Отдача

Change my attempt good intentions Should I? Could I?       Бар «Dead End» располагался в конце небольшого переулка позади отеля «Lovers», практически в самом центре полуразрушенной Тошимы и ровно посередине безопасной зоны. Этим вечером здесь было немноголюдно, посетители легко разместились у потертой барной стойки и состояли в основном из завсегдатаев.       Сэм сидел у края стойки, со стаканом виски в одной руке и тлеющей сигаретой в другой. Высокий, поджарый, лет 30 (точного возраста он и сам уже нее помнил), с длинными светлыми волосами, убранными в высокий хвост, небольшой треугольной бородкой и всегда смеющимися голубыми глазами, которые прежде заставляли женщин выстраиваться в очередь ради места в его постели. Теперь, правда, глаз был всего один – второй закрывала черная повязка с нарисованным на ней желтым «смайлом». И то и другое было подарком Третьей Мировой. Сэм раскинул длинную челку по краям лица и, затянувшись, медленно обвел взглядом бар.       Мотоми, хозяин бара, наливает стакан пива и смеясь протягивает его хохочущему Рину. Оба хорошо устроились в Тошиме: первый – владелец этого бара, второй со своей небольшой группой почти полностью «держит» юго-западный район. За Рином сидят Киривар и Гунджи, каратели Масочника. Встреться кто с ними в любом другом районе города и без жертв бы не обошлось, но в «Dead End», как и во всей безопасной зоне, бои были запрещены, а потому здесь никого не напрягает общество двух ищеек Арбитро. На дальнем краю неподвижной статуей сидит Вульф, о котором Сэм мало что знал, кроме того, что тот был единственным в Игре врачом и жил в Тошиме еще до превращения города в руины, и потому, видимо, остался здесь и после.       Гунджи и Киривар обсуждали недавно убитого ими юнца, посмевшего нарушить правила Игры и тщетно пытавшегося скрыться в отеле от своей неминуемой участи. Услышав часть их разговора, Сэм вспомнил, как сам впервые столкнулся со смертью, когда в десятилетнем возрасте он потерял мать, долго и тяжело до этого болевшую, но так сильно любимую. Он знал, что она умрет. Однако он продолжал ухаживать за ней, рассказывать ей о мире за окном и обо всех текущих событиях в самых ярких и позитивных тонах, с отчаянностью, свойственной детям, надеясь, что ее можно исцелить одной лишь улыбкой. Когда ее не стало, он плакал в первый и последний раз в своей жизни. Сэм помнил ту пугающую пустоту, зиявшую в его сердце, когда ее кровать, от которой он практически не отходил последние два года, внезапно опустела. Помнил, но нашел способ пережить.       Сэм всегда был весел и остроумен, возможно, именно поэтому люди (и, особенно, женщины) всегда тянулись к нему. В школе, потом на работе, он никогда не был одиноким, но и близко никого не подпускал. Смерть матери открыла для него очевидную истину: все, что ему дорого, умрет, и он останется один, а потому Сэм просто перестал пускать в свою жизнь новых людей кроме тех, что на тот момент уже успели крепко в ней укорениться. Он окружал себя десятками случайных знакомых, до которых ему, по сути, не было никакого дела, но искренне заботился он лишь о двоих: об отце и о подруге детства, Джо.       Они познакомились еще до школы. Однажды, играя во дворе, Сэм отогнал от щуплой и некрасивой девочки трех соседских мальчишек. Они издевались над ней и, кажется, сломали ее куклу. Тогда она подняла на него свои большие, серые глаза – единственное красивое пятно на непривлекательном лице, и сквозь слезы тихо прошептала: -Спасибо.       -Не позволяй им обижать себя, дай сдачи!- назидательно ответил ей Сэм.       Он невольно улыбнулся этим воспоминаниям. Ведь действительно, с того дня, и до конца он учил ее стоять за себя. Ради нее он начал много тренироваться, изучать единоборства, чтобы после передать свои знания ей. Они были лучшими друзьями, были неразлучны и с возрастом Сэм ценил их незапятнанную сексом и ложью дружбу все больше.       Сэм всеми силами пытался защитить ее и отца от всего мира. Ему начало казаться, что хоть на это-то он способен.       И тогда умер его отец. Просто лег спать как то вечером и не проснулся. Сердце остановилось. Сэму тогда было всего шестнадцать, и ему пришлось бросить школу и пойти работать грузчиком на большой военный склад в другой части города, чтобы хоть как то обеспечивать себя. Денег едва хватало на еду, и через год он оказался на улице. В одну из ночей его подобрала подвыпившая немолодая женщина, привела к себе, накормила, дала чистую одежду своего сына и даже позволила принять душ. Он провел с ней два дня, каждую ночь делая все, что она пожелает на огромной мягкой кровати. Проснувшись на утро третьего, он обнаружил на прикроватном столике деньги и короткую записку с просьбой уходя положить ключи под дверь. Так началась другая пора его жизни. Почти 10 лет он спал с теми, кто ему платил, не обращая внимания на внешность, возраст и даже пол своих временных пассий. Ему не нравилось то, что он делал, но это обеспечивало его кровом и едой. Кроме того, на большее он не был годен, а потому терпел.       Самыми счастливыми воспоминаниями того периода были дни, проведенные с Джо, которые случались очень редко. А потом началась война. И счастливых воспоминаний не осталось вовсе.       Его мобилизовали, и Джо пошла с ним. Он был этому не рад, боялся, что с ней что-нибудь случится и когда увидел ее в пункте сбора, был так зол и напуган, что наговорил ей много лишнего. Больше они не заговорили ни разу. Он до сих пор не может простить себя за те грубые, несправедливые слова, однако прошлого не вернешь. Она пропала без вести за год до перемирия. Просто ушла на задание со своим взводом и не вернулась. В ту ночь он крепко напился, собрал свои вещи и ушел. Он ненавидел все: эту войну, солдат, казармы, звук выстрелов и грохот разрывающихся снарядов. Но больше всего он ненавидел себя. За те последние слова, которые сказал ей. Но, если уж быть до конца честным с самим собой, больше всего он ненавидел себя за чувство облегчения. Ему больше не нужно никого оберегать, не нужно бояться чего-то лишиться. Он все потерял. И потому он ушел.       -Что, хохотушка ушла в себя, а, Сэми? – веселый голос Мотоми вернул его к реальности.       -Хохотушка? Хорошее настроение, старик?       Единственный глаз Сэма с улыбкой смотрел на Мотоми.       -Еще один замечательный день на пенсии, - он весело похлопал Сэма по плечу.       Сэм поднял стакан и, чокнувшись с Рином и Мотоми, допил его залпом. Приятное тепло разлилось по пищеводу и медленной согревающей волной прокатилось до желудка.       Сэм уже подумывал о заказе еще одной порции виски, когда вдруг заметил две фигуры, торопливо тащащие на себе третью к дверям бара.       Мгновение, и двери «Dead End»а широко распахнулись и все трое ввалились в помещение. В баре воцарилась совершенная тишина. Все уставились на неожиданных гостей.       -Мать его, - первым из оцепенения выходит старик, - Вульф, нужна твоя помощь!       -Какого черта с Вами случилось? – Вульф за три скачка преодолел разделяющее стойку и дверь расстояние и теперь осматривал окровавленное тело, распластавшееся на полу бара. Тело не подавало признаков жизни, в отличии от своих спутников.       -Демон! Демон напал на нас! Это не человек! – голоса полны ужаса.       -Этот не выкарабкается, - Вульф уже поднялся с колен и теперь вытирал красные от крови руки о куртку одного из пришельцев, - С такой дозой райна и такими ранами без шансов. Черт! Да в нем похоже райна больше, чем крови, удивительно, что он вообще еще жив.       Закончив вытирать руки, док бегло оглядел спутников умирающего человека. Вздутых вен не видно. Похоже просто бредят от шока, подумал Вульф, просто глупые трусливые мальчишки, встретившие того, кто был сильнее их обдолбанного друга.       -ЭТО БЫЛ ДЕМОН! – прокричал один из них, срываясь на фальцет. Он немного постоял, глядя на дальнюю стену невидящими глазами и вдруг залился слезами.       Второй стоял неподвижно, не плача, больше не выкрикивая бредни о демонах, просто неподвижно застыл на месте, как восковая фигура, и казалось, почти не дышал. Сэму не нужен был хрустальный шар, чтобы понять, что эти двое не оклемаются, а значит их жизнь в Тошиме приближается к своему логическому завершению.       Сэм подхватил его под локоть и осторожно повел к стоящему в углу продавленному дивану. Вульф и Мотоми последовали примеру Сэма, и потащили все еще плачущего, даже не делающего попыток шагать человека в ту же сторону. По пути из его кармана выпали жетоны, но он не обратил на это никакого внимания, продолжая всхлипывать и крепко прижимать ладони к лицу.       Сэм никогда раньше не видел людей в таком состоянии. Он прошел через войну, но даже там не встречал такого затянувшегося отчаяния и мгновенного безумия, которое наблюдал сейчас. В мозгу быстро пронеслись все возможные варианты произошедших событий, и все они были отметены. Ничто из известного Сэму мира не могло вызвать такую реакцию у двух людей, видевших все краски смерти ежедневно. Он обвел взглядом помещение, и обнаружил отсутствие Гунджи и Киривара. «Побежали докладывать Масочнику» - подумал он.       Рин, сидевший у тела, вскинул руку, и что-то рассыпалось по полу с веселым звоном.       Жетоны.       Человек, убивший наркомана, не взял его жетоны.       -Признаюсь, такого я в своей жизни еще не видел. Думаете они…, - Мотоми покрутил пальцем у виска и закатил глаза.       -Совершенно безумны, - Вульф согласно кивнул, - но вот что мне непонятно. Их приятель. Его будто автобус сбил, а в последний раз я видел автобус еще до войны. Кто-бы или что-бы его ни убило, это что-то невероятно, нечеловечески сильно. И я бы не хотел с этим встретиться.