About lost wolf

Сокджин не умеет читать. Для Намджуна это оказывается новостью. На совете он описывает проблему, рассказывает про плотину, узнает (как и предполагалось), что из местных на такое никто бы не решился. Они решают кто пойдет, что нужно взять с собой: провизия, веревки, инструменты, лошади (узнает, на чьем скотном дворе его лошади), повозка. При замке есть мастерская, инструменты там отменные, и Намджуну вот совсем не жалко пустить их в дело. Он думал о них, когда выходил, но тащить с собой поленился. Их много, нелегкие, не ясно, какие понадобятся. Он для того Сокджину записку и оставлял, чтобы тот не дергался, если кто придет. Еще Намджун спрашивает о садовнике, о плотнике, о подмастерье, которые на все руки мастера, чтобы на подхвате, о кухарках. О последних он спрашивает, скрепя сердце, его Сокджин устраивает, ему другого не нужно. Но рано или поздно к ним начнут наведываться делегации министров, послы, еще кто-нибудь важный. На них на всех мальчишка не наготовит, да и Намджун бы не хотел, чтобы тот это делал. Он написал: «Не волнуйся», написал: «возможно, придут люди из деревни», написал: «ключ от мастерской лежит в шкатулке», расписал, как шкатулку найти и открыть. Записку положил в кухне, думая, что мальчишка еще спит. Возможно, стоило зайти и проверить, разбудить, сказать лично, потому что Сокджин не прочитал, на порог никого не пустил, никакую шкатулку не открывал и вообще очень перепугался. Когда люди вернулись в деревню ни с чем, кроме негодования, Намджуну только злиться осталось, рычать, да ругаться. К вечеру он более-менее остывает. Сокджин к вечеру тоже приходит к мысли, что где-то оказался неправ. — Я растерялся, — выдает он, Намджун даже войти за ворота не успевает. — Они пришли, их много, и они хотели что-то забрать. Я растерялся. — Ты живешь с этими людьми в одной деревне, Сокджин! — И что? — не унимается мальчишка. — Я не знаю, о чем вы договаривались, что они могут забрать, а что нет. И откуда я могу знать, где ключи?! Я что должен был у тебя в вещах копаться? — Я написал, — говорит Намджун и проходит мимо. Сокджин осекается, больше не спорит, не оправдывается и следом не спешит. Ужин готов, прикрыт и дожидается Намджуна, дети уложены, а Сокджин уходит домой, не попрощавшись. Утром задерживается и приходит только когда люди из деревни уже возятся в мастерской, разбирая инструмент. Мальчишка вроде бы такой же, но Намджун аж хребтом чувствует, что всё не так. От того веет обидой, прохладностью, отстранённостью. Он занимается детьми, особо не пуская тех близко к людям, и просто вот… что-то очень не так. Намджуна скребет нервозностью, что в итоге он сдается. Оставляет рабочих без присмотра и идет в замок. Просто Намджун никогда не любил незаконченные дела и непонятные ситуации. — Что не так? — спрашивает он напрямую, даже дойти не успев до мальчишки. Тот вскидывает голову и хмурится непонимающе. Намджун рычит сквозь зубы тихо и останавливается подальше. — Что не так? Ты обижен. На что? — Я?! — Сокджин искренне удивляется, даже ладонь к груди прижимает. — На что мне обижаться? — Вот ты мне и скажи, — требует Намджун. Сокджин прикусывает губу и всё ещё отрицает, но взгляд прячет и сомневается. Намджун ждет, хоть и торопится. Лиджун перекидывается на лапы внезапно, валится на пол, запутавшись в одежде, Сокджин на всё это лишь вздыхает и принимается щенка выпутывать. Волчонок отдельно, одежда отдельно. — Я не обижен, я расстроен. Это другое, — говорит мальчишка. Вещи не убирает, знает, что малыш сейчас вернется в человеческий облик, но всё равно отходит к скамейке. Садится, складывает руки на коленях. Намджун не уверен, но ему кажется, что Сокджин пытается скрыть неловкость. Или что-то еще более тревожное. — Я читать не умею, — наконец говорит мальчишка. — Откуда крестьянскому ребенку знать грамоту? Я умею считать и то, — Сокджин поднимает руки, демонстрируя пальцы, — вот так. Но считаю я хорошо. Правильно. А читать меня никто не учил. Мать знает немного, но это простые слова, ты такие не использовал. Намджун задерживает вдох и сжимает кулаки до хруста. Сам ведь дурак, сам не подумал. Сокджин прав, откуда крестьянскому сыну знать грамоту? Кто их здесь учил? А он записку ему, да еще выговорил потом не мало. Намджун сам в возрасте Сокджина читал по слогам. Просто же всё. — Но это не расстройство, — спорит Намджун и идет ближе. — Ты меня избегаешь, это больше похоже на… — Стыд, — признаётся Сокджин и встаёт навстречу. На губах виноватая улыбка, руки нервно теребят завязку. — Ты стер границу, поставил нас на равных, это очень лестно и очень… расслабляет. В поведении. Но мы не ровня с тобой. Я тебе не ровня, — Сокджин облизывает сухие губы и вдруг кладет ладонь Намджуну на плечо, — а тут и… Намджун дергается, как только его касаются, отступает на шаг, словно уворачивается. Мальчишка руку тут же отнимает, убирает из поля зрения и сам отходит. — Простите, — говорит. Кланяется и… Намджун дальше не слышит. Его как кипятком обварили, горячо так по коже: уши горят, спина, шея. И пульс чей-то бьётся в бешенном ритме, аж заходится. Намджун его слышит, пульсирующими ударами он ему отдается не то под лопатку, не то в живот, но его ли он собственный — не знает. Сокджин говорит что-то беззвучное — Намджун не слышит. Видит шевеление губ, но не понимает. Мальчишка хмурится, а Намджуну сбежать хочется прочь, не потому что плохо, хоть и голова кругом, а потому что… В комнате душно так, жарко и цветами какими-то пахнет. Из сада что ли. Аж душит. — Ты в порядке? — долетает до слуха приглушенным голосом. Намджун мотает головой и бредёт к скамейке, чтобы сесть. — Эй, — зовёт Сокджин и тянется взять за руку. Намджун от прикосновения уходит, отодвигается. Мальчишка поджимает губы и, бросив что-то про принести воды, уходит.

***

Намджун уходит к себе и закрывается на все замки, на которые только может. Ему нужно время, ему нужно подышать. Просто подышать и успокоиться, заглушить воспоминания. Намджун вдруг вспоминает. Запах этот, мужчину, который за годы изменился довольно сильно, что не узнать так сразу, мальчишку, валяющегося на красном снегу без сознания. Сколько прошло времени? Лет десять, двенадцать может. Намджун как-то сбился со счета, потому что давно забыл и не думал, что когда-то придется вспоминать. — Я не могу быть уверен, — говорит он себе и валится на кровать. Просто пара минут. На отдышаться. Снизу кричит Сокджин. Намджун про себя горько усмехается. Это же надо, он по интонациям научился улавливать настроение мальчишки. Сейчас тот в праведном гневе, кричит на кого-то, а кто-то кричит на него в ответ. Намджун стонет болезненно, закрывая лицо руками. Он знал, пуская людей в дом, что хорошо не будет. Одному хорошо — прописная истина, когда в доме люди — плохо. (на Сокджина правила не распространяются. С ним тоже хорошо, он живет и гармонию в мире Намджуна не нарушает). Намджун не обязан со всем этим разбираться, но разбираться идет. Спускается вниз и стонет, словно зубы прихватило разом, потому что крик с кухни. Сокджин стоит намертво, отказываясь пропускать кого бы то ни было, смотрит воинственно и, Намджун уверен в том, что слышит, рычит тихо. Таким гортанным, утробным звуком, глухим и предупреждающим. Возможно поэтому кухарки, пришедшие без приглашения, всё ещё не налетели на него оравой. Инстинкт не обманешь, а он им говорит держаться на безопасном расстоянии. Сокджин скрещивает руки на груди и вскидывает голову, замечает. Намджун многое повидал, но холодком пробирает. На женщин Сокджин просто злится, а вот на Намджуна смотрит, как на предателя. — Чем я тебя не устраиваю? — спрашивает, как только они отходят. — Зачем они? Я не справляюсь что ли? Тебе не нравится? — Нравится, но я тебя брал за детьми смотреть, о них заботиться, — огрызается Намджун. — Их скоро заберут, и твоя работа закончится. — А тебе я значит здесь даром не сдался?! Сокджин сглатывает, и взгляд такой колючий, что все пальцы можно порезать, если вытянуть руку. Намджун порывается ответить, в своей манере, агрессивной непомерно. Но он воин, и с эмоциями справляться умеет. Сокджин ему здесь СДАЛСЯ. А если ляпнуть сгоряча, потом иди, ищи мальчишку по деревне. Сокджин ждет и сопит, Намджун тянет время, пока не сможет ответить, не рыча в ответ. На кухне кричит женщина, и мимика на лице мальчишки тягуче перетекает из агрессивно-злой в испуганную. Он толкает Намджуна в грудь, чтобы пододвинулся, несется на звук, а потом гогочет в голос, пока упитанную и малоповоротливую женщину по маленькой комнате гоняют щенки. Намджун откровенно бесится. — Вон пошли, — рявкает он на кухарок, хватает щенков за шкирку и кидает Сокджину в руки. Достаточно сильно, чтобы испугались все трое. — Ты тоже, — рычит Намджун, — идите в комнату. Поговорим еще об этом. И добавляет: «Живо!», когда Сокджин заминается. А как только уходит, Намджун швыряет пару вещей в стену, просто чтобы никого не убить.