***
Драко пришёл на третий день после приступа Нарциссы, чуть ли не в полдень — необычайно рано. Гермиона, все последние сутки едва не медитировавшая на мысль о том, что ее сознание в безопасности, нашла в себе силы посмотреть на него открыто и спокойно. Он стоял в проеме и выглядел уставшим, но как всегда задумчивым и неуловимо пугающим. — Тебя долго не было. — Соскучилась? «Не в этой жизни» — подумала Гермиона, отчего-то бегло переведя взгляд с его глаз чуть в сторону. Как назло вспомнились их последняя встреча и его прикосновения к спине. Не тратя время на молчание, он кивнул в сторону выхода, как всегда избегая повелительного наклонения. Если задуматься, это, должно быть, было не так просто. Гермиона не была уверена, что сама смогла бы не употреблять «опасные» слова по привычке, в то время как Малфой с первого дня словно бы постоянно держал в уме особенность ее метки. С этими мыслями она села в кресло и упала в небытие. Очнувшись, Гермиона обнаружила, что за окном уже вовсю зияла чернота ночи. Не успела она удивиться тому, сколько в этот раз ушло времени, как на неё свалились, словно груда камней, внезапные последствия. Тело сотрясала крупная дрожь, внутри поселилось пакостное ощущение холода, будто все эти часы над ней кружили дементоры. Сердце разрывало скулящее чувство одиночества, словно все в этом мире разом ее покинули. Гермиона перевела взгляд на Малфоя, но тот на неё не смотрел, следуя привычному ритуалу. Занавесил окна, потушил камин. Зачарованные свечи, одна за другой, тухли от его безмолвных заклинаний. Оставив догорать всего несколько из них, он убрал палочку и принялся надевать пиджак, так и не повернувшись. Во внутреннем кармане блеснул стеклянный сосуд. Быть может, в этот раз он накачал ее каким-нибудь зельем, от которого ей сделалось так паршиво? Будто ее распотрошили и оставили с распоротой грудью. Гермиона хотела было что-нибудь сказать, но лишь вздрогнула от сквозняка, ворвавшегося из коридора. Малфой стоял, в приглашающем жесте распахнув дверь. По его четкому, будто нарисованному сплошь прямыми линиями профилю, было совершенно невозможно прочесть ни одной эмоции. Ей показалось, он отвернулся ещё больше, когда она прошла мимо. Медленно бредя до спальни, Гермиона все пыталась прийти в себя, но выходило плохо. Ей было неудобно в собственной коже, точно как в одежде с чужого плеча, а дрожь все никак не проходила, хотя сквозняки остались далеко позади. Чем больше она об этом думала, тем сильнее стучали зубы. Она сама не заметила, как остановилась посреди коридора, цепляясь пальцами за края рукавов, чтобы натянуть их сильнее. На плечи легли чужие руки. Она мигом замерла и напряглась, но его ладони прошлись вверх и вниз, и, по сравнению с бившим ее ознобом, казались до того тёплыми, что Гермиона на секунду невольно прикрыла глаза. — Холодно, — словно в оправдание прошептала она. — Я знаю. Гермиона покачала головой, одновременно с этим прислушиваясь к своим ощущением. Когда это успело стать таким нормальным? С какого момента его прикосновения начали чувствоваться приятными? — Конечно, знаешь, это же ты виноват. Руки замерли и сжали ее плечи чуть крепче. Гермиона не видела ничего, кроме темноты коридора, и оставалось только гадать, было ли это знаком раздражения. — Ты должна понимать, — с нажимом начал он. Гермиона почувствовала его на шаг ближе, дыхание коснулось шеи. Он чуть склонился над ней. — Что я не в силах что-либо изменить. Гермиона прикусила нижнюю губу. Попробовать или нет? Какой смысл? Разве не бесполезно его в чем-либо убеждать? Они из разных миров, они враги, они по разные стороны конфликта. И все же против ее воли вырвалось: — Ты в силах. Просто не хочешь. Прошептав это, она зажмурилась, ожидая потока его негодования, но он продолжал молчать. Тишина и его ладони, так и не покинувшие плеч, подстегивали уверенность, и спустя минуту Гермиона решила попытаться вновь. — Ради чего ты это делаешь? Вопрос улетел в тьму коридора, оставшись без ответа. Гермиону грели его руки, окутывал его запах, а тишина о чем-то насмешливо шелестела, витая вокруг них двоих. Гермиона глубоко вдохнула, игнорируя покалывающую в рёбрах пустоту, и повернулась в его руках, запрокинув голову, чтобы поймать его взгляд. Он стоял неподвижно, мрачно глядя на неё сверху вниз. — Рано или поздно тебя выкинут так же, как твоего отца, — слова вырвались прежде, чем она успела подумать, но остановиться уже не могла. — Я видела, как они смотрели на него, готовые поскорее загрызть за освободившееся место у кормушки! Рано или поздно от вас всех избавятся, подставят или убьют. Твоя мама — родная сестра Лестрейндж, но разве ее выберет Беллатриса, если придётся выбирать? Она так увлечённо плевалась ядом в того, кто разозлил ее хозяина, что даже не заметила, как Нарциссе стало плохо! Вы все боретесь за место получше, идя по головам своих же, но это все бессмысленно. Ему никто не нужен. Он считает себя бессмертным, и все вы — лишь пыль в его вечности. Он сможет заменить каждого, и будет это делать. Если у него все получится и не останется врагов в лице Ордена и магглов, он начнет их видеть в вас! Эта дорога ведёт только к одному, вопрос лишь во времени. Выпалив все, что думала, Гермиона отвернулась, сжав руки в кулаки. Ни к чему было читать ему проповеди, он их слышал не один раз, не проникнется и в этот. А зачем он это делал — и так не составляло труда догадаться. Мнимая власть. Вседозволенность. Деньги, которые потом можно будет разве что запихнуть себе в могилу, или отлить гроб из переплавленных галлеонов. Если, конечно, останется что погребать. Пожиратели так боялись Нагини, что Гермиона была уверена: кому-то из них точно доводилось видеть, как она убивает человека. Чуть вздрогнув от отвращения, Гермиона нарочно отогнала мысли о том, что что-то не вязалось. Малфой не был фанатиком и, в отличие от самого себя в детстве, не подражал отцу. Иногда ей и вовсе казалось, что ничто в мире не может его заинтересовать — настолько отстранённым и холодным он порой выглядел. До недавнего времени. Словно в противовес ее мыслям одна его рука покинула плечо и пальцы коснулись упавшей на лицо пряди волос, кончиками задевая кожу. Гермиона замерла, опешив и не решаясь перевести на него взгляд. — Тебе жаль даже моего отца, верно? — с едва заметным неверием в голосе прошептал он. Пальцы продолжили свой путь, большой оказался под подбородком, а остальные — на уголке челюсти. Он повернул ее голову, возвращая взгляд к себе. Его прикосновения скользили от шеи до щеки почти изучающе, словно она была чем-то, о чем он раньше никогда не знал, и теперь пытался убедиться в ее реальности. — Храбрая, добрая девочка, — отстраненно проговорил он, будто не заботясь, услышит она или нет. Сердце, до этого изнывающее в холодной пустоте, дрогнуло и ускорило ритм, словно пытаясь вырваться за лаской к тому, кто коснулся его теплыми словами. Гермиона кожей ощутила, как ее щеки краснеют, и поспешила отвести взгляд, но спустя пару секунд вновь посмотрела на Драко, будто не в силах устоять. Было тихо, но ей казалось, что стук ее сердца можно услышать даже за километры от поместья. По лицу, шее и груди гулял нестерпимый жар, вспыхнувший сильнее, стоило ей осознать, что на талию легла рука Малфоя, и он склонился ближе, заслоняя собой все вокруг. — Есть кто-то, на кого не хватило бы твоего добродушия? Его взгляд прошёлся от губ к глазам и обратно. Все было предрешено. Гермионе казалось, что она видит их со стороны, подглядывает за чем-то запретным, и эти мысли отдались в животе тягучим смущением. Она понимала, что это за чувство, но не могла поверить, что его, такое острое и волнующее, вызвал именно Драко. Тем временем он настойчиво притянул ее к себе, одна рука легла на волосы, и пальцы скользнули сквозь пряди. Бархатная тьма вокруг них обещала укрыть все, что могло произойти. Она смешивалась с его дыханием и его запахом, щекотала ресницы, скользила по коже и путала мысли в голове. Гермиона уцепилась за последнюю из них. — Есть, — прошептала она ответ на его вопрос, пока руки будто сами собой легли на его грудь. Прикосновение отдалось искрящимся покалыванием на пальцах, в метке и в груди. Тепло. Он был таким тёплым. — Кто же? — он нехотя продолжил их прерывистый диалог, будучи сосредоточенным совершенно на другом. Сильные руки притянули ее ближе, хотя, казалось, ближе некуда. Пальцы уверенно поглаживали изгиб спины. Воспоминание о том, как вроде бы совсем недавно в этом же коридоре он приказал ей поцеловать его, словно бы выбили весь воздух из лёгких. Тогда она думала, что он никогда не сделал бы с ней чего-то подобного. Что он никогда бы не трогал, не гладил и не прижимал ее к себе так. А теперь Гермиона могла почти почувствовать его вкус. Губы, уже едва ли не скользящие по ее, рождали в сознании мысли, в которых у неё не хватило бы духу признаться даже самой себе. Драко казался притягательным и опасным. Его уверенные прикосновения обещали что-то темное, запретное, волнующее и соблазнительное. И Гермиона была готова этому поддаться. Но прежде… — Я бы не смогла пожалеть кого-то, кто убивал, — в один момент она выдохнула это, готовая сделать последний шаг, но все оборвалось в одну секунду. Баюкающая тишина вокруг них спала, и позже она уже не могла точно сказать, почему Драко остановился: из-за ее слов или потому что в коридоре возник эльф Нарциссы. Гермиона прикусила губу, отходя в сторону. Холод, вновь вернувшийся в область груди, долго не давал ей заснуть той ночью.***
На следующий день Нарцисса отправилась в Монпелье. Гермиона наблюдала за прощанием, стоя в холле чуть поодаль всех собравшихся. Это было… интересно. Почти как какая-то инсценировка девятнадцатого века. Эльфы громоздили саквояжи и сумочки, и оставалось только догадываться, сколько вещей там было, если хотя бы через один чемоданы были заколдованы на расширение пространства. Нарцисса Малфой, в шляпке и длинном платье, строго окидывала взглядом багаж, то и дело утомлённо вздыхая, будто это ей приходилось все собирать. Дафна едва заметно скучала, сложив руки за спиной, а Астория нервничала и показательно не смотрела в сторону Гермионы. Люциус Малфой холодно скользил взглядом по помещению, удерживая в руках новую трость — поднять с пола небрежно откинутую Волдемортом голову платиновой змеи, ему, конечно, не позволило чувство собственного достоинства. Гермионе вспомнилось, как они с родителями собирались в путешествия, и это не шло ни в какое сравнение с жеманными, граничащими с театральностью действиями семьи Малфой. Мама с папой шутили и смеялись, наскоро оставляли записки соседке о том, как часто нужно поливать гортензии в саду и проверяли, все ли выключили. Люциус и Нарцисса же вели себя как случайные прохожие, которых попросили сыграть супругов. — Немедленно присоединюсь к тебе, как только выдастся возможность. — Благодарю, буду ждать. Глыба льда между ними была, кажется, ничуть не меньше той, что потопила Титаник. Словно вырисовывавшаяся семейная картина была недостаточно абсурдной, воздух вокруг заклубился чёрным дымом, и с гулким раскатом в холл аппарировал Драко. Откинув край темной дорожной мантии, он ловко убрал палочку в кобуру. Почти кичливо. Для Гермионы было очевидно, кому предназначался спектакль с аппарацией. Но Астория, тихо вздохнувшая, видела в этом, конечно, совсем другое. Можно было даже не поворачивать головы, чтобы описать ее восторженный взгляд. — Все готово? — Да, сынок, можем отправляться. Тёплый тон Нарциссы заставил Гермиону выдохнуть почти с облегчением. По крайней мере у кого-то с фамилией Малфой были нормальные, семейные отношения. — Я вернусь через несколько дней, — произнёс Драко. Вроде бы это предназначалось эльфам, вроде бы Гринграсс, а вроде бы… да нет. Боковым зрением Гермиона видела, как он учтиво поцеловал воздух над рукой Астории, кивнул Дафне, и, почти не глядя — отцу. И должен был бы уже активировать порт ключ… Но вот перед Гермионой мелькнул размах плеч со спускающейся от них чёрной длинной мантией. Руки коснулось что-то прохладное, и, вновь словно со стороны, она увидела свою ладонь в его руке, обтянутой чёрной кожаной перчаткой. Большой палец скользнул по тыльной стороне ладони, и он оставил на ней поцелуй. Тут же захотелось слиться со стеной. Четыре пары глаз, не считая эльфов, усердно не замечающих ничего вокруг, устремились к ней. И сам Драко. Его серые глаза кратко скользнули по ее лицу, Мерлин, не известно что имея в виду. Он отступил, и Гермиона почти что начала считать секунды до их отбытия, чтобы куда-нибудь деться. Но, словно бы и этого было недостаточно, ее внезапно окликнул женский голос, и Гермиона с недоумением взглянула на Нарциссу. — Мисс. Та изящно протягивала руку, чуть приподняв уголки губ и внимательно смотря в глаза. И даже не произнесла ее «фамилию». — Благодарю за то, что помогли мне. Ее тонкая ладонь была тёплой, а рукопожатие крепким — не в пример трясущимся рукам во время приступа. — Приятного отдыха, — нашлась Гермиона, чувствуя внимание Гринграсс почти что вколачивающимися в спину гвоздями. Нарцисса ещё раз кивнула, изящно уложила руку на сгиб локтя Драко и они, активировав порт-ключ, растворились в воздухе.***
Казалось бы, в плену чувствуешь себя в любом случае паршиво. Но без Драко Мэнор ощущался ещё более чужим, чем раньше. С его отъезда прошло два дня. Гермиона совсем не знала, чем себя занять, а потому большую часть дня бесцельно слонялась по пустым коридорам — все комнаты были предусмотрительно закрыты, и даже библиотека. Хотя, особенно библиотека. К Гринграсс, конечно, это не относилось. Они совершенно точно проводили там по паре часов в день, но Гермиону с собой больше не звали. Она неожиданно поняла, что впала в немилость Астории из-за того, что случилось в день собрания. Невольно подслушанный разговор лишь подтвердил ее догадки. На следующее утро после отбытия Драко она осматривала второй этаж, и уже хотела было вернуться к себе, как из одной комнаты послышались сдавленные всхлипы. С минуту помучившись, она решила, что «полезно» перевешивает «правильно», и тихо подошла к двери. — Ты видела, как он за неё заступился? Видела, как он прощался? Почему, Дафна? Астория жалобно хныкала, то и дело прерываясь, наверняка для того, чтобы стереть платком слёзы. — Откуда я знаю? — раздраженно ответила старшая Гринграсс. — Эльфы сказали, что до того, как ты ее не позвала, ее запирали в комнате на целый день. Я говорила тебе быть осторожной, но разве ты слушаешь? — Я просто хотела быть вежливой, — продолжала всхлипывать та. — Вот и получай. — Нужно было мне подойди к миссис Малфой, тогда бы… — Ради Мерлина, Астория! И что бы ты сделала? Она хотя бы действительно помогла… «Ну, Малфой, ну удружил!» — с раздражением подумала Гермиона, припоминая его эффектное прощание. Если бы не этот поцелуй, то Астория, быть может, быстро оттаяла и вновь пригласила ее в библиотеку. На какое-то время в комнате повисло молчание, и Гермиона уже хотела было уходить, как вдруг вновь раздался тихий голос Астории. Она шептала едва слышно, словно если озвучить чуть громче — это точно станет правдой. — Он же не может? Как ты думаешь? Он не может быть с ней? Сердце отчего-то дрогнуло и забилось чаще. Гермиона сильнее прижалась ухом к двери. — Я за его спальней не подглядывала, — веско отозвалась Дафна, но тут же, кажется, пожалела. — Так он отвёл ее в спальню? — Астория зашлась в новых всхлипах. — Она же… она же грязнокровка, — мерзкое слово никак не вязалось с образом милой Астории. — Ты видишь хоть что-то дальше своего носа? — терпение старшей Гринграсс, кажется, подходило к концу. — С ней не все так просто. Мне кажется, у неё есть метка. Тинки должен знать точно, но он ничего не скажет… Послышался хлопок, и тонкий голосок эльфа оповестил их о том, что к чаю все готово. — Идём, твой распухший нос едва ли произведёт на Драко впечатление, когда он вернётся. — Я сейчас, только… где та пудра? Задержав дыхание, Гермиона ринулась к лестнице, стараясь двигаться беззвучно. Быстро преодолев пролёт и коридор, она позволила себе отдышаться лишь когда дверь спальни захлопнулась за ее спиной. Сердце выпрыгивало из груди, то ли от страха быть замеченной, то ли от того, что она услышала. Словно насмехаясь над ее расшатанными нервами, в комнате раздался хлопок. Эльф, который приходил к ней лишь однажды, сам испугался того, что Гермиона вздрогнула от его появления. — Что такое? — выдохнула она, схватившись за колотящееся сердце. — Хозяин приглашает мисс на прогулку, — пропищал он, дополняя череду не укладывающихся в голове событий ещё одним.