Ри

      Назад бежали, позевывая, отяжелевшие от плотной еды. Ри, прихрамывая, жался к боку мэсса Кара, с трудом сдерживаясь, чтобы не скулить и не жаловаться — умудрился глубоко, до крови поранить об острый камень подушечку правой передней лапы. В вертолете он, не перекидываясь, забрался на сиденье в самом заднем ряду, подставил раненую лапу мужу — жалеть и вылизывать, и провалился в утомленный крепкий сон. Как мэсс Кар укутывал одеялом и целовал в ушки, уже не почувствовал и не услышал его нежного: «эх, ты, кактусенок… Совсем еще щеночек… И кого я замуж взял»…       Проснулся Ри в незнакомой, уютной, затемненной комнате в бежевых тонах, наверняка доставленный сюда вожаком на руках. Рядом, свернувшись калачиком и прикрыв распушенным хвостом зубасто улыбающуюся мордочку, лежал Ака, подмигивал шоколадным лукавым глазом.       — Ты смешной, — фыркнув, альфа развернулся, вытянул передние лапы и перекатился на спину, наслаждаясь мягкостью постели под телом. — И во сне скулишь. Сколько тебе полных лет, Ри?       Вообще-то, мэсс Кар не одобрял, когда члены его стаи, тем более супруги, дома находились в зверином облике, ругал за оставленную на простынях и коврах шерсть…       — Шестнадцать, — Ри коротко вздохнул, передернулся и трансформировался в человека, заодно излечивая до сих пор кровоточащую ранку на лапе. Ака последовал примеру согаремщика беззвучно, миг, и поверх расстеленного мохнатого пледа уже валялись два полностью обнаженных альфы, юный и сильно постарше.       — Малюська, — Ака ласково потрепал Ри по плечику. — А мне тридцать четыре. Ты бы вполне мог быть моим щенком, рыжик.       Ри пораженно моргнул — Ака выглядел значительно моложе, нервно потер вдруг зазудевшую метку и мотнул растрепанной косой.       — Где мы? Где наши вещи, одеться? — спохватился, стыдливо прикрывая ладошкой по-утреннему бодрый пах. — И ванная тут где? — гонять перед гаремщиком шкурку он не собирался.       Ака понимающе кивнул, легко, будто ничего не весил, скатился на пол, сверкнув упругими, незагорелыми полупопиями, сгреб со стоявшего у стены стула цветной ворох халатов и полотенец, отделил те, которые розовые и свалил севшему Ри на колени.       — Держи, — сказал. — И запоминай — голубое — мое, темно-синее — мэсса Кара. Не перепутай, мэсс Кар ворчит, если его вещами пользуются. Сумки, — гаремщик ткнул пальцем в угол, — там. Душ — вот эта дверь, светлая. Он здесь маленький, не как дома. Помоешься — я сразу за тобой. Договор?       Ри согласно покивал и порскнул, роняя халат, в ванную. Он ужасно стеснялся собственной возбужденной наготы. Ака остался в спальной, не стал мешать подростку разряжаться. Понимал — воспитанному в целомудренной строгости щенку неудобно перед чужаком, давал время привыкнуть и не приставал с предложениями принятой среди привычных просыпаться без мэсса Кара гаремщиков орально-кулачной помощи.       Когда Ри вышел из душа, успевший влезть в трусы — обычные, простенькие черные трикотажные боксеры — альфа сунул ему потерянный халат и отвернулся — терпеливо ждал, пока щенок оденется, одновременно неспешно рассказывая:       — Мы сейчас в горах, в семейном крыле казарм спецназа, на втором этаже. Квартира трехкомнатная, две спальни и гостиная. Есть стиралка, кухня, с холодильником и плитой, тесноватая, но хорошая, кастрюли-сковородки, электрическая духовка. Можно готовить самим, можно спускаться в общую столовую — кормят прилично, изжоги не заработаешь. Но мэсс Кар любит домашнее, так что мотай на ус. Закажем продуктов по телефону, со склада столовского, принесут свежие… Еще, — Ака наконец взглянул на закутавшегося в халат, вытирающего мокрые волосы Ри, — омеги тут на альф не нападают, никогда, даже течные, молодые и холостые. За подобные домогательства полагается жесткое наказание. Наготовим вкусненького, — Ри внимательно слушал и мотал на хитрый гиений ус, как велели, — отведу тебя в бассейн, или в теннис настольный играть. Ты умеешь играть в тенис, малюська?       Возражающий в душе против «малюськи» подросток напомнил себе — у альфы имеются сыновья на четыре, а то и на два года младше его, благоразумно прикусил язычок и покивал, подтверждая — умеет. Только идиот отказался бы в новом, незнакомом месте от доброжелательных, бесплатных советов старшего.       — Здорово! — просиял Ака на кивок. — Значит, решено — заказываем продукты, часа два кухни, а после обеда — бассейн и спортзал, кидать мячик. А пока ждем заказа — сумки разберем. Тут и шкафы есть, — альфа похлопал ладонью по стене за его спиной. — Дверки раздвижные. Ищи свои трусы-носки, спортивный костюм обязателен — замерзнешь, я мыться!       И он ускакал, белея улыбкой. Милый, веселый оборотень, окрыленный надеждой на будущее с истинной парой.       «Интересно, — размышлял Ри, заплетая влажные волосы в косу, — если мэсс Кар отпустит Аку в другой клан, то позволит щенкам видеться с тятей? Должен позволить, мой Кар добрый»…       Малюська малюськой, а сообразил, с чего вдруг черноглазый омега вокруг гаремщика трется, а мэсс Кар не прогоняет и не карает наглеца. Но удивлялся — развод и повторное заключение брака в стаях было из ряда вон выходящим событием. Хоть изредка, крайне-крайне редко и случалось, именно из-за истинности.       — Когда вернется мэсс Кар? — Ри сбросил нарезанную маленькими кубиками картошку с разделочной доски в кипящий бульон и взялся натирать очищенную Акой морковку. Готовить альфочка и умел, и любил — тяти папА научили, и вполне справился бы и с щами, и с мясом без согаремника, но вдвоем есть с кем болтать, соответственно — на порядок веселее.       Помешивающий деревянной лопаточкой в кастрюле Ака забавно сморщил нос и хихикнул. — А ты соскучился по мужу, — сказал, пихая подростка локтем в бок. — Эх, малюська, малюська… — Ри недовольно фыркнул, едва не ободрав о терку костяшки, и Ака продолжил, отодвинувшись. — Привыкай жить большую часть дня без мэсса Кара, хорошо, если он на обед сумеет выбраться с полигона. Служба и тренировки, — альфа назидательно поднял вверх палец, — занимают очень много его времени. Но ничего, — утешил нахмурившегося подростка, — мы с тобой найдем, чем заняться, интересным и полезным. Ри поверил Ака на слово, дотер морковку, отправил ее вдогонку за картошкой и накрыл уютно булькающую кастрюлю крышкой. В принципе, все — оставались рубленные зелень и чеснок. Можно расслабиться и попить чайку с печеньем.       — Ты какой пьешь? — спросил подросток, ставя на газ чайник. — Мед? Мята?       Ака тепло улыбался, насыпая из упаковки печенье в вазочку, и доброжелательно ответил чужому заботливому сыну:       — Ты забыл про лимон. Возьми в нижнем левом ящике холодильника, порежь полуколечками, пожалуйста, на блюдечко четвертинку и помни слегка ложечкой, чтобы сок пустил.       Ну, нравился ему рыженький, умненький, когда надо, вдумчиво молчаливый, периодами очаровательно, по-щенячьи непосредственный, прыгучий подросток, ловко управляющийся с ножом! Еще мечталось собственных детенышей вырастить настолько же хозяйственными и вежливыми.       Пока альфы пили чай, ароматный и подкисленный лимоном, и жевали печенье, доварились щи, а духовка дзинькнула, сигнализируя — пора вынимать противень с мясом.       — Плавки или купальник? — в спальне Ри не знал, как принято одеваться в бассейн на базе, и завис у шкафа в растерянности. Лично он бы предпочел скромный костюм с рукавчиками до локтя и штанишками, закрывающими ноги по колени, мало ли, столько чужих омег станут пялиться, заценивая. Еще — ужас, ужас и стыд — пристанут, захотят познакомиться, а он замужем.       — Купальник, — подтвердил опасения подростка Ака, — незачем провоцировать излишнее внимание. Мы с тобой — порядочные альфы, не шлюхи. Кому если подпирает срочно хуй в задницу — пусть топают в публичный дом, озабоченные.       Купальник у Аки был замечательного ярко-голубого цвета и очень подходил альфе, выгодно подчеркивая белизну его кожи, свежий, здоровый румянец и глубину больших, шоколадно-карих глаз.       — Черный? — ужаснулся гаремщик, увидав, что натягивает на себя Ри. — Малюська, с твоим цветом волос это преступление! Почему не красный или не беленький? — Ри повернулся к Аке лицом, демонстрируя украшающую перед костюма аппликацию, пляшущие алые языки пламени, и хихикнул, довольный произведенным эффектом — Ака потрясенно заморгал.       — Ты… Ты такой невероятно хорошенький, малюська, — вздохнул с оттенком зависти, — прямо огонечек в ночи, тоненький, трепетный… Теперь я до конца понимаю, что нашел в тебе мэсс Кар…       Ри, успевший уже обмотать косу вокруг головы короной и закрепить ее шпильками, мягко обнял загрустившего согаремщика и вплел пальцы в его роскошные, свободно распущенные по спине каштановые волосы.       — Ты тоже очень красивый, Ака, — заявил убежденно. — Стройный и гибкий. Вот увидишь — в бассейне все-все омеги будут тебе строить глазки.       Альфа печально скривил губы, похлопал Ри по предплечью и начал закатывать подростку повыше рукава.       — Метку на обозрение выстави, — велел тоном, не терпящим возражений. — Обязательно. Смех смехом, но мэссу Кару не понравится, что мы флиртуем с разными омегами, а он узнает обязательно, доложат местные сплетники. И получится огро-о-омный, — Ака томно помахал ресницами, — скандал. Я же люблю тишину, мир в семье и секс перед сном, после вкусного ужина, гораздо сильнее ора, матюгов и порки. И упакуй полотенца, пожалуйста, вон в ту сумку с ручками, оранжевую, а я быстренько косу заплету…       В бассейне, весьма просторном, подогреваемом льющимися через стеклянную крышу солнечными лучами и разделенном канатами, с пенопластовыми синими шариками, на десять дорожек, плавало трое, судя по закрытым купальникам и мелкой, фиялковой комплекции, альф или щенят подростков-оми. Остальные семь дорожек были пусты. Все омеги заняты на полигоне? Возможно, вот только чуткие носы Ри и Ака упороно обоняли среди хлорки сладко-земляничного, половозрелого омегу.       Один из пловцов нырнул, словно тюлень, взметнув ногами фонтан брызг, к самому дну, вынырнул у ног подошедших к бортику альф и затряс коротко стириженой светлой головой.       — Привет! — поздоровался, щурясь снизу, бархатным, вполне соответствующим ширине плеч и крепости вздувающихся под серым купальником мышц, завлекательным баритоном. — Вы откуда такие красивые, ммм?       Ака перекатил босые ступни с носка на пятку и обратно, улыбнулся незнакомцу краешками губ и осторожно ответил:       — Мы замужем, мэсс.       Омега фыркнул, ухватился руками за бортик, миг, и он уже сидел у ног растерянно попятившихся альф.       — Да в курсе я, — ухмыльнулся радостно. — Видел вчера, как вы прибыли. Одного неженку сонного на ру-у-учках несли, — и блондин завидуще подмигнул Ри.       Подросток вспыхнул и нахмурился, а омега посерьезнел.       — Короткая у тебя память, Ри Абара, пьющина*, — заявил, ладонью проводя по мокрым волосам. — Я на вашей свадьбе с комом Каром был, неужели забыл?       Ри растерянно поморгал и кивнул. Он, хоть застрелите, не помнил блондина. Но вряд ли омега станет обманывать…       Вот только Ака того тоже не помнил и среди немногих гостей не видел. А еще альфа не был робеющим подростком, потому недобро оскалился, поправляя на плече съезжающую сумку.       — Не было тебя на свадьбе, лгун, — возразил уверенно. — Я всех бывших там в лицо знаю, это родственники и близкие друзья кланов -сослуживцы мэсса Кара. Хочешь подкатить к чужим мужьям, нахал, не получится — мы порядочные.       Омега едва слышно клокотнул рыком на «лгуна» и упрямо набычился:       — Был! — вздохнул печально, обиженно надуваясь. — Но кто на охранников внимание обращает? Смотрите и не замечаете в упор, мебель мы для вас, высокородные! Эх, жизнь-тоска, и поболтать не с кем…       Лишь сейчас оба альфы сообразили — набивающийся в собеседники омега очень молод, едва ли разменял восемнадцатилетие. Симпатичный, не удавшийся ростом, чуть повзрослевший щен, скорее всего, пока холостой и недавно оттекший.       — Чин? — строго вопросил Ака, наставляя на юнца не дрожащий наманикюренный палец в изящном золотом перстенечке. — Почему не на полигоне в такое время?! А ну, быстро отвечай, когда старшие интересуются!       Командный тон у гаремщика получился вполне — омега подобрался и выпучился.       — Эээ, — тявкнул хрипловато, разом растеряв напор. — Я в столовке поварю, гисс* Абара, картошку чищу, салаты режу… Мне не нужно на полигон…       Короткий, нервный взрыв гиеньего хохота, и жестко поставленный на место, напуганный щен плюхнулся обратно в воду, спасая шкуру от странного, готового, похоже, закусаться альфы, саженками загреб к противоположному краю бассейна. Решил: Ака — тятя или дядьё* рыженького прелестяшки и защищает потомство от домогательств, или оказался умнее, чем выглядел сналету.       Ака грозно, по-омежьи рыкнул вслед чужому щенку и перестал балансировать на грани трансформации, облегченно выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.       — Учись на будущее, малюська, — велел, донельзя гордый собой, уже спокойно, замершему с распахнутыми глазами Ри. — Пригодится потом, дома, мэсс Кара щенков гонять, когда в силу вступишь. Наглеют периодически, на шею сесть пытаются. Иначе зашпыняют.       Проникшийся к согаремнику бесспорным, окончательным уважением Ри молчал, немножко огорченный бегством почти ровесника — светловолосый омега-поваренок понравился подростку, соскучившемуся по веселым, щенячьим играм. С омегой было бы здорово покидать мячик в водное поло или понырять, кто глубже — правильно воспитанный дядями-спецназовцами Ри отлично нырял и плавал как дельфин…       Ри грустил недолго — они с Акой успели сделать всего три заплыва от борта до борта, когда к бассейну из раздвинувшихся, ведущих из семейного крыла стеклянных дверей вывалилась целая ватага смеющейся, разномастной молодежи, возглавляемая довольно высоким, голенастым, остроплечим, худым до состояния палочности юным блондином в небесно-голубых плавках. Подмышкой омежка держал визжащего, буровато-серого с черной взъерошенной гривкой, забавно размахивающего крепенькими лапками щенка лет четырех или пяти отроду. Малыш требовал, похоже, идти сам, а его не пускали.       — Куда ты рвешься, Бака? — выговаривал, впрочем, совсем нестрого, омежка щенку, наверняка младшему братишке. — Ты плавать не умеешь! Обожди и перекинься уже! Нас за твою шерсть отругают!       Щенок продолжал верещать и извиваться, несогласный, и ипостась менять не желал, требовал в воду на четырех лапах.       Свалив сумки с полотенцами на скамейку у ограждения, не заметившие притихших в углу, у лесенки, Аки и Ри подростки с воплями, стаей, как и прибыли, ломанулись нырять — попрыгали с бортика там, где поглубже, бомбочками. Блондин же не прыгнул, уселся прямо на кафельный пол, не боясь застудить детородные органы, с щенком в охапке, и продолжил воспитательную беседу.       — Бака, — голос омеги, мягкий и ласковый, буквально обволакивал, — ты взрослый и умный. Должен понимать — твоя шерсть попадет в фильтры бассейна и их забьет, бассейн закроют на ремонт, и мы не сможем в нем купаться. Пожалуйста, мой хороший, перекидывайся, наденем трусики и…       — Или не обейнусь и не оденем! А когдя я выясту, ты на мне не женисся! Потому что я непьлилищный! Вейно? — тоненько и удивительно внятно тявкнул щенок, мокро облизывая омеге подбородок и виляя хвостиком.       Пара ударов сердца, и на коленях у блондина нетерпеливо подскакивал и крутил головой во все стороны, осматриваясь, пухленький, светловолосый, голопопый, коротко стриженый аля.       — Лан! — вскрикнул малыш, вдруг тыкая растопыренной пятерней в тот уголок, где затаились Ри с Акой. — Туда ходить не смей! Я запьещаю-укушу! Ты мой, ясно?       Пока щенок грозил потенциальным соперникам кулачком, Лан ловко натянул на него трусики, зелененькие, отороченные белыми кружавчиками, чмокнул ревнивца в лобик и поставил на ножки.       — Пошли, жених, — велел, вскакивая и протягивая Баке ладонь. — Боевая кусачая единица. Пора тебя учить плавать.       Кто-то из стаи кинул омежке мяч, тот ловко отбил его обратно и повел цепляющегося за руку щенка к лесенке. Ребенок и юноша были очень похожи чертами.       Первым спустившийся в воду, Лан принял малыша в обьятия и снова чмокнул, на этот раз в носик.       — Фыр, любимый, — проворковал, ежась в прохладной воде и непонятно косясь в строну Ри и Аки — Ака почему-то разулыбался. — Хочешь, познакомлю кое с кем? — предложил. — С хорошими, замечательными, красивыми альфами? Они оба замужем и тебе не конкуренты? Ака! — позвал. — Плыви сюда? Что ты мнешься? Бака не станет кусаться, клянусь!       Недоумевающий Ри тронул согаремщика за локоть.       — Кто это? — спросил, смущаясь заранее.       Ака похлопал мокрыми, склеенными в стрелочки ресницами и, сияя, пояснил:       — Это-то? Это мои двоюродные братья. Их папА — мои дяди по тяте. Поплыли, малюська, — велел, — познакомлю. Будет весело! — он оттолкнулся ногами от стенки и устремился навстречу родне.       Ри устремился за согаремником со смешанными чувствами — осторожный от природы, подросток предпочел бы еще немного понаблюдать за чужой семьей с расстояния, но его любопытство уже проснулось. Обилие в компании ровесников обещало развлечение и общение.       Едва альфочка доплыл, Бака брызнул ему в лицо водой.       — У тя купальник кьясивый, — пискнул малыш, с неуверенной гримаской протягивая ручонку и кончиками пальцев невесомо прикасаясь к полыхающему на груди Ри языку пламени. — Я выясту, и мне папА купит такой же, на свадьбу. И бьонезилеть! А косу я не хочу, косы спецназ не носит.       Высказавшись, щенок спохватился — ведет себя нескромно, прижал ладошку к губам и потупился, изображая нежную, хрупкую, требуемую общественными нормами фиялочку. Не женится ведь на нем Лан, когда он вырастет, на нескромном и невоспитанном! И тогда не случится свадьбы в черном красивом купальнике, расшитом языками пламени, поверх купальника — спецназовский бронежилет цвета хаки, с темными, «защитными», маскирующими под местность пятнами…