About lost wolf

Слэш
R
Завершён
2741
автор
BoraB соавтор
rikitaro бета
Размер:
110 страниц, 47 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
2741 Нравится 316 Отзывы 1195 В сборник Скачать

Часть 2

Настройки текста
Чимин уезжает ещё до рассвета. Волчата сонные, спокойные, крутятся под его ногами, но остаются с Намджуном без скандалов и слёз. Скулят тихонечко, когда лошади выезжают за ворота, и держатся за штанины альфы доверительно. Так, словно всю жизнь знают, а не второй день. Чувствуют маленькие, всё чувствуют: и то, что любят, и то, что позаботятся. Намджун и любит, и позаботится, только не придумал ещё как именно. Дело с детьми он имел так давно, что в другой жизни. Действительно в другой. Там, где у него младшие братья были, родители. Ни тем, ни другим Намджун не сдался, разве что нянькой, чтобы мелкие не мешали взрослым жить взрослую жизнь. Накормить, переодеть, проследить, чтобы шеи себе не сломали — всё это альфа может, на инстинктах сработает, даже если не вспомнит, как раньше это делал. Но вот что с ними делать всё остальное время? Занимать чем, учить чему, водить куда, чтобы народ не переполошили. Еще маленькие совсем, чтобы людьми, а волчатами перепугают все ближайшие деревни в округе. Это в Столице к Чимину привыкли и не боятся, а здесь о нём лишь слышали и волком никогда не видели. Оставили в легендах после случившейся войны, как символ хорошего будущего, но кто знает, что случиться может, если люди увидят оборотня. А двоих тем более. Впрочем, Намджуна самого боятся, как зверя лютого. Лишний раз владения его обходят стороной, и без крайней нужды в приёмные дни не суются. Это хорошо, но рисковать лишний раз — затея не из лучших. Близнецы перекидываются шерстью наружу, уносятся в сад наперегонки, рычат и возятся среди деревьев. И надо же, чудо какое, не раздражают совершенно. Намджун к себе прислушивается, и внутри тихо так, спокойно. Немного нервозно, но в целом хорошо. Словно и правда свои, куда роднее, чем кровные братья. Волчата несутся назад, ворчат на своём неразборчивом друг на друга, валятся в траву и катаются, пытаясь кусаться. Намджун опускается на корточки, собирает детскую одежку, из которой мальчишки выскочили, и позволяет себе немного понаблюдать. У него впереди тяжёлый день: указы, новые постановления, присланные Тэхёном, разрешение споров, ещё предстоит поломать голову над строительными чертежами по укреплению оборонительных сооружений. Войны в ближайшее время не намечается, потому со строительством можно повременить будет. Недолго. Закончить желательно до того, как зарядят осенние дожди. Солнце полностью поднимается над горизонтом, горчично-желтое заливает светом траву. Щенки расцепляются из мехового комка, потеряв к игре интерес. Рыжий фыркает и чихает, белый же встаёт на все четыре лапы и запрокидывает голову, кончик хвоста осторожно дергается пару раз из стороны в сторону. Волчонок переступает передними лапами, поворачивается вокруг и внимательно вглядывается в тропинку, изгиб которой уходит вокруг кустов шиповника. Намджун глазам собственным не верит, когда на серый гравий опускается тень, а ещё через секунду выходит Сокджин. Грустный, бледный, словно не спал всю ночь, но любопытным взглядом цепляется практически за всё, что попадается на пути. Мальчишка впервые зашёл через парадный вход, а любознательности в нём ого-го как много. — Что за глупый человек, — выдыхает Намджун и поднимается на ноги. Ну вот зачем приперся? Не руку же рубить в самом-то деле, его же вчера отпустили. Если бы Намджун хотел с ним что-то сделать, сделал бы в тот же миг, когда впервые в саду застал. Но не сделал. И не хотел. Волчата подрываются одновременно и несутся Сокджину навстречу. Тот вздрагивает, но больше не визжит, когда щенки бросаются ему на ноги. Останавливается, поджимает губы и вскидывает голову, ища Намджуна глазами, словно тот сделать что-то с этим может. — Они вчера сожрали одного такого, как ты, — зачем-то говорит Намджун вместо того, чтобы детей окликнуть назад. — Так что расслабься пока. Не сожрут. — Я боюсь волков, — выдыхает Сокджин нервно, стараясь не шевелиться и с Намджуна глаз не сводить. Взгляд у мальчишки, к слову, совсем не лёгкий. Он ложится на плечи, опутывает грудь, пояс, смыкается на запястьях. Словно Намджун — каменный выступ в ущелье, и Сокджину ничего не остаётся, только цепляться за него, как за что-то безопасное, стабильное. Так глупо. Намджун здесь единственное, чего бояться действительно стоит. — Они волчата с молочными зубами. Меня бойся. Я волк. — Тебя не боюсь, — Сокджин пожимает беспечно плечами и опускает настороженный взгляд. Это «тебя» неприятно режет Намджуну по ушам неуважением и дерзостью, альфа вспыхивает мгновенно, злость обжигает грудь и расползается жаром по телу. Все цепи, которыми Сокджин безопасно цеплялся мгновение назад, разлетаются ржавым железом. Намджун клацает зубами от ярости, и уже делает пару шагов, чтобы мальчишку схватить за волосы, да хорошенько проучить, но тот вздыхает тяжело и обреченно, закатывает глаза и опускается на траву медленно, пока не упирается в землю коленями. Намджун только сейчас замечает у него в руках деревянную доску, на которой что-то спрятано под куском серого льна. Поклажу Сокджин отставляет, а руками боязно тянется к щенкам. Левой к белому, правой к рыжему. Те не котята, не ластятся. Один отходит, второй прикусывает за мизинец, но не зло. Скорее из любопытства. Для них человек должно быть в диковинку. Вряд ли Чимин отпускал их дальше Чонгука с Тэхёном, а у тех в замке людей теперь по пальцам пересчитать можно. — Не жри меня, — шипит на него Сокджин. Волчонок ещё пару раз прикусывает его палец, тычется носом в рукав рубашки. И всё. Считай познакомились. Ветер с шуршанием треплет листву кустов и деревьев, лохматит волосы на макушке мальчишки, шерсть на холках щенков, пригибает траву и остужает нахлынувшую на Намджуна злость. Сдувает её и рассеивает в воздухе, как дым. Стоит признать, что без неё легче. Рыжий волчонок подходит к Намджуну, чихает и мотает мордой. Раз, и уже мальчишкой цепляется за штанину снова. Глаза отцовские — тёмные, холодные, ещё чуть больше осознанности и в самую душу будет заглядывать. Но улыбка Чимина — яркая и солнечная, подстать непослушным волосам. У обоих близнецов улыбки одинаковые. Подкупающие, ласковые, открытые. Если разберутся, как ими пользоваться, верёвки вить начнут из кого угодно только так. — Одеть его не хочешь? — несколько укоризненно говорит Сокджин. Намджун даже не сразу понимает, что тот имеет в виду. Но мальчишка кивает на ребёнка, а Намджуна вдруг обжигает больно осознанием. Таким нелепым и стыдным. Он ведь даже имен детей не знает. Не спросил почему-то. Когда увидел так растерялся, что даже в голову не пришло. Намджун смотрит растерянно на малыша, тот улыбается ему ещё шире и тянется своими ручонками. У Намджуна аж ноги немеют. Это чего это? На руки что ли хочет? Э, не. Погодите. Намджун водит глазами растерянно по сторонам, то ли сообразить пытается, что делать, то ли уцепиться за что-то, чтобы соображать начать. Но вокруг трава, деревья и деревенский мальчишка, который смотрит в упор и даже скрывать не пытается непонимания. Или не умеет его скрывать. Или сам ещё не понял, насколько явно его лицо отображает мысли. Намджун сжимает кулаки, внутри вновь закипает злостью, подпитанной негодованием. Человеческий отпрыск позволяет себе довольно много, и это конкретно так задевает гордость. ГОРДОСТЬ. И тщеславие. Давненько на Намджуна не смотрели так открыто с чем-то, помимо страха и ожидания приговора. Аж до мурашек по загривку пробирает. Ух, ты! Намджун прикусывает щеку изнутри, еще не хватало, чтобы человек уловил его сомнение и растерянность. Чтобы потом растрепал где ни попадя. Намджун давно разобрался с необоснованной агрессией, в которой раньше захлёбывался. Лишь остаточное иногда фонит в душе, но границ не переходит. Только сделанного не вернешь, и заработанная за годы репутация многое делает до сих пор. На землях, куда Тэхён поставил его регентом, мир, порядок и минимальная преступность, за исключением единичных случаев разногласий между соседями за кусок поля или капусту, которую коза сожрала. Потому что по легенде Намджун способен выследить и сожрать заживо. Первый год после войны действительно приходилось выслеживать и наказывать тех, кто позволял себе недопустимое. Хорошее было время. Намджуну нравилось. Он делал то, что умеет, он чувствовал себя нужным. Он охотник по сути, и жить в спокойствии и мире ему скучно. И не хватало, чтобы какой-то мальчишка растрепал о том, что Намджун побаивается детей, которые ему улыбаются. Малыш, так и не дождавшись, что его возьмут на руки, начинает кукситься, глаза вспыхивают слезами. Намджуна этот блеск колет в самое сердце. Как треснуло что-то. — Не плакать, — говорит он тихо и подхватывает ребенка на руки. — Я папе твоему обещал, что вам хорошо здесь будет, а ты в слёзы. Не надо, ну? А у самого ладони потеют. Он слёзы терпеть не может. По большему счету, потому что самому за них всегда попадало, и это что-то вроде зависти. И беспомощности — обращаться с ними он не научился. А беспомощность — одно из худших унижений. Малыш поджимает губы, а подбородок всё равно дрожит. Ребёнок моргает, и слеза скатывается по румяной щеке. Намджун сжимает зубы, скулы каменеют от напряжения, лишь бы рот не раскрывать. Не позволить рычанию вырваться наружу. — Покачай его, — доносится рваной фразой. Сокджин упирается ладонями в землю и неловко встает на ноги, пошатнувшись вправо. Смотрит с опаской, но пару шагов навстречу делает. — Отвлеки. Покачай, — Сокджин пожимает плечами, моргает как-то дергано и добавляет совершенно нелепое, — или спой. — Спеть?! — рявкает Намджун. — Может мне тебе и язык отрезать вместе с рукой? Чтобы чепухи не молол. Сокджин бледнеет и язык прикусывает, опустив взгляд в землю. — Не при ребенке же, — говорит тише. И язык прикусывает Намджун. Действительно зря. Ребёнок в руках дергается, всхлипывает и всё-таки раздаётся плачем. Морщит красивое личико, и горько-то ему так. Брат его мгновенно перекидывается на ноги, правда путается в них и шлёпается на задницу, запрокидывает голову и… — Нет, нет, нет, — Намджун сам слышит панику в собственном голосе. Но второго плачущего ребёнка он не… С боку что-то невпопад икает. Намджун косится и рыка не сдерживает. Получается раздраженно-грозно, утробно с нарастающим натягом. Самое глупое, что можно сделать, когда тебя испугались ТРИ ребёнка. Сокджин шею втягивает в плечи рывком, как черепаха, кулаки сжимает, а правое колено подергивается — за руку не испугался. Из-за языка что ли так занервничал? Самое время, чтобы уйти. Поставить ребёнка на землю, развернуться и уйти подальше. Пока вот это всё не закончится. Но Намджун взрослый, по мнению Чимина ответственный, и единственный, кто здесь себя в руках держать умеет. Он молча отрывает от себя ребёнка и протягивает Сокджину. Тот дёргается, таращится удивленно, но руки протягивает. Руки у мальчишки трясутся знатно. — Так, — Намджун медлит с передачей. — Трястись прекрати. Не смей уронить. Сокджин кивает быстро много раз, моргает ещё быстрее, и как только ребёнок оказывается у него в руках, прижимает к груди крепко-крепко. Маленький цепляется ручонками за воротник его рубашки и как-то внезапно затихает. Всхлипывает, в соплях весь перемазался, но больше не рыдает, а смотрит с любопытством. Брат его тоже затихает. И снова шуршание листьев, чириканье птиц — благоговейная музыка природы. — Гораздо лучше, — Намджун отворачивается и принимается собирать детскую одежду по второму кругу. Когда он успел её из рук выпустить — не помнит. Одна накидка, два комбинезона, обуви, кажется, не было. Альфа оборачивается и кивает на льняную тряпку. То, что Сокджин с собой принёс, так и стоит на земле.  — Там что? — Пирог. — Что? — Намджун верит (с этого странного станется притащиться с именинным мамкиным пирогом), но всё равно переспрашивает. Сокджин повторяет. Пирог. Со сливами. Которые тот вчера крал в этом самом саду. — Он вкусный очень. Мама печёт восхитительно. Пирог так пирог. Возможно отравленный, но чёрт с ним. Об этом Намджун подумает потом, когда избавится от человека в доме, оденет детей и найдёт им занятие. Для одного утра слишком много. Чимин уехал не больше часа назад, а кажется, что уже целая вечность прошла. Дети — это, оказывается, сложно. Один комбинезон альфа протягивает Сокджину, а сам опускается перед вторым ребенком на колени. У того глаза красные, хоть и плакал меньше всех, ручонки перепачканы. Смотрит недовольно. Намджун поклясться готов, что вот конкретно этот — омега. Пока непонятно, конечно, но точно омега. Они на Намджуна всегда смотрят именно так — недовольно. — Давай одеваться? Если я разберусь, как это делается, — последнее Намджун говорит тихо и самому себе. Чего тут врать и храбриться? Малыш маленький, сделать больно легко, стоит лишь сильнее сжать или потянуть. Намджун скорее мясник, чем швея. Все эти тонкие шнурки, маленькие пуговицы, крючки создавались, как каторга для его грубых пальцев. Альфа оглядывается через плечо — Сокджин практически всё: зашнуровывает завязки ловко, затягивает красивый бантик. Ребёнок и не пискнул больше. Потрясающе на самом деле. У Намджуна получается хуже, пальцы словно деревянные, плохо гнутся, действуют неловко. Вот поставить силки на зайца из тончайшей лески, которая даже на коже не чувствуется, вот это не проблема, а вот ручонку детскую продеть в рукавчик — сложно. — Так какую руку тебе рубить будем? — уточняет Намджун, когда заканчивает. Встает и сомневается: стоит ли ребенка опять на руки брать. Сокджин своего держит, как и велено, а тот и рад. Булькает что-то на непонятном никому языке, да за волосы мальчишку хватает. Видимо не больно, потому что Сокджин даже не морщится. — Ты точно уверен, что её рубить нужно? — уточняет Намджун не без иронии. — Хорошая же рука. Я бы оставил. Рука, если на вкус Намджуна, так себе: ладонь большая, пальцы длинные, тонкие, кривые. Но не рубить же их за это? И не за то, что люди не очень умные. Намджун не уверен, что вынес бы такой приговор даже, если бы мальчишка спер кошелек. Его кошелёк. За чужой — пришлось бы наказывать против воли, а свой бы альфа простил. Наверное. А может и нет. Сокджин хмурится и моргать начинает пуще прежнего. Ведёт плечами неловко и выдавливает из себя обиженное: «не шутите так. Это зло». Надо же! Вспомнил о субординации. Намджун пожимает плечами, мол как хочешь, конечно. Подходит ближе и забирает второго ребенка, который особым желанием отпускать Сокджина не горит. Тут же начинает крякать недовольно и кукситься по новому кругу. Сокджин ему улыбается мягко, уголками губ. Убирает растрепавшиеся волосики со лба, и малыш вроде как передумывает реветь. Сокджин продолжает улыбаться, но как только ловит внимательный взгляд Намджуна на себе, улыбку словно срезают с губ. Он опускает взгляд, убирает руку и отступает назад. — Будь ласковее, — шепчет осторожно. Словно боится схлопотать. Странный такой на самом-то деле — до этого дерзил и не боялся. Теперь боится, хотя Намджун наоборот успокоился и опасности для него не представляет.  — Детям нужна любовь, — добавляет чуть громче. И голос у Сокджина вдруг такой ватно-мягкий. Ласковый. — Они ещё слишком маленькие, чтобы понимать строгость. Не ругай зазря. На какой-то момент вокруг всё стихает. На солнце набегает облако, ложась тенью Сокджину на лицо. Оттеняет глаза, и без того тёмные. Не идёт. Сокджину тёмное не идёт. Страх не идёт. Затаённая грусть не идёт, которая только в приглушенном свете и проявляется. Намджун видел её уже, когда мальчишка по саду в дождь бродил однажды. Просто ходил между деревьев без причины, и смотрел вот именно так. На деревья смотрел, на кусты, иногда на замок. У Намджуна всё желание поиздеваться ещё немного напрочь отрубает. — Не буду я тебе ничего рубить. Иди домой. — Говорит и отворачивается. Ребёнка ставит на землю к брату. Намджун уходит по дорожке, шурша гравием, и до самых ворот чувствует между лопаток чужой взгляд. И когда спрятаться удается за каменной стеной, альфа выдыхает громко и резко. Жарко становится, душно. Дети ползут следом. Не быстро и постоянно отвлекаются на всё вокруг. То куст, то стрекоза мимо пролетит, то к Сокджину бы вернуться. Понравился обоим, понятное дело. Намджуну, на самом деле, тоже понравился.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.