В тусклом, мерцающем свете

*** 2 июля 1863 года Геттисберг, Пенсильвания       Мало-помалу густой мушкетный дым начинает рассеиваться, и полк занимается подсчетом потерь. Малдер со своими людьми приступает к жуткому, болезненному процессу опознания погибших; каждый из них лелеет слабую надежду, осторожно дотрагиваясь до лежащих на земле тел и молясь про себя о том, что данный конкретный человек просто потерял сознание и в любой момент вскочит на ноги как новенький. Крайне редко так и случается… но в основном эти люди мертвы. Выжившие солдаты осторожно забирают у павших товарищей личные принадлежности – фотографии, письма и Библии – откладывая их, чтобы потом при первой возможности отослать эти вещи их семьям.              Скалли подходит к Малдеру; его веснушчатое лицо выглядит печальным и куда более бледным, чем обычно. В руках он сжимает сложенный окровавленный листок бумаги, который слегка дрожит.              - Что там у вас, рядовой? – спрашивает Малдер, когда Скалли останавливается перед ним. В ответ он расправляет бумагу, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся относительно коротким письмом, написанным аккуратным почерком Скалли.              Подпись внизу, однако, принадлежит рядовому Джеймсу Хелси.              - Мне придется переписать его перед отправкой, - подавленно говорит Скалли. – Не хочу, чтобы его жена и сын читали его последние слова на бумаге, запачканной его кровью.              Малдер отрывисто кивает.              - Это будет разумно, - говорит он срывающимся голосом. Скалли делает вид, что не замечает этого, складывая и убирая письмо, и вместе они продолжают заниматься мрачной и неприятной работой по опознанию павших, делая все от них зависящее, чтобы ни одна семья не осталась в неведении о судьбе их мужей, братьев, отцов и сыновей.              Позже роту Малдера навещает полковник Скиннер. Он выглядит измотанным, но мрачным и решительным. Малдер отдает ему честь.              - Капитан Малдер, каковы ваши потери? – спрашивает Скиннер, отвечая на приветствие.              - Девятнадцать погибших, двадцать один человек достаточно тяжело ранен, чтобы им потребовалась немедленная госпитализация, и еще у двадцати трех ранения средней тяжести, сэр, - рапортует Малдер. – Пропавших нет, мы всех так или иначе пересчитали. У большей части моих людей полностью закончились боеприпасы. У оставшихся едва ли по пять патронов на человека.              Скиннер отрывисто кивает.              - В остальных ротах дела обстоят схожим образом, - говорит он.              - Когда, по-вашему, нам ожидать пополнения запасов, сэр? – уточняет Малдер.              - Точно не знаю, капитан, - признает Скиннер. – Здесь только что побывал адъютант полковника Винсента – он сообщил, что нас уведут с этого холма в течение получаса или около того. Следующей атаки на эту позицию сегодня не ожидается; солнце село, и люди полковника Чемберлена отогнали мятежников достаточно далеко, так что у них не будет времени на организацию нового наступления. Вероятнее всего, у них не окажется и достаточного количества людей; наступавшие на холм полки понесли большие потери.              - Что слышно о состоянии полковника Винсента? – с опаской спрашивает Малдер, и выражение лица Скиннера без слов дает понять все, что ему нужно знать.              - Он вряд ли проживет больше пары дней, - тихо отвечает Скиннер, и облегчение Малдера от того, что дневное сражение окончилось, почти испаряется. – Пока неизвестно, кто займет его место во главе 3-й бригады. – Скиннер внезапно пронзает Малдера строгим взглядом. – И раз уж мы заговорили о раненых офицерах, капитан Малдер, не хотите ли вы объяснить мне, о чем, бога ради, вы думали, когда решили выскочить навстречу наступающим солдатам противника?              - Я делал только то, что вы мне сказали, сэр, - возражает Малдер. – Вы сказали собрать боеприпасы у ближайших павших мятежников, если это возможно.              - Я сказал, - раздраженно бросает Скиннер, - что если будет время перед их повторной атакой, вы прикажете своим людям собрать боеприпасы у павших мятежников. Я не говорил, что вы должны броситься туда сами, представляя собой легкую мишень для их оружия.              - У меня не было достаточно времени, чтобы отдать такой приказ перед их повторным наступлением, - возражает Малдер. – И я не собирался приказывать своим людям отправляться туда, если не был готов сам это сделать. Как бы там ни было, это дало нам достаточно боеприпасов, чтобы продержаться до вылазки 20-го Мэнского.              Полковник Скиннер продолжает сердито смотреть на него, но потом вздыхает и сменяет гнев на милость.              - Что ж, полагаю, что сделано, то сделано, - признает он. – В любую минуту нам прикажут возвращаться за расположение войск для ночевки. Не знаю, что ждет нас завтра, но рискну предположить, что нас снова бросят на передовую только в крайнем случае. Но раз такая вероятность не исключена… отдохните и убедитесь, что все ваши люди последуют вашему примеру.              Когда Скиннер уходит, чтобы донести это послание до других капитанов, Малдер обессиленно опускается на камень и наблюдает за тем, как санитары медицинского корпуса осторожно лавируют с гружеными носилками между деревьями и камнями, относя раненых с холма в полевой госпиталь. «С похоронами скоро будет покончено, - думает Малдер, - и все павшие сегодня с обеих сторон упокоятся с миром».              Малдер скорее чувствует, чем видит, как рядовой Скалли вскоре садится рядом с ним. Никто из них не произносит ни слова; они просто молча смотрят, как раненых уносят прочь. Масштаб произошедшего здесь, количество погибших, как в роте Малдера, так и в полку в целом, только теперь начинает доходить до них, когда приток адреналина от осознания победы начинает выветриваться. Малдер опускает голову, вдруг почувствовав себя совершенно разбитым. Внезапная сухость во рту становится невыносимый, и он неуклюже шарит по поясу в поисках фляжки, которая оказывается давно уже пустой.              Заметив краем глаза какое-то движение, Малдер разворачивается к рядовому Скалли, который предлагает ему свою фляжку. Малдер благодарно принимает ее и делает глубокий глоток прохладной воды, после чего возвращает ее другу.              - Я держал ее наполненной, - говорит Скалли, – как ты мне и сказал.              Малдер улыбается и одобрительно кивает. Скалли убирает фляжку обратно за пояс, и они снова погружаются в молчание… но Малдер уже начинает чувствовать себя лучше, подбодренный неизменным присутствием своего друга.              Вскоре прибывает новый полк, чтобы взять на себя оборону холма, и Малдер приказывает остаткам своей роты построиться. Измотанные солдаты спускаются по склону, и большинство из них едва держится на ногах от усталости – Малдер, разумеется, тоже среди них. Он понятия не имеет, сколько и куда они маршируют; знает только, что в конце концов полк останавливается на покрытой травой земле под молодой порослью деревьев, которые с наступлением утра укроют их в своей благодатной тени. Палатки сегодня ставить не будут; повозки с запасами остались позади, и, в любом случае, невозможно предугадать, что может случиться утром. Даже притом, что завтра полку, вероятно, не придется участвовать в боевых действиях, им все равно надо быть готовыми быстро подняться и двинуться туда, куда их позовут, в любую минуту.              Как только раздается команда выйти из строя, Малдер тяжело опускается на землю рядом с ивой; рядовой Скалли ложится рядом с ним. Скалли кажется лишь слегка более бодрым, чем Малдер себя чувствует.              - Дай взглянуть на твою голову, Малдер, - говорит он, - пока ты еще не заснул. Рану надо по возможности очистить. – Малдер лишь стонет в ответ, но покорно перекатывается на бок, чтобы Скалли мог осмотреть его затылок в стремительно тускнеющем свете дня. Он ощущает, как осторожные пальцы скользят сквозь его волосы, и шипит от боли, когда они задевают порез. – Я полью немного воды на рану, хорошо? – спрашивает он, и Малдер согласно хмыкает. Затем он слышит слабый стук, когда Скалли снимает фляжку с пояса, и пару секунд спустя испытывает приятное ощущение от прикосновения прохладной воды к затылку.              - Хорошо, - сонно бормочет он.              - У меня остался один чистый платок, - говорит Скалли. – Я перевяжу тебе голову, ладно?              - Угу, - бормочет Малдер, уже практически засыпая, но все равно наслаждаясь ощущением прикосновения пальцев Скалли к своим волосам. Это странно успокаивает и при этом делает его еще более сонным. Скалли оборачивает платок вокруг его головы и завязывает узел спереди, рядом со лбом, чтобы он не беспокоил Малдера, если тот будет ворочаться во сне.              Последнее, что он помнит перед тем, как проваливается в сон, это как рядовой Скалли растягивается рядом с ним на земле; он ложится так близко, что их рукава слегка соприкасаются.              Когда они просыпаются несколько часов спустя, вокруг царит кромешный ад.              Грохот канонады настолько силен, что поначалу Малдер даже не может понять, какая армия его производит. Он рефлекторно перекатывается на живот, еще даже не до конца проснувшись, и обхватывает голову руками в защитном жесте - рядом с ним Скалли принимает такое же положение. Они оба ползут на животах, пока не оказываются ближе к деревьям, под которыми расположились на ночь, вслепую ища любую защиту, какую только могут получить.              Утро еще не наступило, однако слабое розовое сияние заливает горизонт на востоке, а значит, рассвет уже не за горами. Малдер наконец просыпается достаточно для того, чтобы понять, что, хотя артиллерийский огонь ведут обе стороны, целью является отнюдь не их конкретный полк. В данный момент они вне опасности.              Обстрел продолжается так долго, что у Малдера возникает серьезное подозрение, что этот оглушительный рев никогда не закончится. Люди вокруг него прячут головы между колен, плотно затыкая уши в тщетной попытке заглушить эту какофонию. Скалли вжимает голову в плечи, но пустое выражение его лица говорит о том, что молодой рядовой мысленно находится где-то в другом месте, скрываясь в каком-то тайнике своего разума, подальше от этого ада на земле, в котором они сейчас очутились.              Солнце восходит, но бомбардировка не стихает, и Малдер обнаруживает, что, несмотря ни на что, снова хочет спать. Он пытается держать глаза открытыми, но вскоре соскальзывает набок. Когда его голова соприкасается с плечом Скалли, он резко выпрямляется, но юный солдат криво улыбается ему и похлопывает себя по тому месту, которого только что касалась голова его капитана. Малдер практически слышит голос своего друга, хотя Скалли и не произносит этого вслух: все нормально, я не возражаю. Он благодарно, хотя и несколько застенчиво улыбается и снова роняет голову на плечо Скалли.              Он просыпается после легкой дремоты, когда их обходит солдат с мешком, наполненным галетами для всего полка. Какими бы неаппетитными Малдер (и остальные мужчины) ни находили эти жесткие и зачастую червивые сухари, больше рассчитывать им сейчас не на что. Желудок Малдера болезненно сжимается от голода, так что он смиренно начинает сосать кусок галеты, пока она не размягчается достаточно для того, чтобы ее можно было есть.              Где-то около часа дня уровень и сила звука внезапно меняются. Канонада звучит ближе, и всему полку одновременно становится понятно, что им лучше быть готовыми двигаться в любую минуту. Они со Скалли поднимаются и собирают свои побросанные вещи – остальные вокруг них заняты тем же самым. Полковник Скиннер приближается к ним, на ходу пристегивая саблю.              - Скоро начнется атака, - говорит он Малдеру. – Похоже, что конфедераты почему-то решили ударить по нашему центру. Без сомнения, они пытаются ослабить нашу оборону с помощью тяжелой артиллерии, а затем, когда решат, что уничтожили часть наших орудий, начнут наступление.              - По нашему центру? – недоверчиво переспрашивает Малдер. – Не похоже это на генерала Ли.              Скиннер пожимает плечами.              - Просто передаю вам то, что услышал, - поясняет он. – Вчера он пытался ударить по нам с обоих флангов, и наши ряды устояли, так что сегодня он собирается попробовать наступление на центр. Возможно, он думает, что там наша оборона слабее.              - А это так? – встревает Скалли.              - Отнюдь, - отвечает Скиннер. – Но даже если бы и так, то ненадолго. Я только что получил приказ, и как только пушки смолкнут, мы отправимся к центру оборонительного рубежа в качестве резервных сил на случай возможной атаки врага.              Малдер и Скалли обмениваются обеспокоенными взглядами.              - Мои люди истощены, сэр, - говорит Малдер. – И у нас почти не осталось боеприпасов. Какая от нас может быть помощь?              - Надеюсь, нас о ней и не попросят, - отвечает Скиннер. – И, в крайнем случае, если она все-таки понадобится, я полагаю, что нас снабдят боеприпасами.              Малдер собирает свою роту, так что когда обстрелы прекратятся и поступит приказ, у них уйдет меньше времени на формирование строя – трудная задача, учитывая оглушительный грохот непрекращающейся бомбардировки, не говоря уже о нервозности и усталости его людей. Большинство из них до сих пор не пришли в себя после вчерашней жестокой битвы, и никто не получил достаточно отдыха (и еды, если уж на то пошло), чтобы преодолеть усталость.              Меньше чем через полчаса, хотя обстрел все еще продолжается, полковник Скиннер снова появляется и отдает приказ остаткам полка собираться и следовать в их новое расположение. Они идут по дороге (Малдер замечает дорожный указатель с надписью «Танитаун-роуд») на север, в тыл Союзным войскам - по хребту, через лес на открытое поле. Маленький городок Геттисберг смутно различим сквозь плотный дым пушек Союза.              Полк почти достиг своего пункта назначения, когда пушки внезапно смолкают, и возникшая вслед за этим тишина кажется какой-то неестественной. Мужчины тревожно переглядываются, задаваясь вопросом о том, что это предвещает и чего им ожидать дальше.              Скиннер приказывает полку остановиться на обочине окаймленной деревьями дороги, примерно в двухстах метрах от центра Союзной линии обороны, где ожидающие войска скопились на длинном узком хребте. Хотя не поступает приказа выйти из строя, многие мужчины садятся в высокую траву, и, когда Скиннер не останавливает их, Малдер следует его примеру. «Есть смысл в том, - думает он, - чтобы поберечь силы, пока они ожидают, понадобятся ли сегодня или нет».              Вдруг среди ожидающих на гребне войск возникает переполох - капитаны спешно возвращаются к своим ротам, полковники и лейтенанты вскакивают на лошадей и мчатся прочь - все вокруг готовятся к угрозе, которую Малдер пока не видит.              Заметив краем глаза быстрое движение справа от себя, он поворачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как рядовой Скалли подтягивается на низко расположенных ветвях высокого дуба.              - Не вижу, что там происходит, с такого расстояния, - говорит он, глянув на Малдера, прежде чем снова начинает карабкаться вверх. Он останавливается, когда взбирается на высоту примерно шести метров. Какое-то время он ничего не говорит… а потом Малдер слышит, как он тихо ругается.              - В чем дело, рядовой? – зовет его Малдер. – Что вы видите? – Никакого ответа. – Скалли! Что ты там видишь?              - Словами не опишешь,- отвечает Скалли нечитаемым тоном. Малдер оглядывается, но полковника Скиннера поблизости нет. Он поворачивается к ближайшему к нему человеку, рядовому из его роты по фамилии Фитцсиммонс.              - Позови меня, если полковник вернется или если нам прикажут двигаться дальше, - говорит он солдату, который кивает в ответ. Малдер поворачивается к дубу и следует за своим другом – с несколько большим трудом, внимательнее выбирая ветки, на которые перенести свой вес. Он, в конце концов, по крайней мере на двадцать килограммов тяжелее Скалли. Малдер настолько сконцентрирован на том, чтобы безопасно взобраться на дерево, что не осматривает поле, пока не оказывается рядом со Скалли… но когда он это делает, у него перехватывает дыхание от увиденного.              Под хребтом, где ожидает армия Союза, земля переходит в широкое плоское поле, раскинувшееся по крайней мере на милю, за пределами которого снова начинается лес. Прямо под навесом крон деревьев, с ничем, кроме травы, разделяющей их и ожидающих солдат в синем, находится несчетное количество конфедеративных войск, чьи полковые знамена развеваются высоко в воздухе; офицеры ведут их вперед, некоторые даже на лошадях, делая себя легкими и очевидными мишенями.              И на другом краю этого открытого пространства их ожидают расположенные в несколько рядов пушки Союза.              - Их забьют, как скот, - очень тихо произносит Малдер. – Скосят, как траву, каждого из них.              Глянув на Скалли, он понимает, что молодой солдат пришел к тому же выводу.              - Что они надеются добиться этим? – спрашивает его Скалли. – Они и вправду думают, что наш центр настолько слаб, что мы не сможем отбросить их назад в случае атаки? Без прикрытия, с такого расстояния?              У Малдера нет на это ответа. Они со Скалли молча наблюдают за тем, как солдаты ряд за рядом медленно выходят на открытое пространство, все дальше и дальше от прикрытия деревьев. С их удачной позиции они видят вспышку активности перед их линией обороны, когда солдаты заряжают пушки, заталкивая ядра в дула, и отступают на безопасное расстояние за колеса. Малдер отчаянно хочет отвести взгляд, но обнаруживает, что не может этого сделать, когда фитили зажигаются, пушки стреляют, и в рядах конфедератов образуются кровавые провалы.              И все же люди в сером продолжают наступать.              Рядом с ним раздается тихий приглушенный звук, и, повернувшись, Малдер видит слезы в глазах Скалли. Он крепче хватается за ветку одной рукой, вторую успокаивающе положив на плечо друга. Скалли накрывает ее своей, и они наблюдают в полнейшем ужасе, как целая дивизия конфедератов безжалостно уничтожается. Они подходят к рядам Союза ближе, чем Малдер мог себе представить – так близко, что местами сражающиеся стороны переходят в рукопашный бой… но их поражение в итоге неизбежно, и когда окруженные ряды серых мундиров наконец бегут, количество тех, кто смог отступить назад через поле под прикрытие деревьев, удручающе мало.              - Это конец, - дрожащим, отчаянным голосом произносит Скалли. - Правда, Малдер? Не может быть, чтобы генерал Ли снова попробовал атаковать после такого. Ведь так?              Малдер не представляет, как это возможно… но с другой стороны, он не понимает, как командующий уровня Ли мог вообще приказать устроить такое наступление, которое они только что наблюдали.              - Пойдем, - с трудом говорит он Скалли. – Давай спустимся и выясним, что случится дальше.