожу по пустым коридорам, стараясь никому не попасться на глаза» Как бы она хотела посмотреть на лица Гринграсс, услышавших такую тираду! Но вместо этого ей оставалось лишь метнуть взгляд к Малфою, чтобы он взял все на себя. — Гермиону невозможно оторвать от книг, — невозмутимо произнес он, хотя не поднял даже взгляда, и по нему совершенно невозможно было сказать, что он следил за разговором. Астория хлопнула в ладоши и возбужденно (конечно, ровно настолько, насколько позволяли хорошие манеры) уставилась на Гермиону. — Пойдешь с нами в библиотеку? Мерлин, неужели она совсем не понимала, в роли кого Гермиона находилась в Мэноре? Или наоборот, была настолько умной, что тайно действовала по принципу «меньше знаешь — крепче спишь»? Гермиона вновь перевела взгляд на Малфоя, совсем не надеясь на его внезапную щедрость, а лишь прикидывая, какую отговорку он для неё выберет. И все же он смерил ее на удивление долгим, задумчивым взглядом, от которого, как это все чаще бывало, Гермиона почувствовала, как что-то щекочет спину. Как бы она ни старалась не вспоминать об этом, но картины их фигур, отражавшиеся во окне тем вечером пару дней назад, навязчиво лезли в голову. Он трогал ее так… интимно, и Гермиона все никак не могла поверить в то, что это действительно произошло. Когда он был таким, как сейчас: холодным, собранным и с нечитаемым выражением лица, было почти невозможно представить, что он, он целовал ее шею и шептал на ухо, пусть и косвенно, что она может быть… притягательной для него. Она просто не могла поверить. Этого словно никогда не происходило. Наверное, Гермиона слишком долго смотрела на него — боковым зрением она заметила, как Дафна чуть прищурилась, сканируя ее своим цепким взглядом. Только Гермиона успела обратить на это внимание, как Малфой, наконец, ответил, тем самым повергнув ее в шок: — Идите. Ей хотелось переспросить, правильно ли она все поняла, потому что оказаться в библиотеке — совсем не то же самое, что пройтись с ним по и без того пустому этажу. И все же боясь, что он передумает, Гермиона сидела тихо до самого конца завтрака, нервно заламывая пальцы, и мысленно умоляя Дафну быстрее доедать свой пудинг. Минуты тянулись целую вечность, но, в конце концов, Гринграсс дала понять сестре, что закончила. Скромно пожелав Малфою хорошего дня, Астория двинулась к выходу, и лишь у самого порога обернулась. — Гермиона, ты идешь с нами? — Иду, — она спешно поднялась из-за стола, краем глаза следя за Малфоем и больше всего страшась увидеть, что он передумал, но видя лишь его легкую усмешку.       Библиотека была великолепной. На глаза Гермионы почти навернулись слёзы — то ли от возможности наконец притронуться к чему-то кроме учебника, то ли от горького осознания того, как плен извратил ее и вывел в культ обычные человеческие желания. В то время как Дафна с самого начала устроилась на диване с домашней работой, а Астория старательно, но не очень успешно пыталась затерять «1000 и 1 совет юной ведьме, издание 1928 года» где-то между «Магические животные северной Америки» и «Все о русалках», Гермиона первую четверть часа просто ходила вдоль ровных высоких стеллажей, иногда скользя пальцами по корешкам. Понимание того, что среди такого количества книг наверняка есть одна, в которой кроется ключ к ее освобождению, заставляло сердце биться быстрее. Затаив дыхание, Гермиона думала о том, что если ей повезет и Астории не наскучит чтение, это станет не последним походом в библиотеку, и тогда, быть может, ей удастся что-то найти. Не став испытывать судьбу слишком долгим выбором, она взяла с полки на первый взгляд приемлемые «Контроль воли» и «Вглубь формул темной магии», и уже устроилась в кресле, едва не потирая ладони, как рядом возник Тинки, добавляя сразу целую пинту дегтя в ее прекрасное настроение. — Тинки должен отнести книги хозяину, мисс, — тихо пропищал он. — Зачем? — Хозяин должен посмотреть, что мисс хочет читать, и дать разрешение. Едва ли не красная от унижения, Гермиона скользнула взглядом по своим спутницам. Астория учтиво делала вид, что ничего не услышала, а Дафна, напротив, оторвалась от учебника и впилась своим внимательным, не упускающим ни малейшей детали взглядом в разворачивавшуюся сцену. Гермиона сильнее вцепилась в фолианты. — Я почитаю, а потом ты их ему отнесешь. Тинки замотал головой, едва не присматривая, чем себя стукнуть. — Так нельзя, сначала должен посмотреть хозяин. Скрепя сердце, она передала книги Тинки, прекрасно понимая, что больше их не увидит. Так оно и произошло: спустя несколько минут он вернулся с пустыми руками. — Хозяин не разрешил, — казалось, он готов почти расплакаться, видя, насколько раздосадованной была Гермиона. — Мисс могла бы посмотреть что-то другое… Она передавала ему «История непростительных», «Теория и практика очищения сознания», «Не самая темная магия», «Основы порчи» и даже «Пособие по академической подготовке Авроров, ступень первая» — раз за разом Тинки возвращался ни с чем, едва ли не умоляя ее взять что-то из журналов. В конце концов, униженная и раздраженная, мысленно сетуя на то, что с таким же успехом могла бы остаться в спальне, Гермиона не глядя всучила ему что-то из стопки Астории. Вернувшись на этот раз с победным видом, Тинки почти торжественно положил принесенное на журнальный столик перед Гермионой. Короткий взгляд на обложку — и она ничего не могла поделать со своей магией. Спустя секунду специальный выпуск ведьмополитена корчился в беснующихся языках пламени. Астория тихо охнула и поспешила встать, Дафна выхватила палочку, а Тинки безуспешно пытался тушить огонь, который становился тем ярче, чем дольше Гермиона на него смотрела. Наконец осознав, что творит, она вздрогнула и поспешила отвести взгляд — пламя тут же потухло. — Ты нас спалить всех решила?! — строго спросила Дафна, и это был первый раз, когда она к ней обратилась. — Я не специально, — Гермиона наблюдала за тем, как Тинки убирал пепел, приговаривая, что «пламя мисс совсем не повредило столешницу и жгло только журнал». Затем он исчез, и было совершенно ясно, что без внимания Малфоя это происшествие не останется. Так оно и было. — Я присоединюсь позже, — только и сказал он Астории, появившись спустя пару часов после случившегося в библиотеке, и оперевшись плечом о дверной проем. Сестры собирались гулять, и младшая, очевидно, надеялась разделить прогулку с ним. Трепетно кивнув в ответ, она вышла из библиотеки, увлекая за собой Дафну. Гермиона с Малфоем остались одни. С минуту он скользил по ней взглядом, которого она старательно избегала. С тихим хлопком возник Тинки, и тут же исчез, оставив на столике внушительную стопку неодобренных книг. Пройдя вперед, Малфой взял самую первую и скользнул взглядом по названию. Ей оказалась «История Непростительных». — Ты правда думала, что я позволю тебе это читать? — удерживая книгу за корешок, он слегка повел ей из стороны в сторону, словно для того, чтобы Гермиона могла лучше разглядеть обложку. Она пожала плечами, отвернувшись. — В Хогвартсе подобное даже не в запретной секции. Малфой положил книгу обратно, жестом приказав вновь появившемуся Тинки разложить все по своим местам. — И что мне читать? — чуть ли не сквозь зубы. Спокоен, он, как всегда, был так спокоен! В то время как сама Гермиона готова была продолжить испепелять магией все глупые журналы. — В мире ведь нет других книг, кроме как про темную магию, — он опустился на диван, подхватив нарядно-белый фолиант с золотым тиснением. — Брала бы пример с Астории, — пробормотал он, насмешливо перелистывая страницы неосмотрительно оставленной «1000 и 1 совет юной ведьме». Хорошо, что Гринграсс уже ушла, иначе, Гермиона готова была поспорить, та сгорела бы от смущения. — В любом случае, что ты хотела найти? — он отложил фолиант с видом крайнего веселья. Мерлин, стоило намекнуть Астории, чтобы она не пыталась поразить его чем-то из этих советов — эффект будет прямо противоположный. — Противостоять империусу может только человек с очень сильной волей. Едва ли можно встретить хотя бы двоих за всю жизнь. А метка… ее не убрать. — Если все так безнадежно, тогда какая разница, что я буду читать? — Гермиона закатила глаза. — Я предпочту перестраховаться и не недооценивать твой ум, — просто ответил он, и Гермиона не смогла удержаться и чуть приподняла брови в изумлении. Раньше он наверняка глумливо выплюнул бы слово «ум» как что-то постыдное и унизительное. Одни и те же слова, теперь, сказанные вскользь и так легко, звучали как что-то… приятное. Мерлин. Разве в этой вселенной Малфой мог делать ей комплименты? Не позволив этой мысли полностью занять сознание, Гермиона прищурилась. — Убрать, может, и нельзя. Но как, в таком случае, ты избегаешь связи с вашим хозяином? Малфой сжал челюсти, и она поняла, что затронула очень-очень запретную тему. — Что ты сделал со своей меткой? — она поднялась на ноги, подойдя почти вплотную к нему, едва удерживаясь от того, чтобы упереть руки в бока. Он расслабил лицо, откинувшись на спинку дивана и смотря на Гермиону снизу-вверх. Спокойствие, снова изводящее ее спокойствие! И все же где-то совсем глубокого в его взгляде она видела не скрытые маской эмоции. — Что. Ты. Сделал? Он лишь покачал головой. Почему, почему она не была легиллементом? Она могла физически ощутить зуд на кончиках пальцев от желания ворваться в его мысли, чтобы получить ответ, который он знал. Как он мог сидеть здесь, знать выход и ничего ей не рассказывать, сохраняя такое невозмутимое спокойствие и прекрасно понимая, каким важным для неё был ответ? Малфой продолжал лениво скользить взглядом по ее фигуре. — В книгах ты об этом ничего не найдешь. Раздраженно выдохнув, она огляделась вокруг, борясь с собственными эмоциями. Ее руки почти горели от сдерживаемого гнева, он плясал под кожей, царапал, как маленький черт когтями, нервы, вил из них узлы, подначивая выпустить его наружу. Ехидно хихикал и потирал ладони, насмехаясь над ситуацией и невозможностью на нее повлиять. В порыве желания сделать что-то физическое, Гермиона, прежде чем успела подумать, схватила левую руку Малфоя, быстрым движением освобождая запонку из петель. Прикосновение к его коже отдалось тягучей пульсацией ее собственной метки, и, вздрогнув и внезапно осознав, как нелепо себя повела, она замерла и взглянула на Малфоя. Он не поменял своей расслабленной позы, и наблюдал за Гермионой из-под прикрытых век, выдавая свое удивление лишь едва заметно изогнутой бровью. Решив, что раз уж начала, бросить все — значит выставить себя еще большей импульсивной дурой, Гермиона поджала губы и спокойно, насколько это позволяли вмиг похолодевшие пальцы, отвернула рукав его рубашки, обнажив метку. Она выглядела точно так же, как ее. Ни одной разнящейся детали. Такие же цвет и форма, разве что более рельефная из-за по-мужски выступающих на его предплечье вен. Гермионе пришлось сделать еще один шаг, чтобы удобнее перехватить его руку — теперь она стояла вплотную к дивану, обнаженной кожей ног задевая колени Малфоя. Он не сводил с неё глаз. Быстро вернув взгляд обратно к метке, Гермиона, задержав дыхание и едва касаясь, провела пальцем вдоль змеи. Ее собственная словно бы заискрилась разрядами чистого удовольствия. Она одернула руку, испугавшись настолько сильных ощущений, но Малфой свёл брови к переносице, ловко перехватил ее кисть и скользнул ладонью под рукав, большим пальцем проводя теперь уже по ее метке. Ощущения повторились. Словно… была прямая связь между меткой и мозгом, и его касание чувствовалось очень приятно не только на коже, но и посылало сигналы в голову, заставляя испытывать почти чистую эйфорию. Мерлин. Ей хотелось смеяться. Она была так счастлива. Едва ли замечая, что делает, Гермиона словно бы сама двинулась ближе, чтобы сильнее почувствовать ткань его брюк, соприкасающуюся с ее ногами. Это прикосновение ощущалось как глоток воды после пробежки, как первый укус сладкого фрукта, как шаг в тень знойным днем, как моментальное погружение обратно в сон среди ночи — и все одновременно. Как. Хорошо. Его пальцы скользнули ниже, покидая метку, но оставаясь на запястье. Морок спал, заставляя Гермиону вздрогнуть, и непонимающе встретиться с его нахмуренным взглядом. — Это все чувствуют? — ища в чертах его лица ответ, она пыталась осмыслить случившееся. Он молчал. Какая-то чушь. Он мог и не знать ответа, как и все остальные. В конце концов, кого из пожирателей Волдеморт будет трогать так? Никого! Даже Лестрейндж, как бы она ни вилась вокруг него, он едва ли удостоил бы такого внимания. А если и да… стала бы она рассказывать об этом каждому встречному? Ее патологическое обожание хозяина не позволило бы и словом обмолвиться о чем-то настолько личном. Скорее она с маниакальным трепетом вспоминала бы такие моменты лишь наедине с собой, остервенело пряча их в самой глубине того, что осталось от ее души. Ни один человек никогда не узнал бы о таком эффекте, кроме нее. А она унесла бы эту тайну в могилу, и выходит, что только ее, Гермионы, с Малфоем случай — единственная возможность узнать о подобном. И в случившемся нет ничего катастрофического… — Ты что-то забыла, Дафна? — резкий голос Малфоя, словно острый нож, разрезал линию ее мыслей. Очнувшись от немых размышлений, Гермиона подняла глаза и тут же отвела их в сторону. Зря. Так можно подумать, будто их застали за чем-то постыдным. — Да. Джемпер, — Гринграсс, стоявшая у входа уже Мерлин знает сколько времени, даже не попыталась изобразить неловкость. Не оборачиваясь на нее, Малфой подхватил чёрный джемпер с дивана, лежавший так, что его невозможно было оставить случайно, и вытянул руку в сторону, резко раскрыв пальцы, как только почувствовал, что Дафна дотронулась до ткани. Так по-снейповски. Гермиона отошла к креслу, все еще ощущая, что он на нее смотрит. — Астория тебя заждалась, — снова Гринграсс. Впервые Гермиона почувствовала в сознании тихий щелчок злости по отношению к ней. Всего на секунду, но очень отчетливо. И когда Тинки, вызванный Малфоем, перенёс ее в спальню, она ещё долго не могла выкинуть из головы мысли об этом внезапно возникшем чувстве, пока не забылась беспокойными сном.

***

Дни текли своим чередом. Порой Гермионе казалось, что она стала героиней какого-то дамского романа восемнадцатого века — только там, в ее представлении, могла изо дня в день кружить такая аристократическая скука. Их посиделки в библиотеке стали ежедневным ритуалом, которому ей стоило радоваться, но невозможность прочесть что-то действительно полезное изводила хуже драконьей оспы. Гермиона все же пыталась протиснуть интересующие ее книги в стопки «на одобрение», но Малфой был непреклонен и внимателен: Тинки возвращался только с чем-то исключительно безобидным. Однажды она из вредности набрала целую кучу тонких журнальчиков разной степени легкомысленности, прибавив к этому справочник по любовным зельям и подарочное издание «Прически для ведьм к любому торжеству». Тинки вернул все книжки до одной, а когда Гермиона все же попыталась вновь передать стопку, но уже чего-то приемлемого, сообщил, что «Хозяин уверен, что уже выбранная литература прекрасно займёт мисс до самого вечера, и ещё завтра почитать останется». Наученная опытом, Гермиона сразу закрыла глаза, чтобы не оставить библиотеку Мэнора, и Асторию вместе с ней, совсем без магического глянцевого чтива. — Ты сегодня такая недовольная, — сказал Малфой за ужином в конце дня, отпивая что-то алкогольное из кубка. — Неужели на двухсот страницах не нашлось ни одной понравившейся прически? И почти, о Мерлин, весело увернулся от полетевшей в него льняной салфетки. Следующим же днем, устав от борьбы за нужные книги, Гермиона выбрала справочник по колдомедицине. И этот выбор, как оказалось, Малфой не только одобрял, но и даже поддерживал: следом за справочником Тинки принес ещё одну книгу, сказав что «Хозяин очень рекомендует и эту тоже». Так Гермиона погрузилась в мир диагностирующих и исцеляющих чар, и все стало немного лучше. Жаль только, не было палочки, чтобы опробовать заклинания. Однажды к ним заглянула Нарцисса. Восторгу Астории не было предела. — Миссис Малфой, а когда вы впервые увидели Мэнор? — с таким же придыханием дети обычно просят Санту рассказать, долго ли пришлось лететь на санях по небу. Все следующие часы Гермиона стала невольной слушательницей историй леди Малфой. Что и говорить — это была идеальная сказка об идеальной принцессе, которой сделал идеальное предложение идеальный принц. Нарцисса с восторгом, который, как казалось раньше Гермионе, просто не может изобразить ее до миллиметров выверенная мимика, живо рассказывала о свадебном платье, и о том, каких эльфов она забрала с собой из поместья Блэков, и как долго оформляла зимний сад в западном крыле Мэнора. В отличие от Астории, искренне не видевшей в этих рассказах ничего, кроме великолепной обертки, Гермиона не могла отделаться от налета скорби, которым в ее мыслях оседали все истории. Такой же скорби, с которой ей воспринимались пустые нарядные залы Мэнора. Нарцисса была сама — словно воплощение этого одинокого, несмотря на количество людей вокруг, поместья. Красивая, все еще молодая, все еще словно с юношескими мечтами — но такая отчетливо оставленная. Бывший идеальный принц, Гермиона могла поклясться, теперь даже не смотрел на свою супругу, уделяя ей безразличным взглядом времени не больше, чем какой-нибудь картине на стене. От понимания того, что для Гермионы это так очевидно, грудь пробирало острое сочувствие. Так уж вышло, что Нарцисса в глазах Гермионы была лучшим человеком с фамилией Малфой, хоть и бездействие — тоже соучастие. Астория же ловила каждое слово леди Малфой, сияющими глазами рассматривая кольцо на безымянном пальце, едва скрывая очевидное желание примерить на себя и ее роль, и само кольцо. Которые, нужно признать, подошли бы ей как никому другому. Гермиона все чаще заставала себя за разглядыванием этого создания. Астория была как нежная роза — одна из тех, которые неизменно стояли в пустых коридорах Мэнора. С большими голубыми глазами и слегка болезненной, аристократической бледностью. Чудесно-цветочная, вся кружевная, худая, высокая — она была бы настоящей леди Малфой. Словно была рождена для этого. Словно даже ее имя выбирали так, чтобы звучало с фамилией. Астория Малфой. То, что нужно, ни дать, ни взять. Как старательно она копировала едва ли не каждый жест Нарциссы! И как трепетно смотрела на Малфоя каждый раз, вызывая в Гермионе абсурдное, высасывающее все хорошие эмоции чувство. Гермионе было душно понимать, что Асторией нельзя было не любоваться. Она была словно фарфоровая кукла, не хватало лишь банта в волосах. Каждый чертов раз, когда Малфой целовал ее руку, хотелось уйти. Ей было стыдно и тошно от своих мыслей, ведь сама Астория, тем временем, не замечала вообще ничего. Она понятия не имела, что каждый вечер ее возлюбленный (а иначе и быть не могло) ужинал с Гермионой. Пусть даже в полной тишине. Ее обожаемый Малфой никогда не позволял себе с ней больше, чем легкое касание к тыльной стороне ладони, в то время как ее, Гермиону, он так порочно целовал в шею, пусть и всего один раз. Он, Гермиона была уверена, никогда бы не допустил того, чтобы Астория увидела двусмысленное поведение его же тетушки, в то время как Гермиона в первое же утро в Мэноре едва не подумала, что они с Беллатрисой спят. Малфой никогда бы не позволил Астории стать даже случайной свидетельницей чего-то настолько грязного и идущего вразрез с ее идеалистическими представлениями о мире. Само присутствие подобных мыслей в голове Гермионы было аморальным, неуместным, неправильным, но оно было. И выводило ее из себя. И потому, когда однажды в библиотеку вошёл Малфой, она вся собралась, неосознанно крепче сжав пальцами переплёт справочника. — Могу я составить вам компанию? Каким галантным он мог быть, когда дело касалось не только Гермионы! Расположившись в кресле, которое, о Мерлин, она не должна была подмечать такие глупости, находилось ближе к Гермионе, чем к Гринграсс, он разжег камин и раскрыл до этого удерживаемую в руках книгу. Как она ни пыталась разглядеть название, обложка словно размывалась при одном взгляде на нее, что распаляло интерес только больше. Сама книга была… подозрительно новой, с белыми, как первый снег, страницами, и идеальным переплётом, что раз за разом наводило на мысль о том, что она… не может быть такого. Он ведь не мог держать в руках что-то маггловское? — Что скажешь, Гермиона? — очнувшись от мыслей, Гермиона сморгнула и поняла, что совсем выпала из реальности и не слушала происходивший между остальными диалог. Астория смотрела на нее выжидательно. — Ты о чем? — Я составляла список полезных свойств мандрагоры и вспомнила, что ты ведь подверглась окаменению тогда, на вашем втором курсе, — она сочувственно подалась вперёд, чуть склонив голову вбок. — Наверное, это было ужасно — быть в заточении у своего собственного тела. Гермиона пожала плечами. — Я не ощущала себя все это время. Только увидела глаза Василиска, а следующее, что помню — то, как проснулась в больничном крыле в конце года. И почти сразу отправилась на пир, — Гермиона нашла в себе силы улыбнуться. — Я помню этот момент! — тепло поддержала ее Астория, активно кивая. — Твои друзья были так рады, а ты бежала к ним через весь зал. Наши факультеты не дружат, конечно, но мне и нескольким однокурсницам это показалось таким романтичным… В следующую секунду произошли две вещи: Малфой замер, как-то странно посмотрев на Асторию, а с лица Гермионы спала улыбка. — Что? Воцарилась тишина. Астория вдруг поёжилась — то ли от вопроса Гермионы, то ли от… предостерегающего взгляда Малфоя. — Я… извини, — извинялась она перед Гермионой или перед Драко — было абсолютно непонятно. — Я не имела в виду ничего такого… В дальнейшие слова Гермиона едва ли вслушивалась, рассеяно переведя взгляд на книгу в руках. Куда она бежала? К Гарри и Рону? Но… она не помнила ничего такого. Больничное крыло, пир, возвращение Хагрида. Разве она куда-то бежала?.. — Куда Гермиона и могла бежать, так это сдавать экзамены, — иронично заметил Малфой, скользя по страницам книги. Он больше не смотрел на Асторию, и вёл себя так, будто бы ничего не произошло. А произошло ли? Он, наверное, был не доволен тем, что Гринграсс подняла тему Хогвартса… — О, думаю, даже если бы оказалось так, что ты проснулась годом позже, то все равно бы все сдала, — быстро проговорила Астория, взволнованно улыбаясь и явно стараясь загладить непонятую ей самой вину. — Многие преподаватели нам ставили тебя в пример. — Кроме прорицания, — вдруг вставила Дафна с отчетливой издевкой в голосе и колко улыбнулась. Гермиона выдохнула, не собираясь тратить на это нервы. На третьем курсе ее первый и последний урок прорицания с живым интересом обсуждался, без преувеличения, всеми девочками, и было нелепо вновь поднимать эту тему спустя столько времени. — От маггловских гаданий больше пользы, чем от бутафорских шаров Треллони, — парировала она, скользя взглядом по строчкам справочника и все еще обдумывая внезапно обнаружившийся провал в памяти. Бежала она или не бежала? И куда?.. Но ее слова неожиданно вызвали особый интерес Астории. — У магглов есть гадания? Расскажи! Мерлин, какой живой восторг. Гермиона едва удержалась от того, чтобы закатить глаза, но вдруг осеклась, скосив взгляд на книгу Малфоя. Воспоминания о втором курсе как-то сами отошли на второй план. — Д-да… И довольно много, — сделав многозначительную паузу, она дождалась, чтобы светлые мысли Астории приняли нужное русло. — Например? — Ну, к примеру, можно использовать зеркала, карты… даже книги. Задаёшь вопрос и получаешь на него ответ. — А мы как раз в библиотеке, — хитро улыбнулась Астория и подвинулась ближе к краю дивана. Она метнула короткий взгляд на Малфоя и получила в ответ умилительную улыбку, которой обычно награждают детей, на секунду оторвавшись от важных дел и как бы говоря «Конечно, радость моя, все, что угодно, только не мешай». — Я хочу попробовать. Погадай мне. — Моя не подходит, — Гермиона пожала плечами и подняла книгу выше, показав название. — Только если не хочешь, чтобы ответ точно описывал вытяжку из слюны пикси, — следом она словно задумчиво окинула взглядом комнату, придерживаясь своего маленького внезапного плана. — У Дафны тоже учебник — не то. А вот книга Драко, мне кажется, идеально подойдёт, — как можно более небрежно бросила она и вновь уставилась в справочник, как бы давая понять, что не настаивает, и вообще, ей все равно. Астория хлопнула в ладоши. — Так что я должна сделать? — Загадай вопрос, а потом назови ему номер страницы и строчки, — монотонно ответила Гермиона, скользя взглядом по буквам и совершенно не читая их. Астория на пару мгновений зажмурилась и спрятала улыбку за сложенными в молитвенном жесте ладонями. Гермиона мысленно закатила глаза, примерно представляя направление ее вопроса. — Готово! Страница двадцать, семнадцатая строчка сверху. Малфой усмехнулся, покачал головой и принялся искать нужный разворот, а Гермиона вся обратилась в ожидание, но стоило ему только начать, как ее лицо вытянулось, впрочем, как и Астории, с той лишь разницей, что последняя не ожидала услышать что-то настолько удручающее, а Гермиона — вообще не ожидала услышать слова из Божественной комедии. — Надежды все вам нужно здесь оставить, вам неба не увидеть в вышине, — цитата, прочитанная глубоким голосом Малфоя, звучала как проклятие. С дивана послышался судорожный вздох. — Это… — Гермиона быстро прочистила горло, прежде чем продолжить. Вид Астории, почти готовой броситься искать справочник по снятию эффекта от плохих предсказании, заставлял в срочном порядке придумывать успокаивающие слова. — Эта книга тоже не подходит для гаданий. Нужно, чтобы было не в стихах, — соврала Гермиона, и, удовлетворенно отметив, как Гринграсс выдохнула, вернула непонимающий взгляд Малфою. Зачем, ради Мерлина, он читает Данте?

***

— Если ты хотел ознакомиться с литературой магглов, можно было начать и с Шекспира, — произнесла Гермиона словно между делом, запивая слова большим глотком тыквенного сока. Они сидели в обеденном зале, вновь за своим странным, молчаливым, но ставшим уже привычным ужином. До самого вечера Гермиону не покидали мысли о его странном выборе для чтения, и она не удержалась. Божественная комедия? Почему? Зачем? Зачем вообще… маггловское? — Ты любую книгу можешь угадать по двум строчкам? — Малфой не выглядел удивлённым. Гермиона, в общем-то, и не наделялась, что очередное ее представление останется для него загадкой. Она пожала плечами. — Просто строчка выпала слишком узнаваемая, — она сделала ещё один глоток, и, не отнимая пальцы от ножки кубка, с минуту вглядывалась в отражаемые серебром блики свечей. — Так почему «Божественная комедия»? — Не думал, что кого-то вроде тебя будет настолько беспокоить попытка… ознакомиться с истинным путём. Гермиона свела брови в непонимании. Видя ее реакцию, Малфой изогнул бровь и подхватил кубок с вином. — Что? Это ведь зачитывают маггловские проповедники светлого и хорошего. Гермиона на секунду замерла, но ничего не могла с собой поделать и прыснула, прижимая ладонь к животу. — Что смешного? Выражение лица Малфоя сквозило недоумением, что вызывало у Гермионы новую порцию нервного смеха. — П-просто… это ведь не Библия. В ответ Малфой непонимающе изогнул брови. — Такое в церквях не читают, — поспешила объяснить Гермиона, глубоко выдохнув, чтобы перестать смеяться. — Она ведь написана в четырнадцатом, кажется, веке. — Так ад по-другому выглядит? — с каким-то… не праздным интересом спросил Малфой, и Гермиона замерла, окончательно успокоившись и недоуменно посмотрев на него. — Откуда я знаю? — она вновь взяла кубок с соком и сделала глоток. — И вообще, призраки — как по мне, прямое доказательство тому, что его нет. Иначе все волшебники должны были бы там гореть за «ересь». Малфой с минуту обдумывал ее слова, покачивая вино в руках. — А что, — она не могла удержаться, и, о Мерлин, если бы она знала тогда, какую тему затрагивает. — Уже успел прикинуть свой круг? Или пока ещё только чистилище? Его рука с кубком остановилась. Ещё пару секунд Гермиона продолжала выжидательно смотреть на него, прищурившись, но потом все эмоции вдруг схлынули с ее лица, оставляя место какому-то… болезненному внутреннему беспокойству при взгляде в его глаза. Ей показалось, что вокруг замерли даже частицы воздуха. Почему в его взгляде виднелось… такое?.. — Уже поздно, Грейнджер. Она так и не поняла, что он имел в виду. Время или грехи.

***

Она едва ли спала той ночью. Сон приходил мучительными урывками, в которых ей виделись огонь, стоны людей, нестерпимый жар и лицо Малфоя, искажённое мучительной болью. Он вытирал ладони о такой знакомый Гермионе чёрный пиджак, оставляя на нем кровавые разводы. Он раз за разом смотрел на свои руки, но они были красные, целиком и полностью покрытые густой, липкой, вязкой кровью. Не его кровью. В очередной раз распахнув глаза и увидев его, Гермиона даже не сразу поняла, проснулась ли она, или это новый сон. Он стоял у двери, а комнату подсвечивали зажженные люстры. — Что… — начала она хриплым голосом, приподнявшись в постели, но он не дал ей договорить, двинувшись ближе. — Тебе придётся делать то, что я скажу, — резко и серьезно произнес он, откидывая одеяло и зачем-то касаясь ее левой руки. — Что ты делаешь? Зачем… — в следующую секунду раздался треск ткани — заклинанием он отрезал рукав платья, в котором она спала. Следом она ощутила тепло. Он наложил согревающие чары? — Поднимайся. Повинуясь внезапному приказу, она несмело встала на ноги, тут же надев призванные им из-под кровати туфли и едва нащупывая связь с реальностью после внезапного пробуждения среди ночи — за окном ещё было темно. В следующую секунду она ощутила прикосновение к подбородку. Он развернул ее лицо к себе, заставляя смотреть на него. — Тебе придётся делать это, — со странным выражением лица повторил он, ловя ее расфокусированный взгляд. — Я ничего не понимаю! Делать что?! — паника липкими прикосновениями подбиралась к ее груди. — Империо! Он решил обновить империус? Зачем сейчас? — Ты будешь делать только то, что я прикажу. Будет. Будет. Будет. Дезориентация после сна вместе с душным действием империуса давали тошнотворный эффект. Гермиона едва успела очнутся от липкой неги заклинания, как Малфой потянул ее куда-то за собой по коридору, удерживая за плечо. Вокруг, как в тумане, мелькали гобелены и картины, резные молдинги сливались в один геометрический пестрящий лабиринт. Она споткнулась на первой же ступеньке лестницы, и полетела бы вниз, если бы Малфой ее не удерживал. — Куда мы идём?! — с нотками истерики вновь спросила Гермиона, когда они достигли первого этажа. Он молча продолжал путь, крепкой хваткой грозя оставить синяки на коже, и остановился лишь у входных дверей. В течение нескольких секунд Гермиона не слышала ничего кроме своего бешено стучащего сердца. Ей было страшно. Малфой чуть склонил голову, словно бы что-то обдумывая, а затем обернулся к ней, едва ощутимо сжав ключицы и вглядываясь в ее глаза. — Все нормально, Грейнджер. Ты меня поняла? — он сжал чуть крепче, словно… в поддержке? Гермиона непонимающе скользила взглядом по его лицу, не зная, что думать. — Ничего страшного не произойдёт. Теперь пойдем, — и входные двери распахнулись. Он вёл ее куда-то вглубь сада, уверено огибая деревья. Вокруг не было ни души — только звенящая тишина ночного неба, лишь изредка прерываемая хрустом веток под ботинками Малфоя. Гермиона едва поспевала следом. Ей должно было быть очень холодно — ветер не на шутку разыгрался, раздувая ее волосы в стороны, но согревающие чары ощущались как мягкое шерстяное одеяло. Наконец, достигнув одному ему известной точки, они остановились. Гермиона хотела было оглядеться, но он загородил ей обзор, встав почти вплотную, и… Что?! В руку легла гладкая рукоять его волшебной палочки. Магия. Словно уже давно забытое ощущение единения с волшебными предметом разлетелось искрами по позвоночнику, аккумулируя все эмоции в мягкий свет на конце древка. Она держала в руке волшебную палочку! Мимолетный восторг тут же заменился прежним страхом, стоило ей поднять глаза на Малфоя. Гермиона вдруг ощутила, что империус не позволяет ей совершить ни единого действия без приказа. Малфой помедлил, и, словно убедившись, что она не собирается нападать на него его же палочкой, кивнул сам себе и чуть отошёл, указывая куда-то вперёд. — Видишь то дерево? Гермиона осторожно кивнула. Вдалеке едва виднелась ива. — Аппарируй к нему. — Что? — Аппарируй к иве, — повторил он невероятный приказ и отошёл на пару шагов. Нахмурившись, Гермиона вновь взглянула на его палочку. Действие метки и империуса не оставляли ей слишком много времени для раздумий, но все же она успела удивиться тому, что палочка ощущалась не то, что послушной… скорее, не сильно препятствующей ее собственной магии. Или… Острая мысль ударилась о стенки сознания. Это ее магия была рада как можно лучше подстроиться под использование его палочки. — Аппарируй! Повторившийся прямой приказ не оставил ей выбора. Гермиона собралась, крепче сжала чёрную рукоять, ещё раз взглянула на конечную точку и, закрыв глаза, взмахнула палочкой. Это чувствовалось по-другому. Она аппарировала как обычно, и это сопровождалось все теми же неприятными ощущениями, но это было… гораздо терпимее, и Гермиона словно бы могла разглядеть пространство вокруг, а не только бесконечный коридор с искажённой формой предметов. И было что-то ещё. Что-то чёрное, дымчатое, отчетливо виднеющееся на периферии зрения и неотделимое от неё самой. Спустя мгновение ее ноги почувствовали твёрдую землю, а чернота легла вокруг клубами, стелясь по траве и исходя от палочки, от рук, от ног, от самой Гермионы. Мерлин. Ведь тогда, в министерстве, пожиратели и эта чёрная дымка… Едва мысль успела проникнуть в ее мозг, как Гермиона почувствовала, что была не одна. Взгляд опасливо и медленно скользнул по траве, поднимаясь вверх, встречая на своём пути полы темной мантии, которая могла принадлежать только… Живот скрутило болезненным спазмом. Перед ней стоял Волдеморт. Его бледное, худое лицо выглядело потусторонним в свете тусклой луны, а глаза были полностью белыми, словно у слепца. Прошла секунда, и на месте сплошной белизны вновь возникли красные радужки. — Благодарю, дитя, — шипение врезалось в слух, как острый кинжал. С каждым словом у Гермионы все больше кружилась голова, а дрожащие руки грозились выронить палочку. — Ты начинаешь быть полезной. Сзади послышалось движение, и спустя несколько секунд рядом возник Малфой, поклонившийся своему хозяину. Гермиона ощутила весь ужас ситуации лишь с последней фразой. — Гарри Поттер будет рад увидеть подругу, пусть и во сне. О, нет. Нет. Нет. Нет!