Извращенный Хогвартс

      По Хогвартсу давно курсировала легенда, если бы, кто-нибудь потрудился выяснить: когда она появилась, то легко было бы догадался, что она пошла с тех годов, когда пришла работать преподавателем Трансфигурации — тогда еще юная грифиндорка по имени Минерва МакГонагалл. Но до этого никому дела не было, а сама Минерва строго бы наказала, если бы услышала о таких пошлостях, и сняла бы не один десяток баллов рассказчикам. МакГонагалл не была особо красавицей в юности, а ещё она и полукровка, что, в целом — женихов не привлекало, а учитывая ее работу, — она постоянно находилась среди жеребцов-молодцов-красавцев. Тогда Минерва и придумала эту аферу, что длится много лет: она надевала чужую личину, которая скрывала ее магию и внешность; «нападала» на юношей в темном коридоре, — запускала в них легким заклинанием, что вырубало парнишек, а когда те приходили в себя — на них уже скакали; и им было так хорошо, — так что редко кто из них хватался за палочки; а потом Минерва уходила, хорошенько натрахавшись. Кем её только не считали: и прекрасной нимфой, и дриадой, и полтергейстом, и суккубом, — но во время секса ни один парнишка не сопротивлялся. Это длилось уже долгие годы, и сегодня Минерва вновь вышла на охоту. За это время многие юноши пытались вычислить ту прекрасную нимфу, но лишь вычислили «путь», где часто она появлялась. Она не изменила себе и пришла в один из коридорчиков рядом с ванной Гриффиндора, а там рядом прогуливался Гарри Поттер, и Минерва подняла бровь. Когда-то давно Минерва трахалась с его отцом, теперь вот и сын пришел ее удовлетворить. Ей стало интересно (конечно, она не со всеми соискателями спала, а лишь с теми, кто ей понравился, хотя бы внешне, а тех кто не нравился она снимала баллы и назначала отработки с Филчем за нахождения вне спальни во время отбоя), и она практически беззвучно произнесла заклинание, подхватив падающее тело Гарри магией; открыла ванную и закрыла ее парочкой интересных заклинаний, так, что скорее снесешь стену, чем откроешь дверь. Магией она сняла одежду с «пациента» и уложила его на приготовленное заранее толстое одеяло. Минерва с жадностью осмотрела поле работы и приступила. Сосать члены она не любила, но это был самый простой способ «поднять бойца»; в принципе никакого рвотного рефлекса у нее не было, а пасть и вовсе распахивалась чуть ли не как у крокодила, — просто ей это не нравилось. Гарри пришел в сознание прямо в процессе и округлил глаза, глядя, как его «дружок» исчезает во рту прекрасной незнакомки, уже готовый. Что Минерве нравилось в подростках — это то, что их чуть пошевели и у них уже стояк. Со старостью на коленях перед ними не посидишь, так что она стала поглаживать себе грудь одной рукой и дразнить клитор другой, возбуждая себя, от этих юных жеребцов вечно помощи не дождешься, вечно замирают истуканом и лишь смотрят. Возможно, Минерве нужно подслушать: что теперь о ней говорят? Может, что-нибудь на подобии: «во время не шевелись, иначе она уйдет»? Потому что она-то уже не молода, а в последние годы инициативы не дождешься от этих мальчишек.       Гарри глядел на нее огромными зелеными глазами, а потом тихо застонал, когда она лизнула его яйца — вот уж неожиданность! Его папашка пол Хогвартса перетрахал в его возрасте, чуть ли стены не протрахивал из-за своего либидо, а тут его сын такой неуверенный, хотя член по-отцовски большой и толстый, видать — поттеровская порода. Аристократизм. Минерва почувствовала, что растянула себя достаточно, чтобы приняться за дело. Она села над ним, взяла в руку член и направила его в себя. Гарри тихо застонал и сжал руки в кулаки. Минерва, почувствовав, как он проникает в неё — задрожала. Все же у подростков редко бывают такие толстые и длинные члены, чаще совсем наоборот; и она наслаждалась, медленно двигая бедрами и тихо постанывая от удовольствия. Она прикрыла глаза и не видела, как Гарри кусал свои губы и сжимал руки в кулаки, но в конце концов не выдержал и сорвался — застонав, стал поднимать бедра на встречу, все быстрее и быстрее, затем подхватил Минерву под бедра, смял задницу и перевернулся — так ему стало удобнее. Таз задвигался еще быстрее, и стонал Гарри все громче, пока не прихватил губами сосок и не присосался к нему, слегка покусывая. Минерва застонала — ей было хорошо, давно ей не доставляли такого удовольствия, — ой, как давно. Минерва чувствовала, как ее собственная смазка стала стекать на ее бедра от такого удовольствия. Член с пошлым хлюпом въезжал в неё, — и она так ловила это ощущение, что собственный оргазм для нее стал неожиданностью, она лишь молча открывала рот. Гарри, не обращая внимание на содрогающуюся партнершу, дотрахивал свой оргазм, а кончив, вышел и уставился на результат дел своих. Смотрел, как его сперма вытекает из ее вагины, и внезапно наклонился и стал сперму свою слизывать. Минерва подпрыгнула под ним и довольно улыбнулась: все же, это у них наследственное — поттеровская порода. МакГонагалл застонала, и та была последняя адекватная мысль на эту ночь.       Поттер, дорвавшись до сладкого, не выпускал Минерву из рук и натягивал на член всю ночь с небольшим перерывами. Лишь под утро Минерва выбралась из объятий Гарри, убрала следы своего пребывания и весьма раскоряченной походкой вернулась в свои покои от безумного ночного дежурства. Она знала, что если Гарри решит повторить — она с радостью сыграет роль ночной нимфы еще раз, но это будет явно не сегодня. «Вот повезет же его жене», — подумала Минерва, ложась спать. До уроков оставался один час.